Над стиснутыми ледяной кольчугой барханами,курился,подхваченый ветром,черно-красный песок,путаясь между стальными струнами лучей,холодного,серого Солнца.
Ялу постоял на впалом,ребристом боку,мерзлой гряды,вытягивая худую,жилистую шею,и вглядываясь глубоко запавшими глазами вдаль. Но волнистый,обледеневший горизонт был пуст. Он оглушал своей пустотой. И дико-нелепо,висел над самой равниной слепой,негреющий шар солнца,похожий более на туманное пятно,нежели на звезду. Ялу медленно повернулся назад. За его спиной белели высеченные в скалах жилища таху-самого смелого и культурного из народов Великой Пустыни.
Ялу еще больше напряг свои,вечно воспаленные и слезящиеся глаза,но ничего угрожающего не заметил. Но он знал,что горизонт обманчив. Наски не замедлят появиться. Слишком сильна их ненависть к таху-к их шитым шелками и золотом коврам,ручным соколам,резвым коням,статным и быстрым,словно пустынные газели,женщинам. Много дней,жгучая зависть огнем жгла сердце Алишера-вождя насков,и в один день излилась она,поражающим громом на общину. Ялу тогда был совсем маленьким-ему было всего восемь лет. Он и тогда был щуплым,слабым,как и сейчас. Ялу хорошо,слишком хорошо помнил,как горели вытащеные из каменных жилищ ковры,как кричали женщины и дети,которых разъяренные наски рубили саблями,и сжигали живьем…Потом всю ночь,по пустыни выли голодные чекалки,да несся омерзительный запах горящего мяса человечьего…Эта ночь сделала тщедушного и слабого мальчика сильным. Он тогда еще усвоил вечную правду Великой Пустыни-не убьешь ты-убьют тебя. Теперь он стал главным. Он завоевал власть. Не сильные,мускулистые воины,зверевшие,словно львы при виде крови,а он,Ялу,худой,слабосильный,с лицом,обожженым солнцем,и изрезаным морщинами,с вечно всклокочеными,седыми волосами…Ибо у него была воля,и был дух,который вел его...

Он легко спрыгнул с гряды,и пригибаясь,побежал к сухим зарослям,где стояли лошади. Еще мгновение-и он уже уверенно сидел на спине косматого трехлетка. Неуклюжий на вид,но легконогий конь понесся над волнами барханов.У Ялу закладывало уши,от звона мерзлой земли,гулко отбиваемой неподковаными копытами.
Он сделал большой крюк,затем остановил,взмокшего и дрожавшего от усталости трехлетка. Конь из желто-буланого,стал бурым,от пота. Ялу застыл на его спине,вытянувшись в струну,вглядываясь прямо в слепое солнце. Его тонкая шея,и оттопыреные уши делали его комичным, его напряженность была сродни настороженности суслика,поджидающего нападения хищника.
Он не увидел фигурок врагов,скачущих в красно-бурых песках. Над его настороженностью,молча смеялась тишина.

……………………………………………………………………………………………………
Племя медленно просыпалось,возвращаяясь,от беззаботного сна,к холоду и ветру,больно коловшему лицо. Каждый полз по своим делам-женщины –доить кобылиц,мужчины-чинить оружие,сбрую,охотится. А дети и собаки-просто путаться под ногами у старших. До слуха Ялу доносились смех,брань,визг-обычные звуки жизни. В это утро не встали только двое-старик Бенту, и пятнадцатилетний Шер. Старику было давно положено уйти в Страну Вечных Источников, а о Шере давно уже забыли,как о человеке. Проходя мимо жилища Шера,Ялу увидел,как мать сидит в оцепенении над холодным,окоченевшим телом сына. Ялу отчетливо разглядел ее коричневое,покрытое одубевшей кожей лицо,узловатые руки. Черные,с проседью волосы трепал ветер,но она,кажется не ощущала холода. Она сидела неподвижно,впиваясь глазами в синие губы Шера. Ялу обошел ее стороной-в таком горе утешения бесполезны.Услышав его шаги ,она повернула голову и посмотрела вслед Ялу пустым взглядом. Ялу случайно поймал этот опустошенный взгляд,не менее мертвый,чем лицо Шера,и вздрогнул. От него веяло бездной.


Из глубокой темноты Святилища выступала бесформеная масса базальта. Ялу не любил входить сюда,но это была его обязанность. Так как племя верило. Когда воспаленные,свинцовые глаза Ялу приобвыкли к тягучему мраку,он снова увидел Зверя. Это был необыкновенный,невиданый людьми зверь. Чья-то безумная фантазия,породила этот жуткий симбиоз медведя и быка, вырезала,высекла его из черного,тяжелого базальта. Ялу если чего-то и боялся в жизни,так этого каменного Зверя,считавшегося защитником его племени. Ялу торопливо поклонился, и повернулся лицом к выходу из Святилища,к свету. На затылок его словно капнул расплавленый свинец. Он повернулся и поймал на себе пристальный и тяжелый взгляд пустых глазниц Зверя.Он поторопился выйти наружу,но и при свете дня,его непрерывно преследовал этот страшный,тяжкий взгляд,казалось,проникавший в самое сердце…
……………………………………………………………………….

