Глава СLXXIX


Едва над Перекопом забрезжило утро 17 сентября, как пять эскадрилий «Юнкерсов-88» одна за другой атаковали совхоз «Червоный чабан», и после короткого, но мощного артналёта батальон гренадёр 73-й пехотной дивизии 11-й армии Манштейна предпринял разведку боем позиций 361-го полка полковника Бабикова. Одновременно другой батальон пехоты Манштейна выдвинулся вдоль берега Перекопского залива в направлении высоты 20. «Юнкерсы» перенесли удары вглубь советской обороны, на Турецкий вал. Прямым попаданием бомбы разнесло в щепы наблюдательную башню начальника дивизионной артиллерии полковника Полуэктова. По счастью, полковник в это время спустился в блиндаж и корректировал по телефону огонь батарей 498-го гаубичного полка полковника Хаханова. Гаубицы Хаханова и вызванные Черняевым бомбардировщики - 39 СБ и 9 ДБ-3 Краснодарских курсов усовершенствования ВВС под командой Героя Советского Союза полковника Прокофьева и 100 самолётов ВВС Черноморского флота под командой генерала Ермаченкова – помогли немногочисленным стрелковым батальонам 361-го полка отбить все атаки, в одной из которых был взят в плен немецкий офицер. В течение следующей недели было отбито ещё шесть атак на «Чабан». Плотность огня неприятельской артиллерии всё возрастала. К вечеру 23 сентября она сделалась угрожающей, и у генералов Батова и Черняева впервые с начала войны возникли сомнения в прочности обороны Перекопских позиций. Когда начало темнеть, генералы спустились с вала и отправились на передовую проверить боеспособность первой линии обороны. Полковник Юхимчук, командир 417-го стрелкового полка, оборонявшего правый фланг, встретил начальство в своём добротном крытом рельсами блиндаже, отрытом на высотке, с которой открывался вид на линию противотанковых надолбов и на петляющую за ними чуть левее дорогу на Чаплинку, за которой ещё дальше к северу чернели на фоне заката скелеты высоких тополей. Эти тополи росли в совхозе «Червоный чабан». Непрекращающиеся бомбёжки сорвали с деревьев все листья. Днём, под ярким солнцем юга, эти чёрные древесные скелеты придавали хорошо знакомому пейзажу зловещий колорит.
Полковник Юхимчук в ответ на прямо поставленный вопрос – удержит ли он оборону – начал жаловаться:
- У меня в дотах вместо орудий и миномётов стрелковое оружие. Артиллерию забрал генерал-полковник Кузнецов для усиления крымских дивизий. На километр фронта мне оставили одно орудие и полтора миномёта. Это очень мало, может и не хватить.
23 сентября над Перекопом повисла странная тишина: обстрел противника прекратился. Генерал Батов находился весь день на командном пункте своей оперативной группы в Армянске. Имея в распоряжении всего двух штабных офицеров, он выбивался из сил, выполняя работу корпусного штаба; тем временем в Воинке корпусной штаб 9-го стрелкового корпуса был занят тем, что командовал одной неполной 106-й стрелковой дивизией, позиции которой, развёрнутые по берегу Сиваша, никто не бомбил и не атаковал. Все остальные части корпуса, включая 156-ю дивизию, генерал-полковник Кузнецов накануне передал в группу Батова в целях улучшения общего руководства войсками.
Воспользовавшись затишьем, генерал Батов прилёг отдохнуть. Однако ему не спалось. Позади 156-й дивизии на тридцатикилометровой глубине перешейка у него не было никаких войск. Их не было ни в окопах промежуточной линии обороны Будановка-Филатовка, ни в Армянске, ни на Ишуньских позициях. Из штаба армии передали разведсводку: «Противник, продолжая прикрываться на крымском направлении, наносит главный удар на восток в направлении Мелитополя». Несколько успокоенный этим, генерал наконец заснул.
