Глава ССXXXVII

На войне возникают ситуации, когда решение стоять насмерть является единственно правильным. Так бывает, если нет другого способа достичь важной стратегической цели или, по меньшей мере, создать необходимые предпосылки для её достижения. Получив 18 ноября приказ Жукова стоять насмерть на тех позициях, какие занимала в это время 16-я армия, то есть в дефиле западнее реки Истра и Истринского водохранилища, генерал Рокоссовский считал приказ командующего Западным фронтом ошибочным. Позади 16-й армии у Жукова до самой Москвы практически не было войск, и «геройская гибель» армии, не имеющей резервов для создания эшелонированной обороны, означала бы лишь прорыв немцев к Москве, чего противник как раз и добивался. Считая отвод обойдённой противником с флангов 16-й армии за Истру и Истринское водохранилище единственно правильным решением, генерал Рокоссовский пошёл на нарушение субординации и доложил свои соображения через голову Жукова непосредственно в Генштаб. Через несколько часов он получил ответ. В ответной телеграмме маршал Шапошников полностью соглашался с Рокоссовским и санкционировал отвод 16-й армии. Не успели офицеры связи доставить составленные в штабе Рокоссовского директивы на отвод в войска, как аппарат в штабе армии отстучал телеграмму Жукова: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе отменяю. Приказываю вернуться к исполнению ранее отданного мною приказа. Генерал армии Жуков». Рокоссовскому пришлось подчиниться и отменить собственный приказ.
Как и предвидел Рокоссовский, оперативная обстановка на обоих флангах его армии, а вместе с нею и общая ситуация на Западном фронте в результате стали быстро ухудшаться. Введя в сражение последний резерв танков 40-го и 46-го танковых корпусов, фельдмаршал фон Бок направил удар нового танкового кулака в стык 16-й и 5-й армий, отбросил левый фланг 16-й армии за Истру и на плечах отступающих форсировал реку в нескольких местах. Тыл наступающей танковой группировки обеспечивал разворачивающийся за её правым флангом фронтом на северо-восток 9-й армейский корпус 4-й армии фон Клюге. Разворачиваясь на рубеже Тучково – Звенигород - Павловская Слобода, корпус минимальными силами надёжно цементировал фланг танкового клина. Тем временем к северу от Истринского водохранилища танки 3-й танковой группы опрокинули левый фланг 30-й армии генерала Лелюшенко и, обойдя водохранилище, вышли на оперативный простор и развернули наступление на Клин и Солнечногорск. Подвергшиеся их удару 107-я стрелковая дивизия (в ней оставалось 300 штыков) и 58-я танковая дивизия, не имевшая тяжёлых и средних танков, были разбиты. Оставаясь в опасно вытянутом дефиле между терпящими бедствие 5-й и 30-й армиями, 16-я армия не имела внутренних резервов ни для создания второго эшелона обороны, ни для помощи соседям в противодействии замыслу фон Бока. Но Жуков приказал Рокоссовскому изыскать эти резервы.
Чтобы наладить взаимодействие с правым соседом, Рокоссовский направил в штаб 30-й армии своего заместителя генерал-майора Захарова, придав ему 126-ю стрелковую дивизию, 17-ю кавалерийскую дивизию и 25-ю танковую дивизию, в которой осталось к этому времени 12 танков, из которых лишь четыре танка Т-34 представляли реальную силу. Собрав всё, что можно было собрать из отступающих в беспорядке частей 30-й армии, генерал Захаров организовал оборону Клина, к которому быстро приближались немецкие танки. Положение было настолько острым, что Жуков позвонил Рокоссовскому и приказал отправиться в Клин лично и руководить войсками двух армий оттуда. Приказав командующему артиллерией генералу Казакову подготовить и привести в Клин армейский резерв противотанковой артиллерии, Рокоссовский оставил за старшего на главном КП начальника штаба, а сам с членом Военного совета и группой офицеров сел в две машины и вскоре уже мчался по Ленинградскому шоссе в сопровождении зенитной установки, смонтированной в кузове грузовика.
Прибыв на место и быстро оценив обстановку, Рокоссовский доложил Жукову, что удержать Клин и железную дорогу Москва – Тверь уже невозможно, а потому необходимо срочно создавать рубеж обороны в районе Дмитров, Яхрома, чтобы не допустить немецкие танки к следующей рокадной железной дороге – Москва, Дмитров, Талдом, Кимры, Углич.
Утром 23 ноября немецкие танки ворвались в Солнечногорск. Оставаться в Клину, рискуя быть отрезанным от 16-й армии, Рокоссовский больше не мог. Приказав офицерам ЗКП готовиться к отъезду, он задержался на телеграфе и связался со штабом Западного фронта. Не успел Рокоссовский доложить обстановку генералу Соколовскому, как в здание телеграфа угодил снаряд, выпущенный немецким танком. Противник ворвался в Клин. Выбравшись из-под обломков, Рокоссовский отряхнул пыль и вскочил в ждущую его машину. Танк, разрушивший телеграф, сам уже горел. На улицах города вели бой с немецкими танками спешенные бойцы 17-й кавалерийской дивизии и 16 противотанковых расчётов мобильного авангарда, успевшего проскочить в Клин через Солнечногорск. Командовал боем генерал Захаров. Поручив генералу удерживать город как можно дольше, Рокоссовский покинул горящий Клин. Прямая дорога в тыл была уже перерезана в Солнечногорске, поэтому пришлось делать крюк через Рогачёв. Уже была ночь. Машину немилосердно трясло на обледенелой дороге, освещаемой сполохами зарева над Клином. На груди у Рокоссовского подпрыгивал автомат. Офицеры временного штаба тоже вооружились автоматами и ручными гранатами на случай непредвиденной дорожной встречи. На переезде через замёрзшую реку Сестра они наскочили на немецкий танк, обошедший Клин с севера. Шофёры нажали на газ. Вслед кавалькаде грянул пушечный выстрел, и замыкавший колонну грузовик с зениткой взлетел на воздух.
