Глава СXXXV

- Ты, Митя, небось прибыл фронтом командовать? – с любезной улыбкой приветствовал генерал армии Тюленев своего старого приятеля генерал-лейтенанта Рябышева в штабе Южного фронта в селе Покровском.
- Да, Иван Владимирович, ты угадал, - ответил Рябышев, вручая ему предписание Будённого.
Рябышев и Тюленев вместе воевали в гражданскую войну в 1-й Конной армии. Воевали с Деникиным и Врангелем, водили полки и бригады в атаку, лихо орудуя клинком и наганом. Затем Тюленев стал комдивом, а Рябышев служил в его подчинении. Теперь, с костылями в руках, генерал Тюленев мало походил на прежнего лихого кавалериста.
- Звонил Верховному по ВЧ, просил оставить здесь, не отзывать на лечение. А он меня отчитал за участие в атаке и за полученное ранение. Сказал, что командующему фронтом это не положено, для этого есть другие люди. Да мало ли чего не положено! Я ведь человек, а не пераграф Устава.
Тюленев получил серьёзное ранение в ногу под Днепропетровском, где лично возглавил одну из контратак.
Прежде чем попрощаться и уехать в Москву, Тюленев коротко ввёл Рябышева в курс дела. В начале сентября в состав Южного фронта входили – справа налево - 6-я, 12-я, 18-я и 9-я армии. Армии занимали оборону по левому берегу Днепра от Переволочной до Херсона. 6-я и 12-я армии формировались заново взамен погибших в Уманском котле. Первая, во главе с генерал-майором Малиновским, была вновь создана на базе 48-го стрелкового корпуса. 12-я, во главе с генерал-майором Галаниным, - на базе 17-го стрелкового корпуса. Эти две армии развернулись на правом фланге от Переволочной до Никополя. Дальше к югу, от Никополя до Каховки, оборону держала сильно потрёпанная в летних боях и измотанная отступлением от Карпат за Днепр 18-я армия генерал-лейтенанта Смирнова. 9-я армия только что завершила отступление из Бессарабии, где стойко держалась всё лето, пока прорыв танков фон Клейста с севера к Николаеву не создал угрозу окружения всего левого фланга Южного фронта. Последние сотни километров арьергарды 9-й армии преодолевали скорым маршем, буквально в последний момент ускользнув за Днепр из танкового мешка. На левом берегу армия остановилась, развернувшись от Каховки до устья, и теперь только-только начала приводить себя в порядок, в чём остро нуждалась. Командовал армией генерал-полковник Черевиченко, тоже старый знакомый Рябышева по 1-й Конной армии и совместной учёбе в академии имени Фрунзе.
Начальник штаба фронта генерал-майор Антонов детально ознакомил Рябышева с оперативной обстановкой.
- От Переволочной до Днепропетровска кавалерийские и стрелковые соединения ведут артиллерийскую перестрелку через реку с противником, не предпринимавшим пока активных попыток форсировать водную преграду. Армейской и фронтовой разведкой на этом участке не обнаружено сосредоточения противником значительных сил. Напряжённая обстановка сложилась в районе Днепропетровска, где соединения 17-й немецкой армии и 1-й танковой группы противника захватили плацдарм на левом берегу, закрепились на нём и теперь пытаются его расширить. Им противостоят войска Малиновского, имеющего приказ ликвидировать немецкий плацдарм и восстановить фронт по Днепру. Далее на юг, перед фронтом 12-й армии, противник не проявляет активности до самого Запорожья. Жаркие бои идут в районе Запорожья, где соединения 3-й румынской армии тщетно пытаются ликвидировать советский плацдарм, удерживаемый на правом берегу. Далее на юг, в полосе обороны 18-й и 9-й армий, к Днепру выходят авангарды 11-й немецкой армии, и только ширина Днепра и значительные инженерные трудности строительства переправы на этом участке позволяют надеяться, что противник не прорвётся на левый берег на плечах 18-й и 9-й армий, не готовых в теперешнем своём виде противостоять 11-й армии в открытом поле.