В пять часов утра 24 сентября он вместе с генералом Черняевым был уже на валу и осматривал в бинокль предполье Перекопских укреплений. В небе нарастал гул бомбардировщиков; они подходили двумя группами по четыре эскадрильи со стороны Чаплинки, разворачивались над Сивашом и только после этого заходили на бомбёжку. Одна группа нанесла удар по позициям в районе «Чабана», другая бомбила большак Чаплинка-Армянск и линию пустых окопов в районе Будановки в тылу 156-й дивизии. Одновременно заговорила вся артиллерия Манштейна. Накануне немецкий генерал накопил достаточно снарядов и теперь расходовал их не жалея. Немецкие орудия били отовсюду: с фронта, с флангов и с тыла, били и с западного берега Перекопского залива. Огненный ад продолжался два с половиной часа. Ровно в половине восьмого утра в густых облаках дыма на горизонте показались немецкие самоходки. Развернувшись в цепь, впереди двигалось полсотни штурмпанцеров полка «Лейбштандарт Адольф Гитлер», за ними во втором эшелоне шли ещё тридцать. На одно орудие дивизионной артиллерии Черняева приходилось, таким образом, 20 штурмпанцеров. Самоходки быстро приближались, ведя на ходу огонь из 75-миллиметровых орудий. За штурмпанцерами, стараясь не отставать, шли густые цепи автоматчиков; с воздуха эту армаду прикрывали звенья «Мессершмиттов». Манштейн атаковал Перекоп по всему фронту. Наступающих встретил огонь артиллерии и миномётов 156-й дивизии и морских орудий береговой батареи Черноморского флота, установленной на берегу залива. Первый кризис возник на правом фланге, где несколько самоходок проскочило по дамбе Сивашского залива со стороны Ново-Константиновки. Здесь нападение было отражено огнём 120-миллиметровых миномётов батареи капитана Рогового. К полудню 12 штурмпанцеров прорвались на гребень высоты пред фронтом 417-го полка и стали прямой наводкой расстреливать огневые точки пулемётчиков полковника Юхимчука. Прижатые к земле пулемётным огнём немецкие автоматчики подняли головы и медленно, ползком стали подбираться к линии противотанковых надолбов. Юхимчук потребовал по телефону у дивизионной артиллерии усилить огонь, но получил отказ: все батареи были уже заняты, ведя огонь по целям в центре и на левом фланге, где обстановка была ещё более напряжённой. 434-й лёгкий артполк подполковника Бабушкина отразил удар противника в центре, на стыке двух стрелковых полков, развёрнутых генералом Черняевым поперёк перешейка. Батарея 76-миллиметровых пушек лейтенанта Гришина, выдвинутая в предполье по дороге на Чаплинку, первой открыла огонь прямой наводкой с дистанции 250 метров. В это время 2-й батальон 361-го стрелкового полка, забаррикадировавшийся в совхозе «Червоный чабан», отразив огнём 1-го гаубичного дивизиона первую попытку немецких мотоциклистов и броневиков прорваться по дороге со стороны Макаровки, был атакован четырьмя эскадрильями пикирующих бомбардировщиков. Начальник штаба 361-го стрелкового полка подполковник Андрюшенко, находившийся на кладбище, где был развёрнут КП батальона, не раз слышал от разведчиков рассказы о том, как немцы используют красные ракеты, когда хотят предупредить свою артиллерию и авиацию, чтобы те не били по своим. Не растерявшись, он выпустил одну за другой несколько красных ракет. Находчивость подполковника спасла не только гаубичную батарею, но и весь центр обороны дивизии Черняева: отклонившись в сторону, пикировщики сбросили бомбы на своих, и немецкая атака захлебнулась.
