Глава ССX

В тот же вечер план контрудара из района Серпухова был у Белова готов, и генерал доложил его Жукову.
Вкратце план сводился к следующему. Под прикрытием обороняющихся дивизий 49-й армии группа Белова сосредоточивается на левом берегу реки Нара в районе Булычёво, Клейменово, Лопасня. Войска передвигаются скрытно, по лесам и только в ночное время. На втором этапе операции войска выдвигаются на рубеж атаки и занимают положение на правом берегу Протвы. В 12 часов 13 ноября после артподготовки начинают наступление стрелковые дивизии 49-й армии. Хорошо знакомые с местностью, они обеспечивают силами ударной группировки тактический прорыв обороны противника. Следом в бой на шестикилометровом участке вводится группа Белова и прорывает оборону противника на всю глубину. Войска 49-й армии расширяют прорыв вправо и влево и прикрывают фланги группы Белова. На третьем этапе мобильные войска группы Белова выходят в тыл 13-го армейского корпуса 4-й армии фон Клюге и, взамодействуя со стрелковыми дивизиями 49-й армии, окружают и уничтожают его.
- Хорошо, - сказал Жуков, утверждая план. – Завтра едем докладывать план товарищу Сталину. Приготовьтесь. Встретимся в 15 часов 45 минут в Москве, на улице Фрунзе, вот в этом месте, – Жуков протянул Белову четвертушку бумаги с записанным заранее адресом. – Об операции никому ни слова, пока не утвердит Верховный. Затем посвятите в детали членов Военного совета корпуса.
День 10 ноября в Москве был холодный и пасмурный. Уже начинало темнеть, когда, точно в условленное время, генерал Белов пересел на улице Фрунзе из своей машины в подошедшую машину Жукова. Генералы въехали на территорию Кремля через Боровицкие ворота. Дальше пошли пешком в сопровождении генерала охраны. Жуков быстрым шагом шёл впереди, показывая дорогу. Возле большой свежей воронки – по-видимому, от 500-килограммовой авиабомбы – у входа в бомбоубежище у генералов проверил документы очередной пост охраны. Спустившись глубоко вниз по ступенькам, Жуков и Белов очутились в длинном нешироком коридоре, по правую сторону которого тянулись двери, похожие на двери железнодорожного купе. Повсюду стояла охрана, все офицеры были одеты с иголочки, в хромовых сапогах. Жуков оставил Белова дожидаться в одном из пустых «купе», а сам отправился дальше. Усевшись за столик, Белов положил на него фуражку, вытер холодный пот со лба и с сомнением осмотрел свои охотничьи сапоги с отворотами. «Не очень-то сейчас повоюешь в хромовых сапогах», - подумал он. В это время дверь купе бесшумно отворилась, и секретарь Сталина пригласил Белова следовать за ним.
Кабинет Сталина находился в дальнем конце коридора направо. Просторная комната была ярко освещена, в дальнем левом углу стоял стол с телефонами. Сталин беседовал с Жуковым, стоя посреди кабинета. Он поздоровался за руку с Беловым, которого представил ему Жуков. Генерал Белов не видел Сталина с 1933 года. При взгляде на низкорослого человека с усталым осунувшимся лицом он не сразу его узнал: за восемь лет Сталин сильно постарел и теперь очень мало походил на свои изображения на парадных портретах и плакатах. Ещё больше Белова поразило поведение Жукова. Докладывая план операции, Жуков парировал замечания Сталина резко, повелительным тоном, и только что не кричал на него, и Сталин принимал это как должное. Порой на лице Верховного главнокомандующего Белов ловил явные признаки растерянности: так теряется перед учителем школьник, не вполне знающий урок. Дослушав до конца доклад Жукова, Сталин одобрил план в целом и перешёл к уточнению деталей. Достав карандаш и блокнот, он обратился к генералу Белову и спросил, уверен ли он, что все части успеют сосредоточиться в срок к началу операции. Узнав, что танковые бригады ещё не прибыли, Сталин распорядился отложить начало операции на сутки. Жуков резко возразил, сославшись на то, что 16-я армия Рокоссовского ждать лишние сутки не может.
- Вот и хорошо, - парировал Сталин, - пусть Рокоссовский начинает один и оттянет на себя все резервы противника.
На сей раз Жукову возразить было нечего, и он промолчал.
Сталин предложил Белову не стесняясь перечислить всё, в чём экстренно нуждались его войска перед началом контрнаступления.
Белов сразу предложил снабдить кавалерию автоматическим оружием. По штату кавалерийские дивизии были вооружены винтовками, имея в каждом полку по пулемётному эскадрону. В ближнем бою с немецкими автоматчиками это приводило к неоправданно большим потерям, и генерал ещё летом позаботился о том, чтобы вооружить кавалерийские полки трофейными немецкими автоматами. Наконец автоматов стало в корпусе так много, что трофейных патронов на всех не хватало, а здесь, в тылу, их и вовсе негде было взять.
- Вы что, предлагаете перевооружить всю кавалерию автоматами? – спросил Сталин.
Испугавшись, что не получит ничего, генерал Белов поспешил поправиться. Для начала можно было бы ограничиться пулемётными эскадронами, а если автоматов совсем мало, то вооружить ими хотя бы по одному взводу в пулемётных эскадронах.
- А если автоматов много? - хитро прищурился Сталин и усмехнулся уголком рта.
- Тогда нужно заменить автоматами все винтовки, оставив только снайперские.
Сталин сделал пометку в блокноте и попросил рассказать подробнее о состоянии корпусной артиллерии. Услышав, что артиллерия сильно изношена и нуждается в заводском ремонте, Сталин удовлетворённо кивнул и нетерпеливо спросил, - Это все ваши просьбы?