От второго выстрела машины скрылись за поворотом лесной дороги. Обогнув просёлками по большой дуге Солнечногорск, Рокоссовский выехал на Ленинградское шоссе, забитое беженцами. Они подтвердили, что в Солнечногорск много часов назад вслед за мотоциклистами вошли немецкие танки. Поздно ночью Рокоссовский прибыл в штаб 16-й армии, развёрнутый в деревне Лялино. Здесь его встретил начальник артиллерии. Узнав о падении Солнечногорска, генерал Казаков успел остановить движение колонны противотанковой артиллерии и развернул поперёк Ленинградского шоссе батареи двух полков противотанковых пушек и одного полка полевой артиллерии. Стрелковый полк Панфиловской дивизии и кавалерия 17-й дивизии, сопровождавшие колонну, прикрыли артиллерию от мотоциклистов и мотопехоты противника. На первое время этого должно было хватить, чтобы не пропустить немцев к Москве, до которой было рукой подать. Рокоссовский воспользовлся случаем вывести наконец остатки 16-й армии из истринского дефиле. На этот раз Жуков не возражал. Кавалерийский корпус Доватора и арьергардные полки 126-й стрелковой дивизии оставили позиции за Истрой и отошли за реку. Отход прикрывали два танковых батальона. Связи с передовой не было, и Рокоссовский вновь скомандовал офицерам ЗКП занять места в машинах и ехать с ним в Пешки, ближе к передовой. Вперёд ушли несколько танков Т-34, присланных Жуковым. Приехав в Пешки ночью, Рокоссовский из осторожности оставил машины на окраине, а сам с офицерами осторожно вошёл в деревню, держа наготове автомат и гранаты. Вскоре они подошли по снегу к воротам, возле которых стоял, обозначая штаб, командирский танк Т-34. Едва генерал вошёл в избу, как в неё, разворотив бревенчатую стену, влетел снаряд. По счастью, у немецкого танкиста кончились фугасные снаряды и он выстрелил бронебойным, который не разорвался. Выскочив во двор, Рокоссовский и командир танкового отряда столкнулись с офицером связи. Тот доложил: в деревню входят немецкие танки, за ними идут, стреляя по окнам домов, немецкие автоматчики.
Впервые с начала войны Рокоссовский попал в столь серьёзную переделку. Решение нужно было принимать быстро. Танкист предложил ему место в танке. Рокоссовский не счёл возможным бросать офицеров и отослал танкиста на поиски отряда с приказом немедленно прикрыть железнодорожный переезд в шести километрах южнее Пешек. Разомкнувшись на расстояние видимости, генерал и офицеры его штаба осторожно двинулись к окраине деревни. Над деревней взлетела белая ракета. Ночное небо озаряли сполохи разрывов. Тут и там занимались пожары. Несколько раз снаряды шлёпались в сугроб рядом с Рокоссовским, но ни один из них не взорвался.
По счастью, машины с шофёрами оказались на месте. Заняв места в машинах, офицеры последовали за танком и вскоре догнали его на лесной дороге. Вернувшись в Лялино, Рокоссовский прочёл принятые в его отсутствие телефонограммы Жукова и Соколовского. Оказалось, что Жуков успел отменить приказ Рокоссовского строить оборону поперёк Ленинградского шоссе и приказал 16-й армии немедленно контратаковать всеми силами и выбить немцев из Солнечногорска.
Это было в стиле Жукова – следовать горячим порывам сердца, не подкреплённым холодным расчётом, и отдавать лихие кавалерийские приказы армиям, не слишком вникая в детали оперативной обстановки. Начальник штаба 16-й армии вынужден был исполнить приказ.
Три кавалерийские дивизии корпуса Доватора, поддержанные несколькими танками Т-34 и несколькими противотанковыми артдивизионами, в развёрнутом строю двинулись в обход Солнечногорска слева и справа. Дивизия генерала Плиева, наткнувшись на колонну 240-го пехотного полка противника, следовавшую через Сверчково, Селищево и Мартыново, атаковала её во фланг и разгромила. На других участках успехи Доватора были скромнее. Контратакованные немецкими танками, поддержанными авиацией, спешенные кавалеристы откатились под прикрытием своих танков на исходные позиции. Неподготовленное наступление обернулось большими потерями и прорывом немецких танков к переезду в Пешках. Генерал Рокоссовский приказал войскам вернуться к исполнению прежнего своего приказа, отменённого Жуковым.