Несмотря на значительные перемены в нашей жизни, многое осталось традиционно прежним. В данном конкретном случае я имею в виду огромную текучесть кадров, которая хотя и меньше, чем была во времена традиционного «развитого социализма», но тоже весьма существенна. Не знаю, как в других отраслях, но на стройке это явление просматривается, что называется «не вооружённым глазом». Бывает, работаешь на объекте с человеком вместе в одной фирме, а на другом объекте встречаетесь уже как работники разных фирм. Так и с моим дружком и бывшим напарником Лёхой нам пришлось свидеться под вечер, на выходе с объекта, или попросту со строительной площадки, где в то время в субподрядчиках было весьма много фирм. Естественно, стали вспоминать прежних знакомых, кто, где сейчас трудиться. Идём не спеша, вспоминаем старых приятелей. Кто шоферить стал и колбасы развозит, кто по-прежнему стройку обживает. А один наш общий знакомый Андрюха по прозвищу Хитрый у газовиков начальником отдела трудиться. На Самарской площади пятикомнатную квартиру имеет. Во как взлетел высоко. Да мало ли мы о чём в тот вечер поговорили, пока до трамвайной остановки дотопали. Конечно, в таких случаях надо по-людски посидеть где-нибудь культурно, да с финансами не густо было и у него и у меня. Но мы по такому пустяшному поводу не расстраивались. В конце концов, задушевная беседа она не токмо за стаканом возможна, но и просто на улице. Подходим, мы значит к остановке трамвайной, осталось только дорогу перейти, стоим на светофоре, ждём, пока зелёный загорится. И тут мимо нас джип солидный проскакивает.
- Лёха, - кричу я, - ты видел, кто в машине был?
А Лёха ухмыльнулся эдак пошленько и с гадкой интонацией, которую я у него сроду не замечал, отвечает:
- Конечно, усёк, - а затем с противным смешком добавляет, - вот так надо в жизни устраиваться.
А я, словно и не слышал Лёхиного «конечно» восклицаю восторженно:
- Да ведь это же Сашка Позняков, прораб наш разлюбезный.
- Конечно, он, - улыбаясь во весь рот, соглашается мой приятель.
- Так он что, как и Андрюша Хитрый в большие начальники выбился? – спрашиваю я своего бывшего напарника, глядя на его саркастическую улыбку.
- Ну да, выбился, - со смешком отвечает Лёха и тут же туманно, неопределённо поясняет, - ещё как выбился, - и опять гаденько смеётся.
- А чего ты ржёшь то? – недоумеваю я.
За этими разговорами мы даже зелёный свет пропустили и потому продолжали стоять по-прежнему на перекрёстке. Но Лёха не спешил вносить ясность, также как и не торопился переходить дорогу. Он, вероятно, наслаждался моим неведением и предвкушал мою бурную реакцию. И паразит не ошибся. Когда я услышал всё как есть, у меня, что называется, челюсть отвисла. А начал он издалека:
- Ты заметил, кто за рулём был?
Я, отведя взгляд к небу, чтобы не отвлекаться на ухмыляющуюся физиономию друга, припомнил развёрнутый к водителю профиль Познякова и неуверенно спросил:
- У него баба что ли шофёр?
Мой вопрос привёл Лёху просто в неописуемый восторг:
- Ага, - завопил он так громко, что пудель стоящей рядом с нами дамы, нервно вздрогнул и резко натянул поводок, рванув в сторону. Дама сказала:
- Стоять! – и уничтожающе поглядев на Лёху, потянула поводок в противоположную сторону, увлекая пса за собой через дорогу.
Мы с Лёшкой опять остались на злополучном перекрёстке. Лёха победоносно ухмылялся, а я молча пялился на невесть чему радующегося друга. Наконец Лёха сжалился надо мной:
- Это не шофёр.
- А, ну, да, шеф, - досадуя на свою несообразительность, внёс я коррективы.
Лёха ухмыльнулся ещё шире прежнего и поднял указательный палец вверх, к светофору, где в это время вновь горел так долго игнорируемый нами зелёный. Наконец-то мы сошли с тротуара. Но едва мы шагнули на мостовую, Лёха заставил меня остановиться. Нет, он не держал меня за руки, наоборот тянул за собой, словно маленького ребёнка, а я продолжал упираться. Я, что называется, остолбенел от услышанного.
- Это не шофёр и не шеф, это жена Санька.
- Какая жена, я знаю супругу Познякова, вернее просто видел её как-то.
- Ту, что ты видел, это его настоящая, а эта, что в иномарке рулила, вынужденная. Да ты столбом то не стой, а то ненароком такая же баба за рулём тебя и переедет.
Я не стал опровергать чисто мужское мнение о профессионализме женщин водителей, а послушно затрусил на противоположную сторону дороги. Когда же мы оказались не на проезжей части, то я тут же напористо потребовал от Лёхи полного объяснения, ибо из его запутанной и загадочной речи совершенно ничегошеньки не понял.
- Да чего тут объяснять то, - уже без тени улыбки, даже с некоторой усталой интонацией в голосе пробубнил Лёшка, - развёлся он со своей женой.
- Погоди, погоди, - зачастил я, припоминая ещё раз даму за рулём, - а я кажется эту кралю, что мимо нас пронеслась в джипе, где-то видел.
- Конечно, видел, - тотчас подтвердил Лёшка, - помнишь, к нам на стройку большая комиссия приезжала с большими начальниками, мы ещё за ними с лесов наблюдали.
