Глава четырнадцатая. Миротворцы.

Основой культуры Протопласта служил министр просвещения Аркадий Степанович Безысходный, который никого не принимал в послеобеденные часы, потому что в это время суток размышлял о судьбах мира, подолгу смотрел на кучевые облака и мечтал. Не смотря на то, что ему открылись уже самые откровеннейшие сокровищницы и таинства бренного существования, министр вёл активный образ жизни, играл по вечерам в бильярд и находил во всём положительные моменты. Не высыпаясь за весь день на работе, он неизменно и повсюду зевал, заражая этим упоительным процессом окружающих. На извечные обвинения в свой адрес, что мол на планете нет культуры, Безысходный отвечал не менее заковыристым вопросом, о какой именно культуре идёт речь. Разумеется, подобный нестандартный ход ставил в тупик даже самых эрудированных знатоков. На планете действительно чередовались и сменяли друг друга множество всевозможных культур. Хотя сам Аркадий Степанович считал, что если есть министр, то и всё остальное приложится.
После того как наши герои во главе со Старом взяли крепость под названием губернатор города любви, им тут же была назначена аудиенция с министром просвещения. Все трое чинно сидели в предбаннике: Стар облокотившись на золотой меч, Слейв – на гранатомёт, а Мила настолько была утомлена последними знаменательными событиями, что тихо и мирно спала на плече древнего воина. После недолгого ожидания из кабинета министра просвещения вышла зевающая секретарша и пригласила гостей в кабинет.
– Аркадий Степанович, к вам миротворцы, – пропела она как ручей.
– О! Как же, наслышан. Впускайте. Говорят, они перевернули весь город любви.
– Слухи о нашей доблести немного преувеличены, – сказал вошедший Стар и положил свой меч на стол, направив лезвием прямо в сердце Безысходному. – Здравствуйте, мы к вам с официальным визитом.
– Присаживайтесь, – сказал министр, с опаской поглядывая на гранатомёт Слейва и на золотой меч. – Вас пропустили сюда с оружием?
– Разумеется, нет, – ухмыльнулся Стар, – но ваши люди уже мертвы.
– Как? Вы же цивилизованные люди! – возмутился Безысходный.
– Если вам эту информация донесла контрразведка, то это полная чушь. Мы даже книжек в детстве не читали, – оскалил зубы Слейв.
– Сущая правда, – подтвердила Мила, поймав умоляющий взгляд министра. – Они как первобытные никого не щадят, ничего не слышат, только голос своего сердца.
– Так как, поговорим? – поинтересовался Данилов.
– У меня есть выбор? – спросил совершенно потерявший веру в человечество Безысходный.
– Как говорят не очень далёкие люди, выбор есть всегда, – как-то просто и по-дружески начал Данилов. – Но у вас выбора не больше, чем у парашютиста падающего на землю без парашюта. Начнём с культуры, – звякнул мечом Стар.
Слейв одобрительно кивнул, Мила подняла голову с плеча древнего воина, огляделась по сторонам и, всем своим видом согласившись со словами Стара, снова уютно устроилась на его плече.
– А что культура? – удивился министр. – В былые времена столько было споров и возни вокруг неё. А сейчас все успокоились. Особенно голодные и обездоленные борцы за свободу наелись и ушли в смежные структуры, оставив после себя зияющую пустоту. Некоторые даже пытались кашеварить. Идеология перестала волновать власть. Стало не интересным завоёвывать человеческие сердца. Дорого и небезопасно. Не согласны?
– Всё так, – подтвердил Стар, довольный, что столкнулся с неглупым министром.
– Слово продолжало обесцениваться на рынке свобод. Кому интересно то, что может сказать любой смертный и в любое время суток? Кухонные беседы канули в небытие. Величайший гений свободного общества в том, что подсадив на бабки всё, что производит на свет человечество, они полностью обезопасили себя и свою власть. Теперь в ней нет слабых мест, как это было раньше, потому что она лишена идеологических противоречий. И подыхающий в нищете пенсионер в квартире полной клопов уже никого не смущает, потому что никто никому не обещал светлого будущего. Хочешь помирать на золотом одре, руби в небо дорогу сам или обмани соседа, а ещё лучше кого-нибудь съешь, только сделай это так, чтобы комар носа не подточил, юридически тонко и гладко. Никто никому ничего не должен. Можно быть циничным и смелым. Человека не нужно обращать в свою веру, достаточно за что-нибудь подцепить, за очень слабое и легко возбудимое место. И вот он уже твой с потрохами. А ведь у каждого человека есть слабое место. У кого прямо из ушей сочится любовь, у кого гордыня, у кого жажда повелевать и прочее и прочее и прочее. В таком мире культура уже не столько основа, сколько развлекательный жанр между первым и чаем.
– И какие ваши предложения? – спросил очарованный Стар. – Обложить волков по периметру и гнать, чтоб пена у рта?
– Зачем ходить кругами? Там мы уже были. Теперь нужно попробовать нечто новое.
– Новое? Боюсь, что в этой области изобрести велосипед нам не удастся. Зачем строят плотины? Ведь вода всё равно рано или поздно найдёт себе дорогу. Ставя препятствие на пути мы преследуем цель не остановить, а заставить работать, приобрести новое качество. Возможно, образ не самый подходящий, но суть в том, что сквозь сито запретов перестанут проскакивать случайные вещи.
– Т.е. вы предлагаете ввести систему запретов? – спросил министр.
– Точно. Разумную и взвешенную. Мы введём цензуру, запретим крупный бизнес, связанный с продажей стратегически важных сырьевых запасов планеты. Введём жёсткую систему законов и создадим мощное государство, которое будет неукоснительно стоять на страже этих принципов. На первых парах финансирование аппарата возьмёт на себя Звездоград, чтобы исключить подкуп со стороны заинтересованных лиц.
– Вы зовёте нас назад в прошлое? – изумился Безысходный.
– Время покажет. Систему придётся корректировать под изменение ценностей и нравов в обществе. Но культ преуспевающего потребителя нужно уничтожать, возможно, даже в ущерб экономике. Необходимо очистить от скверны все источники массовой информации, финансируя их из государственного бюджета. Опять же на первых порах придётся взять на себя эту миссию. Иначе их прикупит кто-нибудь другой. Культуру надо насаждать, милый друг. Вы и сами об этом догадываетесь.
– Т.е. по сути вы предлагаете диктат Звездограда? Я правильно вас понял?
– Я предложил только финансирование, – звякнул мечом Стар. – Неужели вы не понимаете, что у ключников не может быть своих интересов на Протопласте? Слишком уж мелкие масштабы, учитывая то, что в их руках находятся метагалактики. Смешно было бы с их стороны заниматься какой бы то ни было политикой здесь. Напротив, таким образом, я предлагаю журналистам и обозревателям обрести небывалую доселе свободу. Стать полностью независимыми от капитала планеты. И это не шаг назад, а прорыв в обозримое будущее. Тем более, финансовые проблемы никогда не интересовали жителей Звездограда. Там всё измеряется совершенно иными мерками.
– Заманчивое предложение, но опасное. Нынешние хозяева жизни просто так ничего не отдадут. Опять начнётся резня, – министр заметно погрустнел. – И вы позабыли самое главное, идеологию.