В первый день штурма Манштейн не рискнул наносить главный удар на крайнем правом фланге вдоль черноморского побережья, опасаясь огня береговых батарей и, возможно, орудийного огня всего Черноморского флота, однако флот не мог оказать защитникам Перекопа огневой поддержки: подойти к берегу не позволяло мелководье. Когда атака, предпринятая в первой половине дня, была отражена, Манштейн вызвал бомбардировщики, и те до вечера бомбили обнаружившие себя неприятельские батареи. К вечеру 24 сентября кладбище на окраине «Червоного чабана» было окружено, снаряды у артиллеристов кончились. Когда на бруствере окопа стали рваться гранаты гренадёр Манштейна, командир гаубичного артдивизиона майор Ачкасов связался с расположенной в тылу 3-й батареей 122-миллиметровых гаубиц, чтобы вызвать огонь на себя, но в этот момент немецкая граната разорвалась в окопе и майор был тяжело ранен. Команду вместо него передал подполковник Андрюшенко. Артиллеристы 3-й артбатареи, понёсшей в этот день большие потери от воздушных налётов, открыли плотный огонь по заранее пристрелянным позициям, накрыв огнём и своих товарищей на кладбище, и атакующую их со всех сторон немецкую пехоту, поддержанную штурмпанцерами. Вскоре после этого связь самой 3-й батареи с НП командира дивизионной артиллерии прервалась, а на батарею посыпались бомбы немецких пикировщиков. Артиллеристы отстреливались от «Юнкерсов» из винтовок и карабинов. Окружённый в совхозе батальон 361-го полка остался без своей артиллерии. Попытка командира батальона прорваться на Перекоп вдоль полотна железной дороги не удалась: немецкие пулемётчики сторожили стрелков капитана Ивашины на южной окраине деревни, укрывшись за сельскохозяйственными машинами. Увидев с Турецкого вала в бинокль, что прорыв не удался, полковник Бабиков лично повёл резервный 3-й батальон 361-го полка на выручку окружённому в «Чабане» 2-му батальону. Спустившись с вала, он провёл батальон через заросли кукурузы к проволочным заграждениям, и здесь угодил под массированный артналёт и бомбёжку. Батальон отступил, оставив тяжело раненного командира полка лежать на поле боя. Вокруг бушевал шквал огня, и вынести полковника до наступления темноты командир 3-го батальона капитан Евдокимов даже не пытался.
Ночь не положила конец сражению. Атаки штурмпанцеров и пехоты прекратились, но немецкие бомбардировщики прилетали всю ночь и сбрасывали зажигательные бомбы, помогая Манштейну, опасавшемуся ночного нападения танков, освещать поле боя. Немцы обозначили линию фронта кострами и ракетами. На западе, в районе высоты 20, эта огненная полоса ближе всего подбиралась к Турецкому валу. Вокруг «Червоного чабана» было светло как днём, здесь немцы жгли хаты и скирды соломы, карауля окружённый батальон. Ночью гаубицы 3-й батареи обработали предполье вдоль полотна железной дороги, где залегли немецкие пулемётчики. Сразу после артналёта капитан Ивашина вновь повёл остатки 2-го батальона на прорыв, поместив в центр колонны сотню раненых, способных передвигаться самостоятельно. Утром в деревню Перекоп пришло около роты стрелков с одной противотанковой пушкой; тяжело раненных капитана Ивашину и майора Ачкасова принесли на носилках.
С утра 25 сентября на Перекопский вал снова посыпались бомбы, снаряды и мины. Если в предшествующие дни «Юнкерсы-88» бомбили по площадям, то теперь сменившие их «Юнкерсы-87» прицельно и методично пикировали на доты и дзоты, один за другим приводя их к молчанию. В этот день немецкая авиация совершила до тысячи вылетов на Перекоп, прокладывая путь пехоте Манштейна. Позиции орудий и миномётов, установленных на валу, окутались сплошным дымом разрывов. Связь со штабом армии у Батова и Черняева пропала и была восстановлена лишь к вечеру. Противодействие советской авиации, совершившей в этот день только 97 вылетов на Перекоп, было подавлено. Со своего КП генерал Батов видел, как четыре бомбардировщика СБ, сбросившие бомбы на немецкую батарею в районе «Червоного чабана», были атакованы пятнадцатью «Мессершмиттами» и сбиты один за другим. В небе не было видно ни одного истребителя с красными звёздами.
