Глава XII.


Согласно приказу, полученному из штаба армии, генерал Рокоссовский должен был с утра 26 июня перейти в наступление силами двух танковых дивизий из района Клевань, Олыка в направлении на Дубно, взаимодействуя с 22-м мехкорпусом (соседом справа) и 19-м мехкорпусом (соседом слева). В приказе ничего не говорилось о том, кто из командиров мехкорпусов должен был отвечать за координацию действий во время операции. Впрочем, отсутствие налаженной радиосвязи практически исключало такую координацию. К тому же противник вовсе не собирался уступать инициативу советским танкистам и уже на рассвете после артналёта первым нанес сильный танковый удар по 22-му мехкорпусу, отбросив его на северо-восток и оголив правый фланг корпуса Рокоссовского. Бездумно выполнять спущенный ему приказ генерал не стал: на своих лёгких танках он не мог далеко отрываться от позиций корпусной артиллерии, а посылать танки на бессмысленную гибель совсем не входило в его планы, его 20-я танковая дивизия в первом же бою, оторвавшись от артиллерии, превратилась фактически в стрелковую. В течение всего дня генерал вёл непрерывную разведку, собирая сведения с поля сражения, чтобы составить собственный план действий, который мог бы позволить его корпусу решить посильную задачу: свести к минимуму неблагоприятные для судьбы фронта последствия неудачи 22-го мехкорпуса. Поднявшись на высоту к северу от шоссе Дубно - Ровно, Рокоссовский увидел в бинокль нескончаемую колонну немецких танков, мотопехоты и артиллерии, движущуюся на северо-восток. В одиночку атаковать эту армаду его корпус не мог. К тому же слева от него шоссе Дубно-Ровно уже должны были преградить 200 танков 43-й дивизии корпуса Фекленко, в числе которых были КВ и Т-34. Рокоссовский принял решение перекрыть другое стратегическое шоссе – из Луцка в Ровно - и собрать все танки в кулак под огневым щитом корпусной артиллерии, одновременно прикрывая тем самым правый фланг корпуса Фекленко и контролируя коммуникацию со своей мотодивизией, продолжавшей удерживать позиции по берегу реки Стырь в окрестностях Луцка. В её тылу в любой момент могли появиться немецкие танки, и место танков Рокоссовского для предотвращения окружения мотодивизии было именно здесь – на шоссе Луцк-Ровно. Местность по сторонам шоссе была лесистой и заболоченной, это исключало быстрый оперативный обход танками противника сильной оборонительной позиции, занятой корпусом Рокоссовского. Свернув свой левый фланг, Рокоссовский поставил танки на флангах и в тылу позиций артполка из 24 тяжёлых орудий, развернутых им фронтом на запад поперек шоссе. Пушки стояли прямо на шоссе, в кюветах, на господствующих высотах по сторонам и были тщательно замаскированы. Противник не заставил себя ждать. Вскоре на шоссе показались немецкие мотоциклисты, за ними, построившись ромбом, двигались танки, далее шли грузовики с пехотой. Подпустив противника на расстояние эффективного выстрела, артполк Рокоссовского открыл шквальный огонь и привёл неприятельскую колонну в полное расстройство. Бросив много техники, немцы отступили, преследуемые лёгкими танками Рокоссовского. Было взято около сотни пленных, среди них немецкий полковник, давший высокую оценку действиям советских артиллеристов. Теперь следовало ожидать массированного налёта немецких бомбардировщиков на позиции артполка. Выслав на запад, на юг и на восток аванпосты для наблюдения за танковыми колоннами немцев, Рокоссовский рассредоточил в лесу и укрыл в окопах артиллерию и танки, оставив на шоссе макеты орудий. Немедленного удара с воздуха не последовало: все силы немецкой авиации были брошены в это время на дорогу Броды-Лешнев против танков 8-го мехкорпуса Рябышева, прорвавшихся к Берестечко из района Броды. После нескольких часов упорного боя мотострелки 12-й мотодивизии генерал-майора Мишанина, поддержанные сильным огнём артиллерии, прорвали здесь немецкую оборону, преодолели заболоченный участок местности, форсировали реку Слоновку и захватили плацдарм. Сапёры восстановили взорванный немцами при отступлении мост, и в 16 часов танки Мишанина с боем ворвались в Лешнево, смяв двигавшуюся по дороге в сторону Дубно танковую колонну противника. Следом за 12-й танковой к месту боя подошла 34-я танковая дивизия. Понеся большие потери, противник отвёл танки за реку Пляшевка и организовал здесь оборону. В это время прилетели «Юнкерсы». Волна за волной их эскадрильи с воем пикировали на колонну танков генерала Мишанина, которой условия местности не позволяли рассредоточиться. Одна из первых же бомб разорвалась в непосредственной близости от машины комдива, тяжело контуженных генерала и его ординарца вывезли с поля боя и доставили в Броды. Оставшись без старшего командира, без связи, понеся большие потери от бомбежки, 12-я танковая дивизия была контратакована немецкими танками, дрогнула и в беспорядке отступила с передовой. 34-я дивизия отошла ночью в Броды, выполняя приказ штаба фронта.
Тем временем на других участках поля сражения отсутствие в небе немецких пикировщиков грозило немцам крупными неприятностями.