– Ничего я не забыл, – помрачнел Стар. – Просто не хочу ничего навязывать. В идеале перед человечеством необходимо ставить самые высокие цели, вплоть до осознания своей космической роли. А насчёт яйцеголовых не беспокойтесь, это мы возьмём на себя. У аргонов большой опыт по перепрограммированию массового сознания.
В этот момент проснулась Мила и туманным взором обвела присутствующих.
– Самое главное, – сказала она, – чтобы женщин не обижали. Ведь невозможно же по улице пройти! Так и норовят изнасиловать или глазами под юбку залезть. Стыд и срам.
Министр просвещения всё это время любовавшийся стройными ногами Милы слегка порозовел и нервно забарабанил пальцами по столу.
– Вот видите, – прибавила Мила. – Начинать придётся с себя.
В этот момент на пол упал гранатомёт. Слейв встряхнул шевелюрой и протёр глаза.
– Какого чёрта? – неопределённо спросил он.
– Народ интересуется, – серьёзно сказал Стар, – сможешь ли ты выступить гарантом конституции?
Слейв поднял с пола гранатомёт, внимательно осмотрел Данилова и спросил:
– А работа сдельная или почасовая?
– Вот вам на лицо действие буржуазной пропаганды, – заметил Безысходный.
– Вопиющая политическая слепота, – согласился Стар.
– Лапотник на страже основ государственности, – хихикнула Мила.
– Но-но! Не лапотник, а грузчик. Интеллигенция всегда издевалась над рабочим классом, прикрываясь его насущными интересами. А ведь любое государство это мы, – Слейв от души хлопнул себя в грудь и облокотился на гранатомёт.
– Это где ты тут интеллигенцию разглядел? – изумился Данилов.
– Я не вас имел в виду, а её, – кивнул Слейв в сторону Милы.
– Мила, – сдвинул брови Стар, – какого чёрта вы пробуждаете оппортунистические настроения в умах политически неокрепшего человека труда?
– Извините, мой господин, больше этого никогда не повторится, – рассмеялась Мила.
Стар встал, пожал руку Безысходному, сделал ещё несколько наставительных рекомендаций и миротворцы, раскланявшись, направились в кабинет министра финансов.


Глава пятнадцатая. Удивительное рядом.

После того как Горн расстался со своей женой, ему стали сниться увлекательные и почти реалистические сны, хотя и странные по своей природе. Они как будто приходили из другого мира. В своих снах Горн поступал совершенно не так как в жизни. Он постоянно возвращался в тот маленький городок, в котором они познакомились с Еленой и полюбили друг друга. Как это не парадоксально, но он тоже назывался Городом Любви. По иронии судьбы Горн оказался рядом с местечком именно с таким названием, скрываясь в лесах со своей ордой. В тех бесконечных нескончаемых снах он никак не мог найти своей бывшей жены, хотя ему встречались разные женщины. Одних он помнил из реальной жизни, других видел впервые. Попадались даже такие, которые начинали его преследовать во сне и он в ужасе просыпался. От одной из таких особ он однажды попытался сбежать через форточку, но не смог, потому что её захлопнул сквозняк. Проснувшись Горн тут же подбежал к окну и проверил щеколду. Форточка оказалась открытой, создалось ощущение, что она как раз захлопнулась ветром. После этого случая Горн стал верить во всевозможную мистику и даже увлёкся ненадолго какими-то оккультными науками. Впрочем, они его быстро разочаровали, и в скором времени Горн абсолютно охладел к чудесам. Но во снах он продолжал своё возвращение в Город Любви, в котором ему никак не попадалась нужная улица и дом, где жила Елена. Множество знакомых и подруг рассказывали Горну о том, где бы она могла сейчас быть, но постоянно что-нибудь случалось, и ему приходилось либо возвращаться назад, либо попадать на совершенно иную встречу. Словом, в том городе проходила вторая и совершенно удивительная жизнь. В ней встречались: и армейские приятели и даже медсанбат, в котором Горну довелось послужить несколько месяцев. Но неизменно он чувствовал присутствие Елены каким-то шестым чувством. Она была во всём, что попадалось ему на глаза. Все настроения, эмоции и даже измены были переполнены одной женщиной, той, которую Горн боялся и той одной, которую любил.
Несколько раз Горну казалось, что он видел Елену на Протопласте. Всякий раз он бросался вдогонку, как шальной. Но видение Елены исчезало также неожиданно, как и появлялось. Капитан начинал медленно сходить с ума. Ему чудилось, что бывшая жена вышла из его снов и спокойно разгуливает по Лизе, надсмехаясь над ним. Наверное, она была ведьмой. Вспомнить хотя бы её изумрудно-зелёные глаза. Но человеку свойственно заходить в своих фантазиях слишком далёко.

Когда миротворцы вошли в кабинет министра финансов они обнаружили там не розовощёкого и круглолицего скрягу, а удивительно прекрасную зеленоглазую женщину, которая тут же протянула Стару свою руку.
– Елена, – мило представилась министр финансов. – А как зовут наших миротворцев и варваров, разворошивших весь этот улей?
Миротворцы вежливо назвались, а Слейв проделал это несколько раз, расставив неожиданно яркие акценты на своей фамилии, якобы, имеющей древние корни. Мила тут же увидела соперницу, хотя непонятно чем и как Елена могла помешать её безмятежному сну на плече древнего воина. Стар тоже чувствовал себя неловко, потому как в споре с мужчинами ощущал больше свободы. А с женщиной… с ней никогда не знаешь, чего ожидать. Существа абсолютно непредсказуемые и в хорошем и в плохом смысле слова. А самое паршивое заключается в том, что золотой меч для них совершенно не аргумент, а скорее наоборот.
– Как вы понимаете, мы не можем вам угрожать, – начал издалека Данилов. – Признаюсь честно, вы меня очаровали.
После этих слов Стар заметил, как на плече нервно заёрзала Мила. Слейв тоже несколько раз нарочито переставил гранатомёт.
– Ну и? – улыбнулась Елена.
– Как это ни прискорбно, но нам придётся решить некоторые вопросы. В частности, разобраться с тем, как ведётся текущая работа.
– Что ж, давайте разбираться, раз уж пришли и не набиваетесь на свидание, – согласилась Елена. – Вас интересует, как мы боремся с бедностью?
– Нет-нет, – замахал руками Стар. – К несчастью, ваши методы мне известны.
– Неужели? – удивилась министр финансов. – Иной раз я и сама не всегда догадываюсь…
– Вот это в точку! – рассмеялся Данилов. – Сокращение средней продолжительности жизни, чем не метод? Повышение планки наступления пенсионного возраста тоже тема. А чего стоит минимальная оплата труда? Да вообще все ваши мероприятия проходят под общим девизом «бедное население вымрет само, только не нужно ему мешать».
– На мой взгляд, вы перегибаете, – пытаясь сделать на лице серьёзную мину, ответила Елена. – У нас есть и социальные программы. Да и пенсию постоянно повышают.
– То на три, то на четыре лизы? – переспросил Данилов.