Не успел новоиспечённый командующий фронтом принять дела, как с левого фланга пришёл сигнал бедствия. Ни ширина реки, ни штормовая погода и метровой высоты волны на Днепре, ни прочие «трудности инженерного характера», о которых говорил начальник штаба фронта, не помешали 11-й немецкой армии, усиленной сапёрами и понтонным парком 3-й румынской армии, с ходу форсировать Днепр и захватить плацдарм в районе Берислава. Немедленно оказать помощь генералу Харитонову, сменившему во главе 9-й армии генерала Черевиченко (приказом Будённого был снят с должности и начальник штаба 9-й армии генерал Бодин) оперативными резервами Рябышев не мог: их на левом фланге у него не было. Он бросил на немецкую понтонную переправу под Бериславом фронтовую бомбардировочную авиацию, приказал генералу Харитонову контратаковать и ликвидировать своими силами немецкий плацдарм. Не слишком веря в успех Харитонова, Рябышев подстраховался, развернув силами войск и местного населения строительтво резервной линии обороны на левом фланге от Днепровских плавней южнее Запорожья до озера Молочное. Сюда в случае неудачи с ликвидацией плацдарма под Бериславом могли отойти на северо-восток, пропустив противника в Ногайскую степь и к Перекопу, 18-я и 9-я армии. В дальнейшем, консолидировав свёрнутый левый фланг на этом рубеже и не допустив 11-ю армию в Донбасс, можно было, скопив необходимые силы, нанести 11-й армии сильный контрудар с севера и с востока. Зажатый между непреодолимыми укреплениями Перекопа, морем, Днепром и двумя армиями Южного фронта противник должен был оказаться в смертельной ловушке. Приняв это решение и временно успокоившись за свой левый фланг, генерал Рябышев всё внимание сосредоточил на Днепропетровске, где ситуация представлялась ему гораздо более опасной. К этому же обязывали его и прямые указания из Генштаба. Помимо всего прочего, не ликвидировав кризис на правом фланге, в районе Днепропетровска, нечего было и думать об активных операциях на левом фланге. По приказу Ставки Рябышев лично отправился в штаб Малиновского, чтобы на месте руководить операцией по ликвидации плацдарма. Операция была спланирована быстро. Успех операции был заранее обеспечен тройным перевесом в живой силе и артиллерии, которые приходилось снимать с соседних участков фронта. В первом эшелоне должны были наступать четыре стрелковые дивизии, кавалерийская дивизия и артиллерийское училище в качестве армейского усиления. Во втором – две стрелковые дивизии и 2-й кавалерийский корпус генерала Белова. Однако вся операция так и осталась на бумаге. В середине сентября события на Юго-Западном фронте и в районе Перекопа стали развиваться катастрофически, Будённого сменил Тимошенко, корпус Белова был экстренно отозван в Полтаву, туда же были брошены все резервы бронетехники Юго-Западного направления.
19 сентября в 9 часов вечера Рябышеву позвонил Сталин.
- Скажите, у кого теперь Геническ и станция Новоалексеевка? Почему нет связи с Крымской армией? Верно ли, что противник закупорил Крым с суши? Много ли в этом районе немецких войск?
- По моим сведениям, Геническ и Новоалексеевка у противника. План по их освобождению мы наметили. Противник перед нашим фронтом на левом фланге имеет одиннадцать пехотных дивизий, одну кавалерийскую дивизию и 200 – 250 танков.
- Здорово вы считаете у противника. Если бы так же точно считали своих, дела бы у нас пошли лучше. Теперь скажите, что вы думаете о Черевиченко? Я тут говорил с Будённым, он считает, что с Черевиченко поступили несправедливо. Я тогда погорячился и готов исправить свою ошибку. Будённый говорит, что Рябышев был против замены его Харитоновым, но настоял Запорожец.
Запорожец, член Военного совета фронта, находился тут же, у аппарата связи, и читал через плечо командующего. Рябышев замялся.
- Товарищ Рябышев, я руководствуюсь интересами государства, а не отдельных лиц. Поступайте и вы так же. Кто, по-вашему, справится лучше – Харитонов или Черевиченко?
Генерал Рябышев оказался в большом затруднении.
- Товарищ Сталин, у каждого из генералов есть свои сильные и свои слабые стороны. Товарищ Харитонов смелый, энергичный, грамотный генерал, но большого опыта руководства армией не имеет. Генерал Черевиченко грамотный и опытный командир, но он сдал Каховку. Если бы он строже спрашивал с дивизионных командиров и контролировал исполнение собственных приказов, этого провала не должно было случиться. Думаю, его опыт можно использовать на других фронтах.
- Товарищ Рябышев, это ваше личное мнение о генералах Харитонове и Черевиченко? Личное мнение?
- Да, я так считаю.
- Я вас понял. Черевиченко к вам не вернётся. Всего хорошего.
Генерал Рябышев перевёл дух. Потом снова побледнел. Ему показалось, что своим ответом он вызвал неудовольствие Главнокомандующего. Но это, разумеется, было не так. У Сталина хватало и других забот, чтобы вникать в кадровые интриги на местах. Генерал-полковник Черевиченко пользовался в армии заслуженной репутацией человека, не самого приятного в обхождении со старшими офицерами, а порой и с начальством.