Около двух часов дня полковник Цибин, комдив 43-й танковой дивизии, составившей авангард 19-го мехкорпуса, дождался прибытия из Ровно заправщиков и танков КВ. В половине пятого он изготовился к атаке. Одновременно в районе Млинова изготовилась к атаке другая дивизия корпуса Фекленко - 40-я танковая дивизия полковника Широбокова. В 16.45 гаубичный артдивизион разведчиков, замаскированный в лесу в районе Хомутова, обстрелял с тыла позиции 11-й немецкой танковой дивизии. Немецкие танкисты, решив, что по ним бьют свои, слали в штаб дивизии возмущенные радиограммы. В пять часов 200 танков дивизии Цибина атаковали в лоб колонну 11-й немецкой танковой дивизии, сильно её потрепали и отбросили к окраине Дубно. Впереди шли два танка КВ и два танка Т-34. Неуязвимые для танков противника, они врезались в их строй, расстреливая на ходу, и лишь недостаток бронебойных снарядов в боекомплекте танкистов Цибина спас 11-ю дивизию от разгрома. Расстреляв бронебойные снаряды, тяжёлые танки принялись утюжить позиции немецкой противотанковой артиллерии и подавили её полностью, после чего двинулись на фланги, откуда немецкие танки тщетно пытались пробить бортовую броню советских машин фланкирующим огнём. После того как один из КВ протаранил немецкий танк и двинулся на следующий, немецкие танки оставили поле боя и на полном ходу ушли в Дубно, взорвав за собой мосты и предоставив пехоту собственной участи. Охваченная паникой мотопехота, преследуемая танками Т-26, бросилась вплавь, оставив на берегу около ста мотоциклов. На берегу было захвачено несколько сот пленных, несколько десятков танков и бронемашин, множество грузовиков. Пленные охотно давали показания и на допросах первым делом спешили заявить, что не являются членами НСДАП.
Одновременно дивизия Широбокова перешла в наступление под Млиновом и разбила другую немецкую мотоколонну. Противник отступил за реку Иква, впадающую в Стырь южнее Луцка со стороны Дубно, и взорвал мосты. Наступила ночь. Впервые с начала войны у фон Клейста на острие наступления возникла критическая ситуация. Окажись сейчас под рукой у Кирпоноса в районе Дубно 4-й мехкорпус – и судьба 11-й танковой дивизии немцев была бы решена. Но мехкорпус Власова был далеко, резервов не было, не было и грузовиков, чтобы доставить из Ровно топливо и боеприпасы наступающим танковым дивизиям Фекленко. У танкистов Цибина и Широбокова боеприпасов и горючего оставалось в обрез – ровно столько, чтобы вернуться на склады в Ровно. Так они и сделали, получив разрешение у корпусного командира. Поскольку следом за танками в наступление не шла мотопехота с артиллерией, удерживать отвоеванные за день у немцев позиции было некому. Когда вечером в штабе фронта узнали о тяжёлом положении 22-го и 15-го мехкорпусов и о том, что наступление 8-го мехкорпуса остановлено массированными налётами немецкой авиации, командирам мехкорпусов разослали приказ временно перейти к обороне, ожидая подхода трёх стрелковых корпусов, выдвигавшихся к линии фронта из тыла. Возобладало мнение генерала Пуркаева, которого тот не скрывал с самого начала войны: силы мехкорпусов следует беречь за оборонительными линиями, удерживаемыми пехотой и артиллерией, и лишь измотав противника в оборонительных боях, бросать в бой бронетехнику, без спешки сосредоточив её в кулак. Теперь, когда Жуков улетел, 4-й мехкорпус не подошёл, а 22-й и 15-й мехкорпуса были разбиты, Кирпонос согласился с доводами своего начальника штаба.
В штабе 9-го мехкорпуса до позднего вечера никакой полезной информации из штабов армии и фронта не получили, да и связь почти всё время отсутствовала. Зато у Рокоссовского было уже много пленных, и среди них полковник с штабной картой. Из этой карты, а также из донесений собственной разведки Рокоссовский к утру составил исчерпывающую картину событий на центральном участке Юго-Западного фронта. Главный удар противник наносил по шоссе Дубно-Ровно-Житомир, и Рокоссовский честно признался себе: его корпусу накануне повезло, что он оказался не на острие главного удара фон Клейста. Анализируя данные авиаразведки, немцы учли особенности местности и посчитали местность вдоль шоссе Дубно-Ровно более пригодной для совершения в случае необходимости обходного маневра. К тому же движение наступающих колонн по южному шоссе было безопаснее: с севера опасность предотвращалась вспомогательным ударом танков и мотопехоты вдоль параллельного шоссе, а к югу от шоссе местность была особенно труднопреодолимой для тяжелой бронетехники, и можно было сравнительно небольшими силами пехоты, поддержанными противотанковой артиллерией и авиацией, эффективно сдерживать любые попытки прорыва советских танков с юга к тылам и коммуникациям наступающей немецкой танковой группы. Однако и на северном фланге прорыва, на направлении вспомогательного удара немцы за ночь накопили значительные силы. К утру все резервы группы армий «Юг» были введены в прорыв. «Больше оперативных резервов у группы «Юг» нет. Будем уповать на бога», - записал Франц Гальдер в своем дневнике.
Жуков, узнав ночью в Москве о фактически ничейном исходе боя на Юго-Западном фронте и о решении Кирпоноса перейти на 3-4 дня к обороне, решение это отменил и потребовал от командования фронтом немедленно возобновить контрнаступление мехкорпусов. Одновременно армия генерала Лукина, дислоцированная в тыловом районе западнее Киева, получила приказ грузиться в эшелоны: Генштаб решил перебросить её в район Смоленска для создания резервного рубежа обороны на Западном фронте, где ситуация выглядела гораздо более опасной. Вскоре выяснится, что снятие армии Лукина с направления главного удара немецкого наступления на Юго-Западном фронте обернется для фронта чрезвычайно тяжёлыми последствиями.