Дело было в декабре, 31-го числа. Как раз под новый год. Один мой хороший знакомый стал перевозить к себе вещи из другой деревни. Деревня та находилась далеко, в соседнем районе. Если ехать обычным способом - получится добрая сотня километров. Но зимой путь можно сократить почти втрое, если ехать по зимнику напрямик через реку. Итак, Руслан, так звали моего знакомого, договорился с местным фермером о том, что тот перевезет ему вещи на своем грузовике.
Надо сказать, что Руслан был из породы невезунчиков. Ему вечно не везло. Вроде делает все как надо, а все одно какая-нибудь ерунда выходит. Вот скажем, Руслан столярничает. Он вообще-то столяр, причем квалифицированный. Но у него в руках постоянно ломается инструмент. Причем как-то так получается - не виноват Руслан. Просто пора этому инструменту уже сломаться от старости. Нет, ждет, гадина, пока не попадет в руки Руслана. И только тут, дождавшись своего часа, у него в руках ломается.
Но про это я только потом узнал. В связи с этим, кстати, зарекся я ему что-нибудь из инструмента давать. А тогда не знал. Не знал и фермер, который взялся перевозить его вещи. Иначе ни за что не согласился бы ехать через реку. А так – чего там? Колея, правда, еще не накатанная. Зима стояла в тот год теплая для этих мест. Но по всему выходило, что ехать уже можно. Поехали они, стало быть. Туда проехали нормально. А вот на обратном пути груженый вещами грузовик провалился по лед. Причем передний мост машины остался на твердой льдине, а задний ушел под воду. Так и застрял грузовик наполовину в воде. Вещи, стало быть – тоже.
Надо выходить из положения. Пошли в деревню трактор искать. Договорились с трактористом колхозного Кировца, что тот им грузовик вытащит. А дело было, как вы помните, вечером 31-го декабря. Угадайте с одного раза, в каком состоянии был тракторист? – Правильно, угадали! У тракториста хоть и было прозвище Чех, но по национальности он был русский. А попробуйте под новый год найти в деревне хоть одного трезвого русского тракториста! Ну, трезвый – нетрезвый, да земляка выручать надо. Поехали за грузовиком. Почти уже доехали до места, чуть-чуть осталось. Да вот незадача. Тракторист этот, почему то взял метров на пятнадцать левее зимника. А там промоины почти никогда не замерзают. Короче говоря, Кировец провалился под лед тоже. А Кировец – это вам не ЗИЛ. Кировец – это уже очень серьезно. Ну да горевать поздно. Пошли мужики в деревню пешком, новый год встречать.
Наверное, новый год встречали они невесело. А может быть и ничего. У русского человека есть одна полезная привычка. Он знает хороший способ, как на несколько дней отключиться от всех проблем. Это его часто спасает. Вынырнет он из своего привычного состояния. Оглянется вокруг себя. У нормального человека, немца там какого-нибудь или шведа, крыша поедет ото всего, что он увидит. А русский человек прыг обратно в мир своих грез – и ничего, - крыша на месте.

Но, так или иначе, несколько дней пролетели незаметно, и проблемы снова вернулись. Надо что-то делать. Меня, надо сказать, эти проблемы почти не касались. Переехал сюда я недавно. В колхоз устраиваться не собирался, поскольку подчеркнуто вел асоциальный образ жизни. Ни в какие общественные структуры принципиально не вписывался. Но своему товарищу помочь надо. Хотя бы вытащить вещи из воды. И вот, в начале января отправились мы к месту происшествия. А на дворе январь. И ни где-нибудь, а в Сибири, на юге Красноярского края. Он хоть и юг, но весьма относительный. Не зря же раньше говорили: «Лучше Северный Кавказ, чем Южный Сахалин». Правда, сейчас уже так не говорят. Но не потому, что климат изменился. Нам еще крупно повезло, что день выдался теплым, +2 градуса. В это время здесь бывает и – 40. Долго ли, коротко ли – дошли. А там народу уже! Во-первых, фермер со своими родственниками – братом и племянниками. Бензопилами грузовик изо льда вырезают. Во-вторых, метрах в двухстах – мужики и вся оставшаяся тяжелая колхозная техника – Кировец и три Казахстана пытаются вытащить трактор из воды. Здесь и мы, со своими водолазными планами.
