Горе мне! В стужу зимой Где взять мне цветов и солнца… «Средина жизни» Фридрих Гельдерлин
Трубы заводов, как жерла орудий, свинцовое небо с разноцветными росчерками дымов, черный свалявшийся снег, полная отрешенность на хмурых лицах прохожих, наркотическая бледность детского ущерба – все это лики промышленного монстра. И на дымном фоне я – молодая, красивая выпускница педагогического института - полная блеска и задора. Я не боюсь монстра, я его покорю! Я иду вперед и озаряю блеском железный мрак. Темнота на время съеживается, я торжествую победу и горю, горю. Со временем я понимаю, что Чудовище многолико, что железный мрак разновидность его бытия, что блеск и задор иссякли понапрасну. Понимание приходит поздно - яркие краски моего лица вымыли заботы, превратив заодно и тело в потертый мешок для внутренностей, а дальше я жила, как перекати-поле – потерявшее не только корни, но и всяческую человеческую надежду на обретение простого счастья. Повседневность предлагала в спутники бракованный человеческий материал - бездушные куски плоти, которые родились с незрячими глазами и умрут, так и не прозрев. Проходя мимо, я вызывала их ненависть: кривая ухмылка, в мутных глазах хищный блеск. И такие лица, как на картине Босха.. Немного украшали жизнь дети, но большая часть, порабощенная монстром, с назойливостью гнуса третировали молодую учительницу. Поэтому, выходя из дома на работу, я уже мечтала о вечере, когда забьюсь в свою комнатушку, зажгу настольную лампу, налью кружку чая с лимоном, и открою подборку любимых стихов…
Увы, устала плоть и книги надоели, Бежать, бежать туда, где птицы опьянели От свежести небес и вспененной воды! «Морской ветер» Стефан Малларме
Но были светлые моменты. Как будто небеса изредка роняли счастливый билет, как перо ангела. Вот только не всегда я могла его поймать. Но счастливый билет, слетевший на грани лета и осени 199* года, меня нашел. Неожиданно объявилась свободная, никому не нужная, а до этого всеми желанная путевка в санаторий на берегу северного моря. Как такое возможно? Четыре кандидатуры последовательно отказались от путевки, по обстоятельствам непреодолимым и возникшим буквально накануне. Так я очутилась в скором поезде, в купейном вагоне лицом к лицу с НИМ. Трое суток до конечной станции мы стояли у вагонного окна и говорили обо всем. Он много смеялся, читал стихи и шутил. Я тоже оттаяла и читала любимые стихи. Ноги гудели от усталости, лица краснели от ветра, глаза слезились от бессонницы. Наверное, выглядели мы ужасно, но тогда мы смотрели внутрь себя и открывали, возможно, впервые сокровища наших душ. «А ты любишь, а ты знаешь, а ты веришь?» - миллионы вопросов, нанизанные на тысячи километров пути. Судьба сработала на славу: ОН ехал в тот же поселок, где находился санаторий, в гости к старшему брату. Впрочем, после выяснения подробностей, не осталось сомнений в божественной предопределенности нашей встречи, и мы взяли судьбу в свои руки. Пожив неделю у брата, ОН перебрался в санаторий, просто и без затей договорившись с администрацией насчет комнаты.
