Я решила поменять профессию и поехала искать удачу в Одессе. Навестила родственников во время отпуска. Начались мои мытарства.

Почти месяц ездила по городу с братом снохи, когда он появлялся дома после одной из своих трёх работ. То без прописки нельзя, то жилплощади нет. То вообще не требуется... Но вот однажды заходим в Сберегательную кассу на Шолом Алейхема, а тут тебе аж два места на выбор, хочешь – оператором, хочешь – бухгалтером.

И пошла я в бухгалтера. Коллектив молодой, одни девчата, младшей ещё семнадцать лет. Только заведующей сорок пять было. Коллектив золотой. Показали, рассказали, обьяснили. Словом, приняли за свою. Пока вдруг до самой младшей, Нади, не дошло, что я, оказывается, немка. Шок был большим, неделю со мной не разговаривала. Но, видимо, процесс переосмысления закончился благополучно для меня и мы стали дружить, хотя я была на пять лет старше Нади.

И место мне в общежитии дали, и прописали. Мы с Надей были коллеги не только по работе, но и по общежитию. Было лето, общежитие наше находилось на одной из станций Большого Фонтана. Мы жили в комнатах по четыре человека. По выходным бегали с Надей и с другими девчатами купаться на море. А вечерами толпой отправлялись на танцы. Выбор был большой. Только садись в трамвай, купи билетик и едь себе. Стаций на Большом Фонтане было семнадцать и на каждой – курорт или дом отдыха. Там поочерёдно были вечера кино и вечера танцев. Разведка работала хорошо и к вечеру мы знали, на какой станции шли танцы и где какая музыка ожидалась. Мы выбирали место назначения и отправлялись туда все вместе.

Довольно скоро мы обратили внимание, что не только мы были такие умные и пользовались безконтрольным входом на танцплощадки. Среди отдыхающих часто мелькали лица местных морячков. Ученики ШМО. «Школа Младших Офицеров», как они себя гордо представили. А на самом деле это была «Школа Морского Обучения», где обучались электрики, холодильщики и другие специалисты для судов. Девчат это не смущало, почти все они были работницами ткацкой фабрики, только мы с Надей были бухгалтерами.

Стали заводиться «дружбы». Вскоре выяснилось, что большинство из морячков искало приключений, а многие девчата были лет семнадцати, из села и «блюли» свою честь. Поэтому каждый раз вечером была такая картина: на танцы ехали девчата всей толпой, а обратно – небольшая группа. Остальных провожали поодиночке морячки.

Меня больше двух раз никто не провожал. У меня, наверное, на лбу светилось, что с пустяками ко мне подъезжать не стоит.

Но один морячок, Дима, всё же влюбился в Аню, девушку из соседней комнаты, намного старше себя. Целый месяц порог околачивал, а она осталась равнодушной. А он ходил печальный под нашим общежитием. Вот Аня мне и говорит: «Почему бы тебе с Димой не встречаться? Он парень серьёзный, а я всё равно не буду. Мне другой нравится»

Была зима и в Одессе лежал снег. Уже реже, но мы продолжали ездить на танцы. Я была в чёрном пальто. И Дима пошёл меня провожать. Не помню, сколько раз он меня провожал. Но однажды он прислонил меня к белой стенке общежития и начал целовать. Потом проводил до двери и ушёл.

А я на следующий день уехала.

Я не видела своих домашних несколько месяцев. До отпуска было далеко, но в моей работе было одно хорошо: после переработок в конце месяца и отчёта можно было взять отгулы. И вот накануне восьмого марта я села в ночной поезд и поехала домой. Прибыв в соседний городок, я перешла мост через реку и пошла на автобусную остановку. Было ещё темно, я села в нужный автобус и ждала, когда автобус тронется. Тут открывается дверь и заходит солдатик. В темноте мелькает вроде знакомое лицо. Оглядел пассажиров в поиске свободного места и идёт так мимо меня. А я вскакиваю наперерез, когда дошло до сознания, что это мой братишка, которого уже пару лет не видела. Из Армии на побывку домой едет.

Через час приехали в посёлок. Солнце только всходит. Пришли домой, стучимся. А там ещё все спят. Запустили нас. Сидим, общаемся. Тут опять звонок в двери. Открываем – другой братишка. Тоже, оказывается, из училища на пару дней домой отпустили.

Ну, совсем весело стало. Музыку настроили, на стол стали накрывать, гостей звать. Получилась незапланированная встреча всего семейства.

Вечером, когда гости разошлись, а родители ушли спать, мы с братьями всё ещё сидели в зале и вспоминали всякие истории. Например, как при одной такой встрече отец устроил шахматный турнир и в нём участвовали все три брата, отец и я. Только сестру это не интересовало. А я даже предпоследнее место заняла, после меня был только младший брат.

Спать не хотелось, и я предложила погадать. Я нарисовала на ватмане циферблат с буквами и цифрами, положила в середину круга перевёрнутое блюдечко с нарисованной локом для ногтей стрелкой и зажгла свечку.

Было двенадцать часов ночи. Мы сели вокруг стола с ватманом, положили на блюдечко наши указательные пальцы и стали ждать. Я стала вызывать духов. Братья сначала баловались и посмеивались. Но вдруг блюдечко тронулось с места и поползло от буковки к буковке. Тут все стали серьёзнее и стали задавать вопросы. Кто когда женится, сколько детей будет и прочее. А блюдечко всё бегает по кругу и пишет. Наконец мы решили, что уже всё выспросили и попрощались с духами.

А блюдечко дальше бегает. Ну мы и спрашиваем: «Дух, ты кто?» А блюдце пишет: «Юлий Цезарь». Спрашиваю, что он нам рассказать хочет? А блюдце пишет: «Тебя любит Дима. Тебя любит Дима. Тебя любит Дима». Ну, завёлся... А братья меня спрашивают: «А кто этот Дима?» И смотрят, не я ли двигаю блюдечко. Ну, я свои пальцы убираю, а оно всё равно. Поползало блюдце ещё немного по ватману, и притихло. Ну мы с Юлием Цезарем тоже попрощались, убрали со стола наше гадание и разошлись по комнатам спать...

А в голове ещё долго стучало: «Тебя любит Дима. Тебя любит Дима...»