В ту же ночь Сталин вызвал Рябышева к телефону.
- Послушайте, генерал, вы командуете фронтом и вы один несёте ответственность за всё, что у вас происходит. И если вы не согласны с членом Военного совета или с кем-то ещё, поступайте, как сами считаете нужным. Если же у вас не хватает для этого духу, значит, вы ещё не созрели для командования фронтами.
На этом Сталин, не скрывая раздражения, бросил трубку на рычаг. На этот раз бледность долго не сходила с чела генерала Рябышева.
Сталин же переключился на разговор с маршалом Тимошенко, в штабе которого спешно готовилась деблокирующая операция по спасению окружённых восточнее Киева войск Юго-Западного фронта. Для участия в операции приходилось срочно снимать лучшие соединения с других фронтов.
13 сентября 100-я стрелковая дивизия генерала Руссиянова, выведенная с передовой после взятия Ельни, прибыла на эшелонах в Воронеж. Здесь дивизия была доукомплектована и пополнилась Воронежским добровольческим стрелковым полком. Из 3345 человек личного состава в полку было лишь 300 кадровых военных – специалистов и офицеров, направленных в полк из облвоенкомата и Тамбовского пехотного училища. Зато в полку было 3045 коммунистов, и многие из них имели за плечами опыт боёв на полях гражданской войны, на озере Хасан, на Халхин-голе и на Карельском перешейке. Стрелковые полки дивизии получили средства связи и новенькие автоматы и пулемёты: под Минском, на Березине и под Ельней в атаку ходили с обыкновенными винтовками. Уже 16 сентября дивизия вновь начала погрузку в эшелоны. На этот раз ей предстояло выгрузиться в районе Лебедина и поступить в распоряжение 2-го кавалерийского корпуса генерала Белова. Прибыв с первым эшелоном в Лебедин 18 сентября, генерал Руссиянов получил в штабе корпуса боевую задачу: к 21 сентября выдвинуться на рубеж Коровницы, Сакуниха и занять оборону вдоль берега реки Сула, удерживая тыловой рубеж для кавалерийских дивизий и танковой бригады корпуса Белова, которые к этому времени должны будут выбить противника из Ромн, форсировать Сулу и развивать наступление навстречу окружённым западнее Ромн войскам Юго-Западного фронта. Генерал Руссиянов заметил, что к указанному сроку ещё не прибудут все эшелоны, и преодолеть 100 километров от места выгрузки до передовой по раскисшим от дождей дорогам его тяжёлая артиллерия сможет лишь со значительным опозданием, но, услышав от Белова о тяжёлом положении попавшего в окружение штаба фронта и армий Потапова и Кузнецова, принял приказ к исполнению и вернулся в штаб дивизии. Здесь генерала ждал только что полученный из Ставки приказ о переименовании 100-й стрелковой дивизии в 1-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Тем же приказом статус гвардейских и номера со второго по четвёртый получили три другие стрелковые дивизии, названные Жуковым Сталину, - 127-я, 153-я и 161-я,- а 1-я Московская мотострелковая дивизия, отличившаяся в ходе Смоленского сражения и сохранившая от первоначального состава лишь несколько танков, около батальона закалённой в боях пехоты и боевое знамя, стала называться 1-й гвардейской мотострелковой дивизией. Доукомплектованная и пополненная после кровопролитных летних боёв под Борисовом, возле Коханово и под Смоленском, мотодивизия в эти дни также грузилась в эшелоны, чтобы следовать в Сумы и пополнить 40-ю армию Юго-Западного фронта, соседку корпуса Белова справа, ведущую тяжёлые бои с левофланговой группировкой Гудериана. Командовать дивизией Ставка доверила полковнику Лизюкову, зарекомендовавшему себя отличным танковым командиром в боях у днепровских переправ под Смоленском.