О, если б вздохи слить в едином аромате, Став существом одним, - какая благодать! И думать об одном и об одном молчать, Когда последний свет томится на закате. «Тишина» Жорж Роденбах
Море…чайки… горизонт в тумане…раннее утро… холодный песок… мы слушаем море. Море…чайки…волн накат…медный диск … оранжевые облака…мы провожаем закат. Темное море…вздохи волн…голодная луна…горький аромат дыма…мы слушаем друг друга. Обычно днем мы собираем плавник, а вечером разжигаем костер. ОН играет на гитаре и поет романсы. Мое сердце то возносится над землей – любит! – то сжимается от страха и падает камнем вниз – не любит! Вершина эйфории - бездна одиночества. Пространство искривляется… время стекает шорохом песчинок, и застревает между вчера и сегодня. Отблески костра на мужественном и в тоже время таком добром и прекрасном лице… Лицо неожиданно проявляется с фотографической четкостью, до мельчайших подробностей и также вдруг размывается, распадается на тысячи пазлов. - Послушай романс на стихи Гарсиа Лорки «Неверная жена»… Я не знаю другого поэта, который бы так образно и без пошлости пропел гимн акту соития. Этот акт на протяжении тысячелетий отмечен антиэстетическим клеймом, а Лорка, можно сказать, совершил подвиг, нарушив многовековое табу. - Но, ведь и другие писали стихи на эту тему… - Ты читала «Гаврилиаду» Пушкина? Ну, и как? Есть сравнение?! Две большие разницы, как говорят в Одессе. На свет костра и звуки гитары, как ночные тати, слетались подозрительные личности. Мы их даже не прогоняли: ведь некоторые были в прошлой жизни интеллектуалами. Как-то прослушали лекцию опустившегося бомжа о коллективном и личном сознании, как элементе поэзии поэтов Андалузии. Однажды подошла компания, празднующая день рождения. В благодарность за песни - несколько бутылок шампанского. Шампанское закопали в песок – охлажденное шампанское под звуки гитары и плеск волн. Так мы каждый день узнавали друг друга, познавали гармонию душ. Но вот наступил день, когда я увидела рядом человека, разбудившего во мне ЖЕНЩИНУ, Желанную и Ждущую. Повод? Разве для этого нужен повод?! Впрочем, он был. Я поранила ногу, и он с километр тащил меня на себе. С этого дня мы безвылазно проводили время под крышей санатория. Под шум дождя за окном любили и говорили, говорили и любили, и было ощущение полной растворимости до потери собственного «я» в другом человеке. Было божество, воплощенное в человеческом теле, и я его часть, оголенными нервами ощущающая истому вечной любви. И мое сердце качалось на качелях любви: вверх – сердце переполняется восторгом и стремится вырваться из бренного тела, вниз - сердце сжимается от сладкого ужаса и падает вниз. Все выше и выше возносят качели и на короткий миг я познаю невесомость и парю… парю… И смеющееся лицо мужчины – ангел что ли? – оно наклоняется ко мне и шепчет «наследница», а может « наездница». Нет, не ангел- это Гарсиа Лорка. Момент узнавания и образ исчезает, но после него долго остается улыбка и шепот «наследница-наездница» - Милый, я похожа на испанку? ( с удивлением обнаруживаю, что спрашиваю на испанском языке) - Ты скорее похожа на героиню фильма «Мемуары гейши» ( он отвечает на испанском языке и я его понимаю) - А вот пять минут назад Гарсиа Лорка назвал меня наследницей-наездницей. Интересно, как одну женщину по-разному видят мужчины?! - Интересно другое, что женщины, которые мне встречались, ведут себя как портовые шлюхи. Лежа в постели со мной, представляют на моем месте другого мужчину! (Он говорит по-японски, и я его понимаю) - Не читай им стихов или сделай харакири! (отвечаю по-японски)
Я знаю, никакой моей вины… А все же, все же… Юрий Левитанский До конца сезона оставалось неделя. И тут проснулось бабье лето, раскрыв теплые объятия всем желающим. Все на море, а я в город: выполнить поручение одной знакомой. И оставила его одного! Почему не взяла его с собой?! Он ведь просился?! Глупая кукла, хотела сделать подарок – купить что-нибудь оригинальное – разумеется, втайне от него. «С любимыми не расставайтесь» - золотые слова, ценность которых узнаешь постфактум. Я оставила его одного, и он пошел на берег. Это случалось на море тысячи, миллионы раз: мальчик лет двенадцати заплыл далеко и стал тонуть, ему на выручку бросился отец, но не справился. И тогда на помощь бросился ОН. Семейной трагедии не случилось, но с героем случились беда, о которой он сразу догадался, и надел черные очки, чтобы я не догадалась. Отслойка сетчатки – так называется в медицинских терминах его случай. Надо, надо было бежать в больницу и отстрочить лазером или чем еще эту сетчатку. Но ОН был рядом со мной всю неделю. Куда я смотрела? Ведь я видела, что с глазом что-то не так, но довольствовалась заверениями, ничего страшного – скоро пройдет. Разумеется, я смотрела в будущее: он обещал приехать за мной и забрать на Дальний Восток. И всю последнюю неделю, и еще три дня совместного пути мы обсуждали возможные ипостаси грядущего. Кроме одной – невозможной!
