Глава ССCLIII


Генерал Николаенко, прилетевший к кавалеристам на У-2, оказался человеком знающим и общительным. Неудивительно, что он надолго задержался в штабе генерала Белова. Николаенко перебазировал истребители ближе к линии фронта. Кроме того, он привёз с собой опытного радиста, который в любое время дня и ночи быстро и безотказно выходил на связь со штабом авиадивизии, что тогда было редкостью. После расстрела Уборевича, большого энтузиаста радиосвязи, в руководстве Красной Армии не нашлось человека, способного заменить его в этом качестве. Радиосвязь в войсках внедрялась медленно и трудно; считалось, что командирам достаточно будет прочесть мобилизационный приказ, заранее утверждённый в Генштабе, и без затей выполнить его, не рассуждая, чтобы в считанные дни разгромить врага. К 1941 году Советский Союз, родина изобретателя радио, сильно отставал в военной радиосвязи от Германии как технически, так и организационно. Немецкий офицер без проблем связывался со своим штабом по радио, мчась в легковой машине с открытым верхом. Советские штабные радиостанции были громоздкими и капризными, транспортировались как правило на грузовиках и не работали во время движения. У немцев радиосвязью были оборудованы самолёты. Советские пилоты сигналили друг другу покачиванием крыльев. Немецкие танкисты поддерживали двустороннюю радиосвязь с командирами. У советских танкистов связь была односторонней. В корпусе Белова радиостанций было мало, грузовики с радиостанциями часто буксовали в грязи и в снегу, много времени уходило на шифровку и дешифровку радиограмм по громоздким таблицам. Грамотный связист, способный работать с рацией быстро и поддерживать надёжную радиосвязь, был в войсках большой редкостью. Это ещё более увеличивало авторитет генерала Николаенко в штабе Белова. Нередко генералы пили чай вдвоём, и Белов ласково называл Николаенко «комдивом», а тот скромно отнекивался.
- Тут только название одно - авиадивизия, а исправных самолётов один, два и обчёлся.
23 декабря разведчики Белова внезапной атакой с двух сторон захватили лёгкий мост через Оку севернее Белёва. В ту же ночь корпус Белова вышел к Оке на широком фронте Между Белёвом и Лихвином (ныне Чекалин), обойдя с севера отступающую из Одоева в сторону Белёва 296-ю немецкую дивизию. Выставив против предмостного укрепления в Белёве на своём левом фланге импровизированный стрелковый корпус в составе 322-й и 328-й стрелковых дивизий, усиленных 15-м артполком «катюш» полковника Дегтярёва и небольшим штабом во главе с начальником артиллерии полковником Семёновым, Белов приступил к форсированию Оки. Правый фланг его корпуса прикрывали наступающая на Лихвин 50-я армия и непроходимые для пехоты Хейнрици густые леса. Захваченный мост Белов приберёг для обоза и снабжения. Кавалерия перешла Оку по льду, ведя коней в поводу. Противник, стянувший все силы к предмостным укреплениям на флангах Белова, почти не оказал сопротивления. В полосе наступления кавалерии не было больших дорог, дивизии Баранова и Осликовского двигались по просёлкам, а то и вовсе через лес. Повсюду был глубокий снег.
24 декабря в штаб Белова по приказу Жукова прилетел заместитель командующего 10-й армией генерал Калганов.
- Где ваши лёгкие кавалерийские дивизии? – набросился на него Белов. По плану, разработанному в штабе фронта, ещё 21 декабря 10-я армия должна была безвозмездно передать в группу Белова в качестве усиления три кавалерийские дивизии облегченного состава.
- Сами не знаем. Штабы всё время в движении, связи нет. Ищем, но пока безрезультатно.
То была обычная уловка, к которой прибегали во все времена командующие соединениями, получая от начальства приказы, исполнение которых ослабляло их соединения. В подобных случаях командующие, не поделившие войска, встречались и решали проблему полюбовно, и не было случая, чтобы командиру, вынужденному волею начальства расстаться со своей частью, не удавалось выторговать что-нибудь для себя.
- Берите у меня стрелковый корпус на левом фланге, но при условии, что завтра командиры кавалерийских дивизий будут обедать у меня в штабе.
Пехотные дивизии и «катюши» за Окой стали бы обузой для Белова, планирующего рейд по бездорожью, и он нашёл удобный способ от них избавиться. Предложение показалось генералу Калганову заманчивым. Он придвинул стул ближе к столу, и генералы быстро обговорили все технические детали сделки.
На следующий день в штаб генерала Белова прибыли полковники Глинский, Муров и Москалик. Все трое были давними знакомыми Белова. Глинского Белов знал по прежней службе в Москве, Белов тогда инспектировал Особую кавалерийскую бригаду, где служил Глинский. Муров был знаком Белову по кавалерийским курсам командиров эскадронов в Новочеркасске. С Москаликом Белов свёл знакомство на полковом празднике в 1940 году (Белов командовал этим полком за 18 лет до Москалика). Белов накормил прибывших обедом. Вспомнили прежние дни и общих товарищей. Полковника Мурова, горло которого было перевязано бинтом, Белов после обеда отпустил в госпиталь лечить ангину. Мурова во главе дивизии сменил командир полка полковник Завадовский. Две из трёх дивизий Белов подчинил штабам Баранова и Осликовского, создав таким образом два импровизированных лёгких кавалерийских корпуса. В тот же день дивизии Завадовского и Москалика выдвинулись к Оке, чтобы переправиться на западный берег под покровом ночи. Дивизию Глинского Белов оставил при своём штабе в резерве, вместе с 9-й танковой бригадой. Полковник Таранов, отправленный Беловым по совету начальника штаба тыловиком в Тулу, нашёл там наконец своё настоящее место. Он сообщил, что выбил в штабе фронта 4 танка КВ, 4 танка Т-34 и 15 танков Т-60. Не полагаясь более на Таранова как командира, Белов отправил за танками лично командира 9-й бригады. Тот получил в Туле 15 Т-60 и пропал вместе с ними. Сам Белов сел в свой полугусеничный вездеход и поехал догонять генерала Баранова. Наступало католическое Рождество, и интуиция подсказывала генералу Белову, что его личное присутствие в дивизии Баранова необходимо. За вездеходом генерала следовали верхом коноводы, ведя в поводу генеральских коней.
Миновав мост через Оку, Белов повернул направо и вскоре оказался в штабе 96-го кавалерийского полка, оставленного Барановым в качестве прикрытия со стороны Лихвина. В штабе полковника Данилкина на столах, на лавках и подоконниках стояли бутылки с ромом и заграничными винами, банки трофейных консервов; в комнате пахло сыром и пряностями. Кто-то из офицеров раскуривал гаванскую сигару. Остальные с любопытством наблюдали, намазывая между делом трофейное масло на трофейные же галеты. Всё это великолепие было захвачено Барановым на станции Лихвин, в вагоне с рождественскими подарками. Оставив полк Данилкина охранять вагон от тыловиков 50-й армии, генерал Баранов не предполагал, что полковник злоупотребит доверием. Белов пристыдил Данилкина, приказал отставить охранение и догонять генерала Баранова. Когда Данилкин со своим штабом ускакал на запад, генерал Белов с адъютантами расположился за столом и в тесной компании отметил Рождество.