18 сентября генерал Белов вывел корпус тремя колоннами к Ромнам и отбросил аванпосты Гудериана. 19 сентября, после налёта на Ромны советской авиации, Белов атаковал город силами 9-й кавалерийской дивизии и одной из двух приданных его корпусу танковых бригад (вторую он оставил в корпусном резерве в ближнем тылу). Поддержанные танками спешенные кавалеристы ворвались на окраину Ромн и вступили в бой с оборонявшими город двумя батальонами 10-й немецкой мотодивизии. Генерал Гудериан ещё накануне отбыл вместе со штабом армии в Конотоп. Между тем мобильных резервов под рукой у генерала Белова не было, а у Гудериана они были – и это решило исход боя. Утром 20 сентября с севера в Ромны вошла немецкая танковая дивизия, другая дивизия ударила во фланг авангарду Белова и отбросила обратно за Сулу 5-ю кавалерийскую дивизию, захватившую накануне плацдарм на западном берегу. Корпус Белова оказался в критическом положении. В это время с востока, преодолев 100 километров по раскисшим дорогам, к берегу Сулы вышли стрелковые полки дивизии Руссиянова и с ходу вступили в бой на широком фронте, не дожидаясь прибытия тяжёлой артиллерии. 21 сентября боевое крещение принял Воронежский стрелковый полк. Полк получил задачу, наступая уступом слева от главных сил дивизии, двумя батальонами выйти к реке Сула, а резервным батальоном перекрыть шоссе Ромны-Лебедин в районе деревни Липовая Долина на случай обхода противником левого фланга дивизии и корпуса. Выйдя к деревне Липовая Долина, командир резервного батальона капитан Хустов обнаружил, что деревня занята немцами. Отразив миномётным и артиллерийским огнём попытку капитана с ходу атаковать деревню, противник нанёс по батальону удар с воздуха и контратаковал танками. Капитан Хустов запросил подкреплений у командира полка. Командир полка только что отправил батальон на выручку другому гвардейскому полку, и теперь ничем помочь не мог, а просьбу капитана переадресовал в штаб дивизии. Но и Руссиянов оказать помощь не мог: его полки уже вели тяжёлый бой. Узнав от Руссиянова, что немцы зашли с юга к нему в тыл, генерал Белов был вынужден спешно двинуть к Липовой Долине кавалерию и танки своего корпуса, отказавшись от дальнейшей борьбы за Ромны: он вряд ли помог бы окружённым армиям Юго-Западного фронта, присоединившись к ним в котле без горючего и боеприпасов. Жестокий бой за Липовую Долину продолжался всю ночь. Немцы деревню удержали. Утром танки и кавалерия Белова, участвовавшие в штурме, были отозваны генералом обратно: положение главных сил корпуса продолжало оставаться сложным, полки Руссиянова удерживали противника на левом фланге, но на участке 5-й кавалерийской дивизии возникла опасность прорыва немцев к штабу корпуса. К Гудериану продолжали прибывать подкрепления с севера и с юга. Командование Вермахта, начиная масштабную перегруппировку перед решающим наступлением на Москву, усилило армию Гудериана, придав ей один из танковых корпусов армии фон Клейста. В результате корпус генерала Белова оказался под Ромнами в центре осиного гнезда из нескольких немецких танковых корпусов. Быстро сориентировавшись в непростой обстановке, Белов приказал Руссиянову немедленно начать отступление за реку Псёл и прикрыл отход его пехоты кавалерией и танками. Воронежский полк, отход которого прикрыл с фланга батальон капитана Хустова, двинулся походной колонной на юго-восток, имея задачу взять под контроль переправу через реку Хорол и удерживать её до подхода главных сил дивизии. Командир полка, у которого для выполнения поставленной задачи остался всего один батальон ( батальон Хустова вёл тяжёлый арьергардный бой у Липовой Долины, ещё один батальон генерал Руссиянов забрал в дивизионный резерв), повёл батальон капитана Петрова, а также полковую артиллерию и обоз к переправе и в нескольких километрах от неё, у деревни Сакуниха, наткнулся на немцев. Немцы первыми обнаружили воронежцев и устроили на дороге засаду. Когда голова колонны приблизилась к переправе, её встретил справа, со стороны деревни, орудийный, миномётный и пулемётный огонь. 1-я рота батальона Петрова залегла, а 2-я, двигавшаяся в колонне следом, была атакована в левый фланг из засады немецкими автоматчиками. Командир роты старший лейтенант Сидоров был убит, рота в считанные минуты понесла большие потери, а немецкие автоматчики атаковали замыкавшую колонну артиллерию, намереваясь покончить с ней, не дав времени артиллеристам развернуть орудия к бою. Начальник штаба полка капитан Худяков собрал резервную роту из сапёров, снабженцев, специалистов химзащиты и полковых музыкантов и повёл её в контратаку. Остатки 2-й роты присоединились к атакующим, артиллерия была спасена. Тем временем рота связи под командой политрука Попова (командир роты был убит) ворвалась на окраину Сакунихи и уничтожила наблюдательный пункт корректировщиков огня немецкой артиллерии. Эффективность огня противника сразу заметно снизилась. Батальон Петрова удерживал окраину деревни в течение 16 часов, пока главные силы дивизии Руссиянова не отошли через переправу за Хорол. Политрук Попов всё это время продолжал командовать ротой связистов, отражая одну за другой атаки немецких автоматчиков, и не покинул передовой, получив тяжёлое ранение.