ДОРОГА ЛЕГИОНОВ
Снизу, из долины Кедрона, доносилось ржание лошадей, также, как и вчера утром, когда тихо спал предутренним сном забывшийся лагерь, и в окрестностях не слышно было предрассветного пения птиц. Ничто не нарушало покой. Лошадей и верблюдов отвели в дальние пещеры и укутали им головы, дабы не услышали животные призывное ржание снизу и не ответили, и не случилась бы беда…
Правда, ржание лошадей слышно было не долго, оно не утомляло уха, выкрики людские доносились сюда размыто, чудились в них команды, что приказывали было не понять, поэтому звук, возникший как бы ниоткуда, как удар, высекающий искры, оказался неожиданным и страшным!
Раз – удар, пауза и следующий удар, и опять пауза, и опять – удар… Йегуда, Иосиф и несколько воинов подползли к краю скалы, и, распластавшись по ней, увидели картину, заставившую бы содрогнуться самое отважное сердце. Это римский легион строился к выходу из города.
Уже пошли первые фаланги первых когорт. Звук, издаваемый сандалиями с железными набойками, все усиливался. Эти сандалии гвоздили, утюжили землю по руслу Кедрона. Звук нарастал по мере выхода когорт, становился все сильнее и сильнее, он бил в головы всех, кто его слышал со стороны, не шагая в римских рядах, сминавших и вытаптывающих все живое. Раз – пауза – два, раз – пауза – два, вперед, вперед, когорта за когортой, сотни, тысячи ног в едином движении: раз-два, раз-два, наконец-то вперед, через долину, через перевалы, к морю, вдоль моря к Кейсарии, а затем дальше, в Рим, вели кий Рим – домой!
Раз-два, раз-два, грохот, многократно усиленный горами, казалось разобъет ушные перепонки. Весь лагерь проснулся, люди в ужасе внимали шуму, сопровождавшему движение легиона, зажимали уши, вжимались в землю. Кто может сопротивляться такой силе? Ведь даже все вместе они только сколок, крупинка великого разбитого народа, разве может он просто выжить рядом с такой мощью? Только Б-г спасет, только Б-г, и, как один человек, с од-ним сердцем, бившемся глухо и натужно, они молились, обращаясь к нему, Предвечному, даже дети, и старики, и женщины, и рабы, и господа, и воины – все просили: «Помоги, Великий Б-г, отведи от нас эту силу, не дай найти нас, обнаружить, уничтожить, спаси, спаси!», а из долины доносилось раз - пауза - два, и снова: раз -пауза - два, звуки, усиленные горами, а в паузах – цокот копыт отрядов охранения, и мысли каждого – «только бы не повернули коней сюда, не поднялись, не проверили, не нашли нас! Отведи их, наш Всевышний Б-г, Б-г Авраама, Ицхака, Иакова, спаси дом Исраэля, спаси нас, бедных страдальцев!»… И раз – пауза –два, и ржание, и цокот копыт, и тяжелейшие, бьющие по ушам удары, но там, внизу! «Слава тебе, наш Великий Б-г!». А удары нарастают, выходит второй легион, когорта за когортой, все звуки сливаются в один оглушительный грохот, кажется, что горы не выдержат, и земля, и даже небо рухнет от этого звукового безумия! Этот грохот стоит над долиной долго-долго, пока когорты не выйдут к перевалу, и уже земля еле-еле выдерживает эту ношу, и прогибается, стонет под ней,непосильной, уродующей, оскверняющей! Шаг, другой, шаг, другой…
Пройдут легионы, уйдут в свой чудный Рим, но еще тысячи лет люди будут видеть страшный шрам на поверхности земли – дорогу, оставленную на века римскими железными сандалиями легионов, уничтоживших Йерушалаим.