– Три лизы тоже хлеб, – парировала министр.
– Именно хлеб, и не более того. А если бабушка или дедушка хотят оттянуться, посетить бар или ночной клуб. Почему это не заложено в общепотребительскую корзину?
– Вы серьёзно?
– Вполне. Почему какой-нибудь яйцеголовый может себе позволить, а бабушка нет. Где же ваше хвалёное равноправие и свобода? И почему у яйцеголовых пенсия в сотни раз выше людей нормальных с правильной формой черепа?
– Яйцеголовые, как вы изволили выразиться, сами назначают себе пенсию, своими же законами. Привилегированный класс, чего же вы хотите? Так было всегда. Или вы предлагаете, как раньше, выдавать всем поровну по сто двадцать лиз в месяц на мороженое и конфеты?
– А чем плохо? Людей нужно иногда баловать сладким, а переедание сами знаете, чем грозит. Усиленными занятиями аэробикой и интенсивным голоданием. Оно вам нужно?
– А как же всё остальное?
– Дорогая косметика, личный джип, замок у моря, самолёт и космический корабль? А перебьётесь!
– Вот оно отношение к женщине. Вы мне чем-то напоминаете моего первого мужа. Он тоже был у меня жуткий праведник. Грезил о справедливом обществе, даже новые кальсоны боялся себе купить. Считал это излишеством.
– Не будем опускаться до кальсон, – смутился Стар. – Мне всегда казалось, что такие красивые женщины как вы не выходят замуж, просто потому что не могут найти себе достойную партию.
– А вы плут, – улыбнулась Елена. – Но Горн – человек крайне неординарный. Тут скорее другой случай. Это я не совсем из его мира. Обывательница, мещанка, прожигательница жизни, что ещё?
– Горн – ваш муж? – удивился Стар. – Вот так встреча!
– Вы знаете моего мужа?
– А как же! – приободрился Данилов. – Мы вместе сражались за Город Любви.
– Надо же, как символично, – странно улыбнувшись, сказала Елена. – А где он сейчас?
– На этот вопрос ответить крайне сложно, – признался Стар. – После неудачной компании в Аргонии мы возвращались на звездолёте домой, а потом началось нечто труднообъяснимое. Я и сам не понимаю что именно. Наш общий друг Странник пытается разобраться, но пока тщетно. Словом, каждый из нас попал в какую-то свою реальность. С тех пор Горна я не встречал.
– Жаль, – вздохнула Елена.
– Но вы не расстраивайтесь я, как только что-нибудь разузнаю, обязательно вам сообщу.
– Может быть, и не стоит. Мы уже лет пять-шесть как разошлись. А впрочем, буду вам очень признательна.
– Договорились.
– Вы знаете, – вдруг сказала Елена, – я вам помогу. Раз уж и бывший муж, и вы так радеете за это. В конце концов, жизнь проходит, и скоро придётся подводить итоги и делать неутешительные выводы. Вся мишура, не смотря на всю свою притягательность, когда-нибудь спадает, и останется реальное отражение, в которое никак не хочется верить. Кстати, в ближайшее время намечается крупная встреча в верхах, так сказать круглый стол. Съедутся самые влиятельные фигуры Галактики. Не хотите составить мне компанию? Я вижу, у вас есть веские аргументы.
– О! Непременно, – обрадовался Данилов. – Всегда рад испортить настоящий праздник.
– Вот также говорил и мой муж, когда мы собирались куда-нибудь в гости к моим знакомым подругам. Он не любил подобные вечеринки и всегда подшучивал над девчонками и над их мужьями. Тогда меня это раздражало и даже бесило, а сейчас… мне его не хватает. И дело даже не в любви. Её давно нет. Просто… Трудно подобрать слова. Вы понимаете? – Елена посмотрела на Стара своими изумрудно-зелёными глазами.
– Ещё как. Только и внешнюю политику нам придётся менять. Негоже нам постоянно оправдываться и оглядываться по сторонам.
– Не поняла, о чём вы? – удивилась Елена.
– О внешней политике. Ведь никуда не годится пресмыкаться перед этими супостатами. Пора предъявить нашим друзьям золотой меч.
– И гранатомёт! – очнулся от летаргического сна Слейв.
– Ах, вы об этом, – опомнилась Елена, продолжая думать о чём-то своём. – Я жду вас завтра в это же время. Детали обговорим по дороге. Да, и дайте уже выспаться своей спутнице. Нельзя же так мучить молодую девушку.
Мы распрощались с Еленой и втроём зашагали вниз по лестнице к главным воротам.
– Вот так, дорогой друг, – обратился Стар к Слейву, – всё в жизни решают личные связи. Даже революцию без них не провернуть.
– Это да. И на работу денежную не устроиться, – Слейв печально вздохнул. – Нашему брату никогда не встретить такой женщины, как Елена. Разве что на картинках.
– Да ты никак влюбился, – рассмеялся Данилов, – в министра финансов?
– Прекрасная женщина, – возразил раскрасневшийся Слейв.
– В этом ты прав. Не дрейфь, будет и на нашей улице праздник!
По мере того как развивался разговор и обсуждение министра финансов, Мила постоянно хотела что-нибудь сказать, но ей хватало мудрости и сдержанности не встревать в разговор двух взрослых мужчин. В конце концов, мужчины всегда так. Говорят и думают о той женщине, которой с ними нет рядом. Они фантазируют, выдумывая несуществующий образ, наделяют далёкую нимфу самыми необычайными способностями и душевным теплом. Они боготворят и обожествляют её.
– Мила, кстати, давно хотел у тебя спросить, – вдруг вспомнил Данилов, – а что у нас сегодня на ужин?
Вот, что и требовалось доказать. Все душевные переживания и волнующие эпитеты той, что далеко, а ту, что рядом, к плите.


Глава шестнадцатая. Левитация.

В июльских сумерках ночных
Всё зная наперёд
За гранью мира и войны
В счёт будущих невзгод
В счёт прошлых пирровых побед
И просто от души
Летим как мотыльки на свет
К развязке снов спешим

Играем в тени и слова
И в замки на песке
Ещё не начата глава
Есть только кисть в руке
Но всё что будет словно дым
А всё что было – свет
Я возвращаюсь не один
В страну, которой нет

Грин проснулась и с удовольствием потянулась. Солнечные лучи заливали комнату. Рядом свернувшись клубком ещё спала Лис. В руке она сжимала книжку со сказками Андерсена. Вот ведь, никак не может выйти из детства, подумала Грин и окончательно проснулась. Накинув лёгкий, почти воздушный халат она вышла на балкон. Во дворе уже резвилась детвора, долговязый мужчина ремонтировал машину марки «москвич», на лавочке страстно кого-то обсуждали несколько пенсионерок. Грин не поверила своим глазам и вернулась в комнату. Взяла тёмное стекло и опять вышла на балкон, чтобы взглянуть на светило. Несколько беглых взглядов и оценок позволили ей определить, что это Солнце. Но с какой стати? Грин вернулась в комнату и попыталась открыть дверь, которая оказалась плотно прикрытой на газетку. Инопланетянка тут же развернула её и поняла, что иначе и быть не могло. Разумеется, первое июня 1974 года, суббота. Впрочем, наверняка дверь закрыли вчера, значит сегодня уже второе. Что в общем-то не имело большой разницы. Грин выбралась в коридор и тут же поняла, что это та самая квартира. На цыпочках она пробралась в соседнюю комнату, где в кресле, укрывшись пледом, спала Анна. За спиной раздался мужской голос.