Слегка пригнувшись,Ялу вошел в просторное,высеченное в скале жилище. С того дня,как ушел с первым зноем старый вождь,его отец,это жилище стало его домом. У низкого очага сидела Вира ,помешивая глиняной ложкой похлебку из бараньего жира и молока. При виде мужа,она почтительно склонила голову.Ялу сел на ковер,прислоняясь затылком к рубцеватой стене и закрыл глаза. Он так устал,что даже не заметил ненавистного ему запаха копоти и похлебки.
Вира долго молчала,потом заговорила тихим голосом-женщинам не подобает говорить громко и уверенно-«Ялу возглавит сегодня ночью восход Полной Луны?
Ялу передернуло. Он ненавидел этот праздник. Ненавидел,обряд,во время которого в жертву Луне и Зверю приносили самых слабых детей. Ненавидел оргию,которая устраивалась вслед за жертвопринощением…В этот,единственный день в году,община уподоблялась стае животных…
-Нет. Я не пойду на Праздник Луны-ответил он резко.
-Но Ялу-вождь,а вождю подобает разделять веру племени,не так ли?-
Голос жены звучал тихо и покорно,но в нем чувствовалась скрытая насмешка.Когда она так говорила,Ялу готов был задушить ее. Как же,дочь старейшины! Порой на Ялу набегал такой же удушающий страх перед Вира,как и перед Зверем.
-Я не пойду на праздник. Нет времени для счастья и плясок,пока кругом враги.Это мое последнее слово.

Вира нагнулась к котелку,продолжая помешивать кипящую похлебку.
………………………………………………………………………………………………………………….
Заполночь,когда желтый апельсин луны,скатился за добрую треть неба,Ялу отрешенно брел между кострами. Таху веселились,и веселье их было ужасным,так как в эту ночь люди умирали,а вместо них рождались звери. Они ,напившись горячей лошадиной крови,опьяненные зрелищем жертвоприношения,бродили,искали друг друга,и предавались похоти,тут же на глазах всего племени,в пыли,под ногами себе подобных. В эту ночь таху теряли стыд, позволяя себе то,о чем весь год боялись даже помыслить. С отвращениям Ялу оглядывался на обнявшихся мужчин,на голых,пляшуших на кострах женщин…Даже дети,подростки,предавались вместе со взрослыми оргии,приобщаясь к Таинству Поклонения Луне и Зверю…
Ялу задремал возле своего жилища,укутавшись шерстяным,колючим плащом.
Он проснулся от ужасающего грохота и криков. Вначале,он даже не смог сообразить,что произошло. Казалось,по равнине мечется смерчь,сметая все на своем пути. Смерчь этот жег,топтал,резал,колол. Таху не сопротивлялись. Они принимали смерть погруженные в полунаркотический сон,утомленные оргией. Ялу растерянно бегал от скалы к скале,пытаясь разбудить их…Но безрезультатно…Их сон был слишком крепким…
Подняв с земли топор,Ялу бросился на ближайшего всадника,рослого и мощного. Но лезвие топора не коснулось наска-Ялу,откатился кубарем,отброшеный ударом сапога,упал на землю,харкнув на мерзлый песок черной кровью и выбитыми зубами.
Ялу вскочил,кинулся снова на тесную толпу врагов,но был опять отброшен,оттиснут,стерт. Впервые в жизни,он заплакал. Не от боли,нет-от отчаяния,от сознания собственной слабости и ничтожности.
А враги шли ,сметая,равняя с землей все прошлое,настоящее и будущее народа таху…
…………………………………………………………………………….
Когда все закончилось, и лишь рыжие клочки костров обгладывали почерневшие,распухшие трупы,тех,кто некогда именовался народом Таху,Ялу встал с земли ,и шатаясь побрел среди груд мусора,некогда бывшего общиной…Над черно-красной,спекшейся пустыней,снова всплывало стальное,тусклое солнце.Ялу повернул свое острое,тощее лицо к его диску,и пронзительно закричал что то…Ветер,страж песков,рванул его голос,растерзал слова и повлек их над барханами.Слова,падали,звеня,путаясь в холодных струнах солнечных лучей,колкими искрами отскакивали от льда. Он остановился у скалы,рядом с которой лежал вытащеный из святилища Зверь,лежал как дохлая рыба,на боку,показывая небу раздутое брюхо. Ялу с ненавистью посмотрел на него.
Ветер присвистнул,и над волнами песков понеслось-
-Я презираю тебя,Зверь! Я не верю тебе! Ты не страшен мне больше..Ты,ты проклятый,сгубил слепых,поверивших тебе! Мстить за них некому…Некому,слышишь ты? Нет….Есть я…Я отомщу за убитых…..
В исступлении Ялу грозил сухим кулачком поверженному Зверю,безучастно взиравшему на пожарища пустыми ямами глазниц.