Не дождавшись ответа, он пообещал Белову полторы тысячи автоматов, две батареи новых 76-миллиметровых пушек и три авиадивизии для прикрытия операции с воздуха.
Аудиенция была окончена. Генерал Белов был так обрадован обещанными средствами усиления, что лишь на выходе из бомбоубежища вспомнил, что нигде не мог достать в Москве подков для перековки лошадей на зиму. Однако возвращаться назад было уже поздно, да и не хотелось из-за подков подвергать чью-то нерадивую голову в управлении тылом слишком суровой каре, и Белов решил, что предоставленный ему день отсрочки позволит решить проблему в рабочем порядке.
В гостинице его с нетерпением дожидался комиссар Щелаковский, успевший с утра побывать в Главном политуправлении армии и в ЦК партии.
- Ну как? – спросил он вошедшего генерала. О плане, разработанном Беловым по поручению Жукова, комиссар ещё ничего не знал. Только теперь вступало в силу разрешение Жукова поделиться планом с комиссаром и начальником штаба. Дослушав рассказ о разговоре Белова со Сталиным и узнав подробности операции, комиссар вскочил с кожаного дивана, на котором сидел, и возбуждённо зашагал из угла в угол гостиничного номера, заложив руки за спину. Наконец он остановился и обратился к командиру, сделав энергичный жест рукой.
- Да вы понимаете ли, Павел Алексеевич, какое дело нам предстоит?! Ведь тут пахнет крупной наступательной операцией! Давно, давно пора,- и комиссар вновь принялся измерять шагами гостиничный номер, за окном которого было уже темно.
- А знаете что? – снова остановился он. – Поедем прямо сейчас в корпус и расскажем людям.
- Полноте, Алексей Варфоломеевич, - уставшим голосом откликнулся с дивана Белов, стаскивая с ноги охотничий сапог. Генералу не впервые приходилось умерять энтузиазм комиссара дозой здорового скептицизма. – Люди давно спят. Утро вечера мудренее.
Всю ночь комиссар Щелаковский ворочался в кровати. Генералу Белову тоже не спалось. Несколько раз он просыпался и видел в темноте белую майку комиссара, бесшумно расхаживающего по мягкому ковру из угла в угол, подобно хищнику в клетке.
Утром 11 ноября генерал Белов встретил в штабе корпуса прибывшего с последним эшелоном из Нового Оскола начальника снабжения полковника Сакунова. Выслушав рапорт о благополучном завершении операции по спасению обоза Юго-Западного фронта в районе Корочи, генерал тут же поручил полковнику заняться поиском зимних подков, а сам после разговора с начальником штаба полковником Грецовым выехал в штаб 49-й армии генерала Захаркина, размещавшийся в Бутурлино, в четырёх километрах северо-восточнее Серпухова.
Предоставленный Сталиным день отсрочки генерал Белов намеревался использовать для согласования с генералом Захаркиным деталей плана совместных действий. В штабе 49-й армии Захаркина, однако, не оказалось. Начальник штаба полковник Верхолович сухо сообщил Белову, что командарм выехал на передовую, где стрелковые дивизии армии продолжали вести тяжёлые бои с противником. Белов попросил у Верхоловича разрешения связаться со штабом фронта: связисты Белова ещё не протянули в штаб Жукова прямой провод. Получив разрешение, генерал позвонил Жукову. Прежде всего он спросил, посвящено ли уже командование армии в план операции. Жуков посоветовал в ответ Белову заниматься своим делом и по всем вопросам обращаться непосредственно в штаб фронта и лично к нему, Жукову. Белов поспешил поймать Жукова на слове и попросил уточнить порядок выдвижения ударной группы 49-й армии, иначе он, Белов, не мог поставить боевую задачу войскам. Жуков немедленно ответил, что никакой ударной группы не будет, на перегруппировку уже нет времени, 49-я армия начнёт наступать в тех порядках, в каких её застанет утро 13 ноября.
Для генерала Белова это стало первым ушатом холодной воды. Однако сюрпризы только начинались. Жуков, продолжая, поставил Белова в известность, что он только что внёс изменения в план операции. Теперь две правофланговые стрелковые дивизии 49-й армии должны были по завершении первой фазы операции не расступиться вправо и влево перед выходящими вперёд мобильными войсками Белова, а вместе двигаться вправо, чтобы затем развернуться на правом фланге Белова и прикрыть его от удара со стороны Угодского завода, куда фон Клюге подтянул значительные подкрепления. Белов попытался возразить и обратил внимание Жукова на то, что перегруппировка стрелковых дивизий 49-й армии перед выдвигающейся колонной танков и кавалерии Белова приведёт к столпотворению и неразберихе на дорогах, но Жуков, не дослушав, приказал ему выполнять. Белов проявил упорство и попросил Жукова об отсрочке второй фазы контрнаступления на сутки. Изменившийся план операции требовал дополнительных согласований графиков движения с командирами частей и соединений, а боеспособность дивизий 49-й армии, которым предстояло начинать наступление, была, как установил на месте Белов, совсем не такой, чтобы ожидать тактического прорыва в первый же день наступления. Жуков нехотя согласился и положил трубку. В штаб корпуса генерал Белов вернулся сильно озадаченным. Прощаясь с полковником Верхоловичем в Бутурлино, он ненавязчиво задал ему несколько наводящих вопросов и обнаружил, что штаб генерала Захаркина пребывает в полном неведении относительно предстоящей 49-й армии совместно с группой Белова наступательной операции, в которой Жуков оставил общее оперативное командование за собой.



.