– Грин, не желаете ли кофе или сначала омлет? – спросил я.
– Григ! Господи, как ты меня напугал. Разве можно появляться так неожиданно да ещё со спины?
– Тише, мы с Анной проболтали вчера допоздна. Пусть поспит ещё немножко.
– Вчера? – удивилась Грин. – А Странник где?
– Странник, – задумался я. – На вчерашней вечеринке никого не было под таким именем. Может быть, это просто дворовая кличка?
– Разыгрываешь? – махнула рукой инопланетянка. – Здорово подстроили, ничего не скажешь. И Солнце как настоящее, великолепный подарок. Особенно удачной получилась шутка с газетой от первого июня. В точку.
– А что с солнцем? – удивился я и выглянул в окно, впрочем с этой стороны солнца не было видно. – Что-то ты плохо выглядишь. Если хочешь, в холодильнике ещё осталось бутылка вина. Вы вчера с Лис так и не притронулись, только зря сгоняли меня к друзьям. Пришлось чуть ли не на коленях вымаливать. Нехорошо.
– Мы вчера пили?
– А то, – сказал я, протягивая Грин омлет. – Давай, пожуй немного, может быть, всё и образуется. Лис ещё спит?
– Ага, – недоумевая кивнула Грин.
– Учудили вы вчера с ней! А как стыдно было перед гостями. Обозвали меня правительственным агентом, и всем рассказывали, что помолвлены со мной у себя на родине. Якобы вы инопланетянки и прилетели сюда из другой Вселенной. Вначале было весело, но потом. Словом, явно хватили через край. Ещё этот трюк с отрыванием от пола. Понятия никогда не имел, что вы иллюзионисты. Девушки перепугались, давай ни с того ни с сего креститься. Андрей так и вовсе решился провести под ногами Лис рукой. И что ты думаешь? Всё говорит за то, что она действительно висела в воздухе. Меня лично успокаивает только одно, уж больно вчера все были пьяны, может и пригрезилось.
Грин молча ела омлет и изучала меня таинственным взглядом.
– Не веришь, спроси у Анны. Она тоже видела. Мы потом ещё полночи обсуждали этот феномен. А фантазия у Анны будь здоров, художественная. Вот и понесло нас в дебри, договорились до того, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Волосы дыбом. Благо, сегодня суббота. Не надо бежать на практику.
– Суббота? – удивилась Грин. – А это тогда что такое?
– Газета, надо полагать.
– Ага, только от сегодняшнего числа. Учитывая, что на часах восемь утра, её ещё не должны были принести.
Я взял газету и повертел её в руках. Ничего особенного, но дата действительного странная. И потом, я совершенно точно знал, что не доставал её из ящика. Да мы и не выписываем такие.
– А откуда она у тебя? – спросил я.
– Дверь на неё была прикрыта в спальню.
– Интересный феномен. Запишем в загадки. Вчера левитация, сегодня завтрашние газеты. Может вы и вправду оттуда? – и я запрокинул голову.
– Хватит придуриваться, Григ. Уже не смешно, – Грин заметила, что на стене неровно весит картина и, слегка оторвавшись от пола, поправила её.
Грин находилось в воздухе такой непродолжительный отрезок, что казалось её ни в чём нельзя было заподозрить. Однако этого чуть-чуть как раз хватило, чтобы убедиться в её неординарных способностях.
– Бред! Не может быть, – сказал я и тщательно протёр глаза. – А ведь день так хорошо начинался. Повторить сможешь?
– Легко, – Грин подлетела ко мне и нежно погладила по моей лохматой шевелюре. – Знаешь, а мне здесь нравится. Побудем пару дней, отдохнём. Странник наверняка занят какими-нибудь неотложными делами.
– Хорошо, – ничего не понимая, согласился я. – Анна была права, левитация действительно существует. Грин, ты – самый настоящий переворот в науке.
– Не только. Женщина – вообще переворот во всём. Многие мужчины мечтают о таких. Чтобы проснулся утром, а она уже другая, не такая как прежде.
– Не думаю, что мужчины грезят о летающих женщинах. У нас как-то это не принято.
– Пешие женщины не так романтичны. Слушай, может быть, воспользуемся минутами, пока все спят?
– Ты с ума сошла! Негде же.
– Кухня и ванна свободные. А можно вообще на крыше, как карлсоны? Никогда не пробовал?
– Господи, ты и впрямь как с луны свалилась. Как мы на крышу-то поднимемся? Все чердаки на ключ заперты. Управдом весь дом на уши поставил после того случая.
– А зачем подниматься, мы своим ходом, плавно…
– Левитация? Ещё чего не хватало, а соседка? Мы же мимо её окон будем пролетать. Она нам этого не простит, как не простила тот вселенский потоп и люстру.
– А что с люстрой?
– Упала. Не помнишь разве? У нас ведь всё не как у людей. Нельзя что ли по-человечески договариваться? Хотя бы приблизительно, чтобы исключить форс-мажоры.
– Да, и за что тебя любит Лис, – покачала головой Грин.
– Любит? Не рассказывай сказки. У неё же этот в очках. Победитель олимпиад, у которого пасьянс всегда сходится.
В самый разгар нашей увлекательной беседы в дверь раздался звонок. Грин по привычке вздрогнула, как будто вспомнив те времена, когда мы жили на нелегальном положении.
– Кто бы это мог быть? – настороженно спросила она.
– Да кто угодно. Вот хотя бы твой Странник, которого ты ищешь со вчерашнего дня. Сходи, посмотри в глазок. Если Комаров, дверь не открывай. Он всегда приходит с гитарой, а как сядет петь его потом не остановишь.
Грин крадучись подошла к глазку и заглянула в подъёзд. Картина, открывшаяся Грин, видимо сильно ошарашила инопланетянку, и она тут же закрыла глазок. Потом вернулась в комнату и села на стул.
– Ну и кто там пришёл?
Грин молчала и только всё пристальней вглядывалась в меня.
– Слушай, может быть хватит загадок? Вдруг это Андрей вернулся. Он мне нужен.
– Надо же какая оказия, – качая головой, усмехнулась Грин.
– Что там опять стряслось? Ещё одна летающая женщина?
– Хуже. Там ты. Пришёл с авоськами, видимо, из магазина. Можешь не торопиться. Он, точнее ты, откроете дверь своим ключом. У тебя же тогда был универсальный ключ от всех дверей.
– Третий парадокс? Пойду удостоверюсь.
– Так, – сказал Григ, который вошёл, открыв дверь своим ключом, – и что это за балаган? Грин, мы же здесь инкогнито, почему посторонние в доме? Кто эта женщина?