Вещи мы вытащили довольно быстро. Последние коробки находились полностью в воде. И так, и этак, - пытаемся их зацепить – не получается. Тогда сам Руслан разделся по пояс и с истошными криками полез в воду за вещами. Своя ноша все-таки! Достал, растерся, одел теплую одежду. Вроде жив. Вещи пострадали несильно. Жалко было только спички. Они совсем раскисли в воде. Их Руслан накупил огромное количество, потому что готовился к концу света, то есть к катаклизмам. Спичек ему должно было хватить лет на пятнадцать. Дальше не надо, поскольку катаклизмы к тому времени должны были кончиться. Тут же погрузили вещи в тракторную тележку. Руслан поехал домой, а я остался. Интересно же, чем все это кончится, вытащат Кировца из полыньи или нет? Дело оказалось непростым. Тракторы тянут - потянут, траки шлифуют на льду, тросы рвутся, а воз, то есть Кировец, и ныне там – не могут вытянуть. Уже часа четыре так тянут. Председатель колхоза с бригадиром по рации переговариваются. Сначала председатель, для поднятия боевого духа мужиков пообещал им ящик водки. Ближе к вечеру ставки пришлось удвоить. Построили Кировец и Казахстаны гуськом. Тянут - потянут – все равно не могут вытянуть. Трактор вмерз в лед – и ни в какую. Подойдут мужики, попилят лед вокруг трактора. Попилят - попилят. Опять тянут, уже в другую сторону. Опять никак. Бригадир, его звали Николай, кряжистый такой мужик лет сорока пяти - раскраснелся и вспотел, бегает, суетиться. Не получается. Надежда тает. Но не сдаются мужики.
- Коля, а давай мы в эту сторону е….м!
- Ну, давай е….м.
Тянут. Никак.
- Коля, давай теперь сюда е….м!
- Давай сюда.
Вдруг трактор начинает шевелиться. Перестроили технику. Вмерзший трактор повернулся вслед за тягачами. Перестроились еще раз. В какой-то момент Кировца удалось выдернуть. Крики «ура», то – се, чепчики в воздух, правда, не бросали. Мужики остались вытаскивать грузовик, а я пошел домой. Представление для меня уже закончилось.

Дорога шла через живописный остров, который называется Малиновый. Летом там растет очень много грибов и ягод. Кругом сосновый лес, заросли кустарников. Остров большой, в поперечине километра два. Он отделен от широкого поля протокой. Весной протока наполняется талой водой и превращается в грозную реку, к середине лета почти полностью пересыхает и превращается в небольшой ручей. От Малинового острова дорога ведет через яр и поднимается на высокий берег, далее идет по широкому ровному полю. Поле это ровное как поверхность стола. С одной стороны поля цепочкой расположились сопки, с другой стороны поле ограничивает лес. До деревни остается километра три, не больше. Деревня впереди – как на ладони.
Вечереет. Начинает подмораживать. Поднимаюсь от острова на поле и - Ах! Картина, которая предстала пред моим взором, буквально заморажила меня. Белое безмолвие! – только и подумалось мне. Представьте - ровное широкое поле. Белый - белый снег. На высоте примерно полутора метров от земли стоял туман из сконденсировавшихся мельчайших кристалликов льда. Разноцветные льдинки переливаются в лучах вечернего заходящего солнца мягким нежным светом. Оранжевым, желтым, фиолетовым, изумрудно зеленым, голубым. Разноцветный туман стелился плотной пеленой вплоть до самой деревни. Тихо. Ни звука вокруг. Только снег скрипит под ногами.
Белое безмолвие! Я шел по зимней дороге и заворожено смотрел перед собой. Я шел и любовался, забыв о переживаниях этого дня, обо всем на свете. Думать ни о чем не хотелось. Только идти и впитывать в себя эту красоту. Белое безмолвие – только и вертелось в моей голове. В этот момент мне казалось что мир вокруг стал таким же, каким он был миллион лет назад. Никого нет на Земле. Одна только дикая природа вокруг, величественная и прекрасная. И я - древний пришелец, случайный пилигрим на этой планете, прибывший из неведомого далека и бредущий неизвестно куда, нечаянно попавший в этот уголок вселенной. Впервые вижу этот прекрасный мир и любуюсь этой землей в самый первый раз. Никого нет вокруг, только я и белое безмолвие. Только широкое поле и белый снег. И сияющий нежным светом туман…
Солнце село за горизонт. Туман погас. Осталась только белизна, которая медленно растворялась в наступающих сумерках. Я и не заметил, как дошел до деревни…