Когда весь мир вокруг, как затхлая темница, В чьих стенах – робкая, с надломленным крылом, Надежда, словно мышь летучая кружится И бьется головой в бессилии немом. «Сплин» Шарль Бодлер
И опять я вернулась в железный мрак. Город раскрыл железные объятия, и медленно разжимая их, потихоньку сдирал со своей жертвы позолоту счастья. Чем дальше – тем больше: он приготовил для меня изысканные страдания, как наказание за бегство к свету. Какие-то несуразицы с расписанием - разорванный график; авария отопительной системы – полнейшая негодность учебных экспонатов; сокращение учебных часов – понижение зарплаты. И все катилось комом! Если бы не ночные воспоминания, и не электронная почта от него, не знаю, как бы я выдержала первую четверть?! Хотя к плюсам надо прибавить беременность, о которой я тут же сообщила по телефону любимому. Не сказать что холодно, но как-то отстраненно, он воспринял это событие. Помнится, два раза переспросил, прежде чем его голос потеплел и пробрел прежние, волнующие модуляции счастливого человека. Представляю, что стоила ему эта радость, ведь он ждал приговора врачей… А я между тем жила, не зная об его проблемах. Он обещал приехать за мной – значит приедет! Я уже заранее полюбила Дальний Восток Его край будет моим домом и домом нашего ребенка. Я его ждала, и ждала его ребенка. Вот так мы вместе и ждали! Но перед Новым годом я получила небольшое, и как он написал последнее письмо. Он сам все решил и за меня и за себя: инвалид - он мне не нужен. Когда я читала письмо, что-то рвалось в моем сердце, возможно, те невидимые нити, которые связывали нас. Нет, я его не предала, просто я не любила и не люблю слабых мужчин. А ОН проявил слабость. Слабых людей принято жалеть, но в жалости он еще не нуждался. И в ребенке, по-видимому, тоже…
Чтобы знал я, что нет возврата, Недотрога моя и утрата, Не дари мне на память пустыни – Все и так пустотою разъято! Горе мне, и тебе и ветрам! Ибо нет и не будет возврата. «Ноктюрн пустоты» Ф.Г.Лорка Кардиограф рисует зигзаги. Рядом сопит и дышит ртом гриппующий врач. Холодно, под сердцем стынут контакты. Кардиограф сбивается с ритма, сердце то пускается в галоп, то замирает. Я вязну в море микробов. Боже, спаси и сохрани моего будущего ребенка. Боже, все против него! Неужели плод настоящей любви не угоден тебе?! Боже, защити от морока злых чар, гневливых, злых и завистливых… - Голубушка, с Вашим сердечком не то, что рожать, жить нормально нельзя! Прерывание беременности – единственный шанс… - Мне решать и рожать…Вы…Вы… - Да, не волнуйтесь так, голубушка! А то умрете раньше времени. Апчхи! Температура под сорок. Жесточайший грипп. Мириады микробов терзают меня и будущего ребенка…Хорошо, что не первый триместр. У него есть шанс… Звонок… звенит…на урок… на урок не пойду… на больничном…назойливый звонок…телефонный назойливый звонок…брать или не брать… вот в чем вопрос…алло, назойливый звонок….это ты… привет…привет… операция …я рада за тебя…письмо ошибка…понимаю…ребенок…Нет, не будет у тебя ребенка! ….Нет, я не плачу… я говорю «прощай»! Господи! Прости! Я обманула … Федерико, я поступила, как ты меня учил, как гордая испанка!
P.S. Я не помню цвета его глаз, но они должно быть голубые, как глаза сына, я не помню цвета его волос, но они должно быть русые, как волосы сына, я не помню его лица, но когда я хочу вспомнить, я смотрю на сына. Да я забыла любимый образ, но сладкую горечь губ, и нежное прикосновение сильных рук я помню.
|