Грин смотрела на вошедшего Грига и старалась взглядом указать на того, второго меня, чтобы я не задавал лишних вопросов. Честно признаюсь, в этот момент, я окончательно запутался в том, кто есть я, а кто не я. Ведь не могу же я вести повествование от двух лиц одновременно. Мы должны определиться и остановиться на ком-нибудь одном. Правильно, лучше на том, проверенном Григе, который вернулся с авоськами, не подозревая, что судьба приготовила ему новый неожиданный зигзаг.
– Раздвоение личности? – удивился я.
– Бывает, – хмыкнула Грин. – Шутки со временем до добра не доводят. Вообще, в этом есть пара положительных моментов. Первое, у Лис наконец-то появится полноценный жених. Она столько лет этого ждала, тайком завидуя мне и ревнуя по каждому незначительному поводу. Второе, не исключено, что в скором времени возникнет и третий Григ. И вот тогда пасьянс можно будет считать окончательно сложившимся. Хоть завтра в Лисаннагрин. Три свадьбы в одном флаконе.
– Грин, женщины когда-нибудь думают о чём-нибудь другом? – поинтересовался я.
– Думают, но редко, – призналась инопланетянка. – Только я в затруднении кого из вас выбрать. Этот утренний был таким фальшивым, летать со мной не хотел, соседкой прикрывался, а сам только и думал, как бы поскорее сделать грязное дело. Все вы мужчины одинаковые! Может выбрать того, кто помоложе? А что это мысль.
В дверях показалась заспанная Лис. Глаза её ещё ничего не понимали, но всё остальное выдавало тревогу.
– Что стряслось с Григом? – первым делом спросила инопланетянка. – К доктору уже обращались?
– Обращались, но видимо не к тому, – съязвила Грин.
– Слушай, у нас ничего там не осталось? – поинтересовалась Лис. – Что-то голова трещит после вчерашнего.
– И у тебя тоже? Вы что же сговорились тут все?
– Кстати, вчера поздно вечером заходил Странник. Увидел в каком умопомрачительном состоянии духа мы прибываем и сказал, что зайдёт сегодня, после обеда.
– Так значит газета его рук дело? – просветлела Грин.
– Его-его. Никак не могу привыкнуть к тому, что их много. Григ, вам теперь как минимум нужны разные имена, чтобы мы не запутались.
– Что за чушь вы несёте с самого утра? – проснулась Анна и огляделась.
Комната начала преображаться, как будто художница прорисовывала её своей умелой рукой, и мы ощущали какое-то лёгкое перемещение, как будто дуновение ветра. Несколько секунд продолжалась нестабильность, изображение плавало, голова кружилась. Потом в комнату вошёл немного озадаченный Странник. Он вертел в руках какие-то новые и незнакомые приборы.
– Извините, друзья, вышла заминка. Передатчик сломался. Пришлось вам немного попутешествовать бесконтрольно.
– Что это было? – изумилась Лис. – Смотри-ка и Григ в порядке. Его тень исчезла.
– У Грига слишком большой электромагнитный след. Излишки потенциальной энергии. Судя по всему, он оказался сразу в нескольких точках одновременно. Прошлое не даёт ему покоя. Оно его притягивает.
– Это точно, – согласилась Грин. – А я ещё гадала, откуда у него взялись такие жуткие комплексы по поводу соседки. Увидит, не простит. Люстра. Чёрт знает что! Ну и какие у нас планы?
– Планы самые что ни на есть грандиозные. Во-первых, Стар затеял очередной переворот на Протопласте. Во-вторых, Славия, Екатерина и Владыка на Вероне открыли свое собственное учебное заведение. Очень любопытно было бы посмотреть, – ответил Странник.
– А как же вторжение в Аргонию? – спросил я, когда ощутил наконец, что раздвоение личности окончательно меня миновало.
– Вот именно, надо полагать, что вторжение в Аргонию уже началось, – совершенно фантастической фразой отозвался Странник.
– И всё-таки я бы немного изменила дизайн помещения, – окончательно проснувшись, заявила Анна.
Мы опять ощутили лёгкое головокружение и покалывание в висках, картинка медленно поплыла перед глазами.
– В другой раз, Анна. В другой раз, – остановил её тёмная звезда и подцепил на вилку несколько кусочков недоеденного Грин омлета. – Неплохо готовишь, Григ. Можешь смело после всей этой заварушки подаваться в кулинары.


Глава семнадцатая. Электромагнитный след.

Странник был прав. Но не насчёт моего кулинарного будущего, а насчёт того, что прошлое действительно притягивало меня. Может быть, когда-нибудь я совершил серьёзную ошибку и поэтому постоянно возвращаюсь назад. Ошибки совершают все. И не только простые люди, но даже высокие правители и целые сообщества, ошибается сама природа. Хотя, казалось бы, уж насколько в ней всё совершенно и продумано. Но возможно в прошлом скрывается какая-то неведомая тайна, которой я не могу постичь. Всякий раз, рассматривая старые фотографии, меня охватывает неописуемое и волнительное чувство, как будто я вот-вот должен совершить самое важное в своей жизни открытие. Тихие улочки семидесятых. Время, когда бушевала молодость моих родителей. Мир был светел и юн, а сказки казались явью. И в каждом углу мог прятаться домовой. На полках в шкафу стояли стойкие оловянные солдатики. Они изучали текущую диспозицию, и всегда были готовы вступить в бой по первому приказу. Они были бесстрашными воинами, почти такими же, как Стар.
Я хорошо помню тот день, когда впервые оказался на улице один. Не знаю, сколько мне было лет, но наверное года три, не больше, потому что случилось это ещё тогда, когда мы жили на старой квартире в военном городке. Не знаю, по каким причинам я оказался без присмотра, но до сих пор ощущаю, как потрясли меня большие, словно чудища троллейбусы и автобусы. Они пролетали мимо меня, подмигивая своими разноцветными глазами. Такое бывает только раз в жизни, как первая любовь. Потрясение от мира, от его величия и загадочности. Тогда мне казалось, что вся улица была живой, даже дома. Я ощутил себя крохотной песчинкой в этом огромном и необъятном пространстве. Какая-то женщина нагнулась ко мне и спросила:
- Мальчик, ты чей? – её улыбка до сих пор стоит перед моими глазами.
Не стану придумывать свой ответ, потому что просто его не знаю. Одно воспоминание сменяет другое. Когда я уже был постарше, прямо перед школой, а может быть и чуть раньше, ребята решили меня разыграть. Хотели, чтобы я заблудился. Завели чёрт знает куда и смотрели со стороны, как я поступлю. Первые мгновения мне стало жутко страшно. На несколько минут я оказался в полном замешательстве. А потом вдруг просто взял и пошёл. Не знаю почему, но я нисколько не плутал, а сразу же нашёл дорогу к дому. Ребята всё это время следившие за мной со стороны интересовались, как же я так быстро выкрутился. А мне всегда ещё с самого раннего детства нравилось выдумывать. И я соврал, что у меня есть компас. Взрослые дети весь вечер пытали меня, где я его спрятал, потому что поняли мою выдумку буквально и старались найти прибор. Они же не знали, что компас у меня внутри.