У начальника дивизионной артиллерии полковника Полуэктова осколок мины пробил фуражку. Водрузив сбитую фуражку на голову, полковник снова поднёс к глазам бинокль, когда неподалёку разорвалась бомба, и острый камень вновь сбил фуражку с головы полковника, оставив на лбу шишку. Полуэктов выругался и не стал нагибаться за фуражкой вторично: он внимательно наблюдал за штурмпанцерами, приближающимися к позициям батальона капитана Евдокимова, окопавшегося на самом краю противотанкового рва, а затем перевёл бинокль на батарею гаубиц 498-го полка. Батарея, в задачу которой входило огневое прикрытие батальона Евдокимова, была только что атакована тремя эскадрильями пикирующих бомбардировщиков и теперь тонула в сплошном дыму и пыли. Однако артиллеристы успели открыть огонь и отразили атаку. В это время из блиндажа к Полуэктову выбежал связист и доложил, что батарею Гришина, развёрнутую между рвом и валом поперёк дороги Чаплинка – Армянск, расстреливают прямой наводкой штурмпанцеры, и тот просит немедленной помощи. Полковник направил туда бинокль и увидел сквозь разрывы в завесе дыма, как штурмпанцеры утюжат гусеницами место, где только что была батарея.
В этот день Манштейн, убедившись, что Черноморский флот не может прийти на помощь защитникам Перекопа, сосредоточил ударную группировку в центре и на правом фланге, где плотность огня немецкой тяжёлой артиллерии была наивысшей. На своём левом фланге он ограничился сковывающей атакой центра полка Юхимчука в направлении Ново-Константиновка – совхоз «Исходное». Здесь, на востоке, впереди наступали, развернувшись в цепь, 15 штурмпанцеров, за ними следовали одна за другой семь цепей немецкой пехоты. Штурмпанцеры рвали проволочные заграждения и прицельно расстреливали с близкого расстояния железобетонные надолбы. Надежда защитников Перекопа на установленные моряками морские мины не оправдалась: слабым местом оказалось дистанционное управление подрывом с помощью электрокабеля. За день бомбёжек и артобстрела большая часть кабелей была выведена из строя, а резервных линий моряки не провели. Полк Юхимчука все атаки этого дня отразил. Взятый стрелками Юхимчука пленный показал, что в ротах 72-го пехотного полка 46-й немецкой пехотной дивизии к вечеру осталось по 35-40 человек.
В центре и на своём правом фланге Манштейн двинул на штурм 50 самоходок и четыре полка пехоты. Путь штурмпанцерам и пехоте расчищали три эскадрильи пикирующих бомбардировщиков. Наступающих встретили огнём морские орудия береговой батареи, тяжёлая дивизионная артиллерия и артдивизионы 120-миллиметровых миномётов. Потери были велики с обеих сторон. Батальон капитана Евдокимова быстро таял. Когда немецкие автоматчики преодолели противотанковый ров, генерал Черняев бросил в контратаку свой последний резерв – разведбатальон. Связи со штабом армии не было, а значит не было и подкреплений - генерал Батов не располагал автономной линией связи с «вверенными» ему командармом Кузнецовым войсками оперативной группы. Контратака разведбатальона, поддержанная 14-ю лёгкими танкетками – всей бронетехникой Черняева, - успеха не имела. Танкетки были уничтожены одна за другой ударами с воздуха, не успев вступить в соприкосновение с немецкой пехотой. После двухчасового боя, так и не сбросив немцев в ров, капитан Шевченко отвёл остатки резервного батальона 361-го полка на исходные позиции. К ночи немцы вплотную подошли вдоль моря к Турецкому валу; теперь их самоходки в упор расстреливали установленные на валу доты и дзоты. Из амбразур им в ответ строчили пулемёты: штатные артиллерийские орудия демонтировал в августе командарм Кузнецов. В 361-м полку осталось не более батальона стрелков. На левом фланге полка Юхимчука к ночи обстановка также обострилась: Манштейн фланговым ударом с запада вдоль Перекопского вала ворвался в Кантемировку и вышел в тыл к прикрывавшим полк Юхимчука батареям 434-го артполка. Развернув орудия на огонь прямой наводкой, подполковник Бабушкин отразил нападение.
Наконец солнце село, наступила ночь, и напряжение боёв спало: пехота Манштейна тоже устала и нуждалась в отдыхе перед решающим штурмом. Генералы Батов и Черняев, сидя на КП возле молчащего аппарата связи, уже понимали, что следующий день станет последним днём обороны Перекопа. Прикрыть Ишуньский рубеж было нечем. На пути армии Манштейна в Крым оставались Турецкий вал, несколько артбатарей неполного состава, два батальона пехоты и два незадачливых генерала в штабе без связи.