Знакомство с миром у меня носило крайне сложный характер. Он не всегда представал передо мной таким, каким его мне расписывали взрослые. Однажды на меня произвёл впечатление ещё один крайне незначительный и пустяковый, казалось бы, случай. Лет в шесть или семь меня родители записали на фигурное катание. Сначала со мной постоянно ездила мама, но потом как-то пару раз мне пришлось ездить одному. И вот в один прекрасный день, автобус проехал мимо остановки и увёз меня туда, где я ещё не бывал. На улице уже сгущались зимние сумерки. Кружился пушистый белый снег. Мне почему-то стало страшно обидно, ведь автобус не остановился только потому что я не смог дотянуться до кнопки. Я шёл обратно пешком, весь в слезах от неописуемого горя, и в сердцах бросил после этого фигурное катание. И слава богу! Видимо, проведению ещё тогда было угодно разглядеть во мне совершенно иные способности, к кулинарии, например.
Впрочем, родителям постоянно хотелось куда-нибудь меня записать. И наконец-таки удалось. В музыкальную школу, где у меня несомненно открылся самый настоящий талант. По крайней мере, в отличие от фигурного катания, музыкальная школа достаточно надолго меня увлекла. Надо сразу же сказать, что в хоре мальчиков, куда я ходил пару лет регулярно и исправно, со мной единственный раз в жизни случилось увлечение, которое я никак не мог в последствии осмыслить. Если до этого времени я как правило влюблялся в девочек (это началось ещё с трёх лет, когда мы с прекрасными молодыми особами прыгали с берега в воду, абсолютно голые и счастливые), то в этот раз мне понравился мальчик. Что-то было в нём тонкое и неуловимое. Он прекрасно играл на фортепиано и лучше всех пел. Так мне казалось. Когда он не появлялся на репетициях, у меня начиналась вселенская тоска и печаль, а когда приближался ко мне, то у меня замирало сердце. Однажды на зимние каникулы мы поехали всем коллективом на гастроли. С нами, конечно же, были и наши родители, не все, выборочно. Моих не было, зато была мама того мальчика. Мне посчастливилось попасть в одну комнату с ними. Тогда мне казалось, что это были самые счастливые дни моей жизни. Сейчас я совершенно чётко отдаю себе отчёт, что это была никакая не дружба, а самая настоящая платоническая любовь.
А потом наступили как раз те самые времена, когда мы творили бога, а бог творил нас. Жутчайший нигилизм обуревал наши сердца. Юность плавно переходящая в молодость, армия, университет, глаза любимых женщин, и всякий раз насовсем и уже как будто навсегда. Но что-то постоянно ускользало, терялось. А время подхватывало и увлекало нас своей новизной, пока не наступило горькое прозрение. Когда же впервые появился этот электромагнитный след? Как будто я что-то упустил или прозевал. Я совершал ошибки, потому что любил и не умел подчинять своё сердце голосу разума. Тогда я ещё не знал, что это возможно, и что существует такая удивительная страна, в которой идёт другая, но очень знакомая нам жизнь. И мы постоянно возвращаемся туда, потому что не можем вернуться в прошлое здесь. Но кто-то даёт нам шанс. Какой-то неведомый странник…
- Григ, не спи, - хлопала меня по плечу Лис. – После раздвоения личности ты стал куда-то надолго пропадать. Вроде бы здесь, а вроде бы и нет.
- Извини, - улыбнулся я. – Всему виной электромагнитный след.
- Ты не замечал, что самые приятные сердцу слова состоят из трёх букв?
- Нет, - чуть не поперхнулся я.
- Ну, как же? Дом, сон…
- Лис, - прибавил я.
- Ага, вспомнил, - обрадовалась инопланетянка. – Странник говорит, что завтра будем уже на Лизе. Посмотрим, чего там наворотил наш общий друг. Ты вообще, где собираешься жить?
Неожиданный вопрос застал меня врасплох, и я ничего не ответил.
- Я имела в виду, когда закончатся наши приключения.
- Ах, ты вот о чём. Знаешь, не думал об этом. Мне уже вообще не верится, что наша одиссея когда-нибудь кончится. Раньше тянуло на Землю. Всё думал, что там да как. А сейчас мир предстал совсем в иных красках. Ощущение родины расширилось до галактических масштабов. Помнишь, как в известной песне поётся. Мой адрес ни дом и ни улица…
- Откуда ж мне помнить? Я же с другой планеты, - сказала Лис. – И потом, я слышала, что прописка у вас имеет немаловажную роль.
- Без прописки у нас совсем не жизнь, - согласился я. – Да и квартиру купить практически нереально. Простому человеку приходится всю жизнь расплачиваться за кредит. И это хорошо, если квартира окажется новой. Жизнь в кредит – удобная система для работодателя, если ты классный специалист. Гарантия того, что ты никуда не свинтишь в течение всего отпущенного срока. Добровольные узы. Хотя какие же они добровольные? Любому человеку нужна квартира. Это ведь не машина, без которой можно обойтись.
- А в былые времена было лучше с квартирами?
- Лучше с квартирами никогда не было, но всё-таки раньше квартиры давали, не всем и не сразу, но возможность её получить была. Хотя идеальной подобную систему не назовёшь. Сейчас многим молодым семьям приходится довольствоваться съёмным жильём. А иным вообще всю жизнь приходится мыкаться да ещё и с детьми. Систему подобные проблемы не интересуют, ей важно насколько исправно ты платишь налоги.
- У нас в Аргонии жильё предоставляют по достижении совершеннолетия. Хочешь сразу живи, хочешь отложи на потом.
- Прямо как в сказке, - усмехнулся я.
- Правда, планета проживания может оказаться любой. Тебя такой нюанс не смущает?
- Теперь уже нет. Думаю, у нас нашлись бы люди, которые согласились на своё жильё даже на другой планете. Смущает другое, почему у одних десятки квартир, а у других нет ни одной. Чудно как-то всё в этой жизни устроено. Не по-людски.
- Социальное неравенство. Пожалуй, этого не удастся избежать даже при самом справедливом режиме.
- Что значит не удастся? Даже святые писания предсказывают время, когда люди начнут относиться друг к другу по-человечески. Ладно, оставим эту сложную тему. Меня вот всегда восхищало то, сколько книг написано о других книгах. Это ж надо такое придумать, книги о книгах. Одно только Евангелие расшифровывают тысячи лет. Сидят шифровальщики и всё объясняют, всё растолковывают. Ни одна книга не подверглась такому усердному и внимательному изучению. А вот интересно замечаем ли мы современных пророков? Да и нужны ли они кому-нибудь, кроме статистики?
- Искусство также изучают, как и любое другое явление человеческой жизни.
- Никто не занимается изучением малоизвестных пророков, все норовят покопаться в пророчествах Нострадамуса или Иоанна.
- А что я тоже покопалась, - улыбнулась Лис. – Мне запомнилась одна строчка: «Не совершен боящийся в любви». Каково?
- Замечательно сказано, - согласился я.
- Таких метких строк много не бывает.
- И всё же человек одержим страстями, как говорил Вольтер, они наполняют паруса и несут его по океану жизни. И с этим ничего не поделаешь. Единственное, что мы можем предложить это противопоставить разум стихии. В этом противоборстве на мой взгляд рождается истина. И дай бог, мы научимся не только поднимать паруса и наполнять их ветрами, но и управлять кораблём.
- Древние противопоставляли страстям веру.
- Древние ошибались в одном. Они призывали к смирению. Вот почему революционерам приходилось бороться с религиями, чтобы поднять народ на баррикады.
- Возможно, древние считали, что если бы все жили по Евангелие, то кровь никогда бы не пролилась.
- Но кровь лилась не только в связи с войнами и революциями. Люди умирали от болезней, от плохих условий жизни, от голода и холода. Войны бывают разными. Иные заставляют человека переосмыслить жизнь, взглянуть на неё иначе, под другим углом. Суровые испытания укрепляют характер и волю. В природе всё имеет двойственную природу. И никогда нельзя сказать однозначно, что добро, а что зло. И кто вообще первым придумал делить поступки на добрые и злые?
- А как ещё прикажешь ориентироваться в жизни? Так и приходится. Здесь холодно, там горячо. Балансируешь, как канатоходец, - Лис расчёсывала свои пышные волосы золотистым гребнем.
- Бывают поступки не добрые и не злые, а просто необходимые, без которых смерть. Легко подставлять вторую щёку под удар, когда она твоя. А если ударили не тебя, а друга или ещё хуже ударили женщину. Какую щёку подставлять в этом случае? Подобная философия умна, да только уж больно ущербна. Жизнь намного сложней наших пользовательских инструкций. И человек, попирающий общечеловеческие нормы, не заслуживает того, чтобы с ним обращались в рамках устава, который он же и не признаёт. К сожалению, уставом его не остановить. Против лома нет приёма. Все наши душевные и моральные кодексы обращены к человеку. К той сущности, которую необходимо ещё воспитать. А бешенную собаку, которая кидается на всех без разбору всё равно рано или поздно придётся пристрелить попирая все вышеуказанные нормы. В конце концов, кому-то всё равно придётся исправлять ошибки Творца.
- Их придётся исправлять нам, - грустно сказала Лис. - Случай с Лисаннагрин яркое тому подтверждение. Но, исправляя прежние промахи, мы совершаем новые. Наверное, не зря Странник предлагает нам такой долгий путь к истине. И не летит сломя голову в Аргонию к очередной победе.


Глава восемнадцатая. Екатерининский ВУЗ.

Владыка Султанович решил устроить воскресную прогулку на природу для своих подопечных. Группа, в которой варвар был куратором, ему очень нравилась и не только потому, что отнеслась спокойно к его вертелу, но и по идейным соображениям. Ребята и девушки подобрались вдумчивые и целеустремлённые. Других Екатерина попросту не принимала в свой экспериментальный ВУЗ, даже если абитуриент справлялся с экзаменами или за него выкладывали круглую сумму денег. Королева Аргонии лично переговаривала с каждым успешно сдавшим вступительные экзамены и по итогам собеседования абитуриент либо становился студентом, либо считался провалившимся.
Попытками давления со стороны высокопоставленных родителей занимался плечистый варвар. Работа в этом направлении спорилась и не слишком напрягала Владыку. Со временем молва о высоком статусе ВУЗа и квалифицированной охране распространилась далеко за пределы Вероны. Владыке удалось разыскать Слона и ещё нескольких бойцов из своего незабвенного отряда. Таким образом, школа находилась под постоянным наблюдением бывших каннибалов, что разумеется добавляло не только скандальности, но и престижности данному заведению. Словом, конкурс в екатерининский ВУЗ не имел равных в ближайшей округе. Впрочем, поговаривали, что ничего подобного не существовало и во всей Галактике, особенно если брать во внимание варварское окружение.
Владыка частенько совершал пешие прогулки со студентами. Во-первых, от ребят он заряжался небывалым оптимизмом, а во-вторых, женщины. Молодые девушки очаровывали варвара и даже не столько своей внешней привлекательностью, сколько внутренней красотой и желанием познавать. Варвар постоянно был в центре внимания. Опыт общения со многими цивилизациями, находящимися на разных ступенях развития, позволял Владыке держать планку и постоянно радовать подопечных новыми историями.
- Владыка Султанович, - спрашивала очаровательная Эля, - вы давно обещали рассказать нам о своём тёмном прошлом.
- Обязательно расскажу, - отвечал Владыка и всякий раз откладывал повествование на потом.
- Мы очень-очень просим, - заглядывала в глаза варвару Мария.
- Хорошо, раз уж вы так нетерпеливы, - сдался однажды варвар, как раз в тот момент, когда мимо туристической группы пролетели на полных парах два джипа и окатили всех клубами пыли.
- Поразительная бестактность! – воскликнула Эля.
Варвар вытащил два дротика из-за пазухи и запустил в направлении джипов. Раздались характерные хлопки, это означало прокол колеса. Обе машины остановились и оттуда вынырнули несколько круглолицых молодцов, очень напоминающих бандитов.
- Владыка Султанович, это вы? – изумился Толик, самый лучший историк на факультете.
- Всякий человек должен уважать другого человека, - быстро ответил Владыка, - тем более варвара. Негоже пускать нам пыль в глаза из под колёс, а тем более молодым женщинам очень привлекательной наружности. Они даже не попытались сбросить скорость, стараясь друг друга обогнать, и понесли суровое наказание.
- Это получается самосуд, - заметил долговязый Алексей.
- Так, - остановился варвар, - кто считает, что я поступил несправедливо, прошу поднять руку.
Кроме Алексея никто не осмелился выступить на стороне владельцев джипов. Девушки наоборот были крайне оживлены и в тайне восхищались куратором.
- Вот видишь, мой юный друг, ты оказался в меньшинстве, друзья тебя не поддержали, - варвар хлопнул Алексея по плечу, - но за смелость хвалю. Выступить против куратора, да ещё и варвара дорогого стоит. Однако, как бы мы должны были поступить в твоём случае? Не в суд же на них подавать. Значит, надо было пройти молча и с благоговением вдохнуть клубы дыма и пыли. А люди, как ты уже успел заметить, ходят в лес не для того, чтобы дышать дымом, а совсем наоборот.
Алексей шёл подавленный, чувствовалось, что он не был согласен с Владыкой, но не решался продолжать спор. В этот момент группа поравнялась с бандитами, которые суетились около джипов.
- Вот засада, два колеса одновременно! - качал головой один.
- Надо было меньше давить на педали, а больше за дорогой смотреть, - отвечал другой.
После этих слов началась перепалка, которую лучше не повторять в обществе очаровательных дам. Варвар собирался спокойно пройти мимо, но нецензурная брань владельцев джипов окончательно вывела его из себя.
- Друзья, не ссорьтесь, по пустякам, это я проколол ваши шины.
- Когда? – поднял глаза на варвара бритоголовый амбал в кожаной куртке.
- Глупейший вопрос, какой только можно было придумать. Дети, никогда в подобных ситуациях не задавайте таких вопросов, - наставительно рекомендовал куратор. – Эля, золотце, скажи, какой дяде нужно было задать вопрос.
- Зачем, - ответила студентка и застенчиво улыбнулась.
- Вы что тут охренели совcем? – выругался другой бритоголовый. – Педагог, мать вашу! Идите по добру по здорову, не до вас сегодня.
- Плюс бескультурье, не умение общаться с равными, - заметил варвар. – Я проколол ваши шины, чтобы вы в следующий раз немного следили за дорогой. Тише едешь, дальше будешь.
- Всё, он меня достал! – крикнул тот, кто отсиживался в машине. – Если проколол, то сейчас за всё и ответишь, дядя.
Владыка спокойно подошёл к джипам и быстренько перевернул обе машины по очереди, окончательно расчистив дорогу. Ошалевшие бандиты бросились на варвара и в правильном порядке начали разлетаться то в одну, то в другую сторону. Варвар не радовал соперников разнообразием приёмов, предпочитая укладывать их по очереди нокаутирующим хуком слева. В последний момент, почувствовав, что дело швах, один из нападавших выхватил пушку, и тут же выронил её перед собой после удара дротиком. Варвар наставительно покачал указательным пальцем руки, указывая взглядом в сторону детей. После завершения нокаутирующей серии, куратор сложил врагов аккуратно возле машин, вежливо поклонился и вернулся к подопечным.
- Так вот, друзья, - продолжал Владыка, как будто ничего не произошло, - мне бы хотелось прежде всего узнать, ради какой цели вы пришли в наш ВУЗ. Чем планируете заниматься в дальнейшем. Как вы смотрите на то, чтобы прежде чем вернуться к обучению, разобраться в некоторых мотивационных вопросах?
- Это интересно, - обрадовалась Эля, - но прежде всего нам хотелось бы знать, как вам удалось победить всех этих людей, даже не прикладывая каких-либо видимых усилий?
- Вся сила в истории! – констатировал варвар. – Эта наука ключ к любому успеху!
- Опять шутите? – спросил Толик. – То, что вы делаете, действительно восхищает и не поддаётся обычной логике. Ведь эти люди не выглядели как мальчики для битья.
- А я и не шучу. Древний воин учился искусству боя с малых лет, скорость реакции, быстрота принятия решения, его тактическая мудрость во многом превосходит аналогичные характеристики современного бойца. Разумеется, мы говорим о среднестатистических показателях. Всё дело в том, Толик, что ваш покорный слуга слишком долго скитался по различным мирам. Кое-где мне приходилось выживать в диком лесу, полном опасных хищников и рептилий. А зверь как вам известно в иные минуты значительно опаснее, потому что быстр, решителен и бесстрашен. Современный человек зачастую живёт в мире, который лишён подобных приключений. В этом его слабость.
- Мало того, что вы учинили самосуд, - вышел на передний план Алексей, - так вы ещё и скорую не вызвали. А вдруг кто-нибудь из них умер после вашей средневековой дикости?
- Извини, старина, замотался. Дело в том, что в древнем мире не было скорой помощи. А ты сам сбегай, проверь, как они там, пульс, давление смерь, если что выходит за пределы нормы, тут же звони врачу.
- Я? – удивился Алексей.
- Это твой гражданский долг.
- Почему это мой, а не ваш? – упирался Алексей.
- Потому что я варвар, а ты человек.
- А если они очнулись и поджидают кого-нибудь из нас?
- Так, вопрос ребром, - громко сказал варвар, - ваш куратор оставил умирать людей возле проезжей части. Кто исправит ошибку?
- Но ведь можно просто позвонить в скорую, зачем проверять? – спросил Толик.
- А если все живы и невредимы, а скорая помчит сюда зазря тем самым лишив шанса больного, которому в этот момент действительно потребуется квалифицированная помощь?
Воцарилась зловещая тишина. Парни то и дело поглядывали друг на друга, но никто не решался. Шутка ли, возвращаться на место преступления, где осталось семеро взрослых мужчин атлетического телосложения.
- Разрешите мне вернуться? – нарушила молчание Эля.
Варвар презренно окинул взглядом мужскую половину.
- Эля, хочу вас обрадовать. Вы получаете зачёт по предмету. Остальным готовиться согласно билетам.
- Как? – удивился Толик. – Но какая связь?
- Самая прямая. Историк – не только теоретик, но и практик, и он не должен бояться трудностей. Разумеется, Элю, я никуда не отпущу, да и живы ваши подонки, куда они денутся. Пульс в норме, давление отличное.
- Откуда вы знаете? – спросил Алексей.
- Не веришь, вернись и проверь, - ухмыльнулся варвар.
- Владыка Султанович, а можно я буду, как все сдавать зачёт? – спросила смущённая Эля. – Если честно мне было очень страшно возвращаться. Да и дырка в экзаменационной сессии меня только расслабит.
- Как хочешь, можешь приходить вместе со всеми, если тебе так больше нравится, но «не зачёт» ты не получишь, даже если придёшь совершенно неподготовленной. Тем более, что всё уже давно стоит в твоей зачётке. Держи.
- Не поняла, - удивилась Эля.
- Я знал, что ты согласишься, что тут непонятного, и ещё вчера поставил тебе зачёт на семинаре.
- Везёт же некоторым, - буркнул Толик. – Красота города берёт.
- Бунт на корабле? – поинтересовался куратор.
- Если бы согласился кто-нибудь из нас, вы бы зачёта не поставили, и с удовольствием бы наблюдали за ним издалека, посмеиваясь в душе, - поддержал Толика Алексей. – И потом, все знают, что Эля - ваша любимица.
- Владыка Султанович, разрешите мне вернуться, чтобы всё было честно? – спросила Эля.
Варвар опять несколько раз с презрением окинул парней. Половину придётся отчислять, решил он про себя. И куда смотрела Екатерина?
- Нет, Эля, это исключено. Дело в том, что всех уже забрал милицейский патруль после моего сигнала. Мне придётся раскрыть небольшую тайну. Мы с вами задержали банду налётчиков, которая ехала грабить банк. Кстати, как раз тот самый, который выплачивает вам стипендию.
- Так вы всё знали с самого начала? – ахнул Толик с досады.
- И про пыль в глаза это вы говорили для отвода глаз? – уточнил Алексей. – Тогда вы нечестно играете. Если бы я знал всё с самого начала, то вернулся бы.
- Чтобы стать героем? – усмехнулся варвар. – Нет уж, друзья, я нисколько не сомневаюсь, что каждый из вас способен спасти мир, но готовы ли вы к каждодневным рядовым подвигам, к риску связанному с повседневной работой, который, возможно, никто и не оценит. Вот это большой вопрос. Поэтому я дам вам шанс реабилитироваться, но не сегодня. И учтите, никто ничего не будет знать заранее.
- Идёт, - согласился Алексей.
- А можно мне тоже участвовать? – спросила Эля.
Варвар пожал плечами и махнул рукой.
- Делайте что хотите, - сказал куратор и быстро зашагал вперёд.
- Владыка Султанович, - позвала Эля.
- Что ещё?
- Спасибо вам.
- За что?
- За прогулку, - улыбнулась Эля.
Бестия, подумал варвар. Она сводит меня с ума. Скорее домой жарить цыплёнка и возвращаться к привычному ходу мыслей. И почему это Странник до сих пор не зовёт нас на тропу войны? Пора бы уже.