- Точно! – почему то обрадовано возопил я точно так же, как недавно кричал мой друг, напугав пуделя. Но в этот раз, по счастью рядом никого не оказалось и, никто не проявил недовольства.
И хотя меня не одёрнули за бескультурье, я сам в полной растерянности остановил всплеск своих эмоций.
- Погоди, - промямлил я, - это же, - и я назвал известную в губернии фамилию.
- Конечно, - каким-то бесцветным голосом подтвердил мою правоту Лёшка.
- Да ведь она старуха! – приблизив своё лицо к блеклой в данный момент физиономии Лёшки, пробормотал я недоумённо.
- Ну, как старуха, - пожал плечами бывший напарник, - она ещё не на пенсии.
- Ты о чём, Лёша? – изумился я, - Да Санёк младше этой дамы лет на двадцать с гаком, - быстро произведя соответствующие вычисления, прибавил я, и тут же внёс для полной убедительности уточнение, - да раза в два младше.
- Слушай, пойдём в сквер, посидим и, я тебе объясню, что к чему, - предложил Лёшка, а я тут же согласился. И мы, купив по маленькой бутылочки минералки, направились к входу в весьма уютный скверик, где кудесниками из горзеленхоза были сделаны красивые фигурки лебедей, обсаженных изумрудного цвета травкой. Мне нравилась эта ландшафтная композиция и сейчас, в лучах вечернего солнца в брызгах разбрызгивателя воды, фигурки были особенно привлекательными, но я не стал отвлекаться на ненужное в данный момент созерцание травяных скульптур, а тут же, присев на скамью, потянул за рукав и Лёху. Однако мой напарник почему-то медлил с рассказом. Он не спеша отвинтил крышку у своей синей бутылочки, сделал не спеша несколько маленьких глотков и только после этого заговорил. Вернее он не начал обещанного повествования, а почему то вместо этого спросил:
- Как Позняков, красивый мужик?
- В каком смысле? – оторопело поинтересовался я.
- В прямом, - не отставал от меня Лёха.
- Я что, голубой что ли, чтобы оценивать прораба с такой позиции, - взвился я на своего друга.
- Ну, ладно, ладно. Я ведь это просто к тому, что эта дама из департамента втюрилась в нашего Санька по уши.
- Втюрилась? – спросил я, не скрывая изумления и только теперь заметив, что моя бутылка с минералкой не раскупорена.
- Ну да, - подтвердил Лёха бесцветным голосом, отпивая минералку из горлышка.
Поглядев искоса на друга, я сделал то же самое, не зная, что следует спрашивать. Но Лёха уже начал рассказ без наводящих моих вопросов.
- Познякова ведь уже было сократили. Впрочем, почему «уже было». Сократили. Объект его заморозили. Ну, он порыпался туда сюда, нигде работы не найти и тут ему звонит эта дама, обещает помощь. Он мне сам это потом при встрече рассказал. Ты же знаешь, что мы с Позняковым были в хороших отношениях. В общем, приходите, говорит, ко мне во столько то. Санёк, конечно, обрадовался. У него к тому времени жена то не работала, с младшим ребёнком сидела. Как видишь ситуация была у Санька не то что патовая, но просто матовая, в любом смысле этого слова. Но Позняков ничего плохого в предложении работы от нашей дамы не видел и уже заранее продумывал, как бы отблагодарить благодетельницу.
Я хотел задать рассказчику какой-то вопрос, но не стал, а вместо этого сделал несколько глотков из бутылки. А Лёха продолжал далее своё повествование.
- Эта дама церемониться не стала и сразу взяла быка, то бишь нашего Санька за рога.
- Как это? – прервал я бестактно рассказчика.
Но Лёха будто бы и не услышал. Он неторопливо отхлебнул водички, словно находился на трибуне и продолжил, глядя не на меня, а на этих изумрудных лебедей:
- Наша дама предложила Саньку честную сделку.
- Как это? – опять влез я бестактно.
- Дама предложила Саньку не только работу, но и быстрый карьерный рост.
- Ишь ты! – вырвалось у меня невольно.
- В общем, здесь была сделка как у Фауста с чёртом.
- В каком смысле? Она что, потребовала расписку кровью? – пошутил я, как мне казалось весьма остроумно.
Но Лёха юмора не воспринял и кратко пояснил:
- Расписок не было, - затем он одним глотком опорожнил свою бутылочку и аккуратно положил её в урну, - расписки не было, но было деловое предложение. Санёк должен был стать сожителем этой дамы. Она ведь одна жила на тот момент в довольно большой квартире.
- Что же она, не могла мужичка найти с её то положением? – изумился я.
- Наверное, в таком возрасте это уже не столь и просто. Да потом, я же говорю, втюрилась дама в нашего доблестного прораба.
- Вон как! – воскликнул я, тоже допивая воду.
- Вот так. Хотя, в тот вечер сделка не состоялась.
- А что? – спросил я, вертя в руках пустую бутылку.
- Саня сказал, что должен посоветоваться с женой.
- Посоветоваться?
- А чего ты удивляешься? Правильно. Всё равно же он должен был как-то объясниться с супругой.
- Да, чего только в жизни не бывает, - промямлил я задумчиво.
- Вот именно, - подтвердил Лёха.
- И каково-то было супруги нашего прораба всё это выслушивать?
- Не только выслушала, но и благословила.
- Иди ты! – не скрывая растерянности, воскликнул я, швыряя бутылку через голову друга в урну.
- А куда деваться то. Я же говорю, что у Санька на тот период ситуация была просто матовая. А Бейрут, город маленький.
- При чём здесь Бейрут? – растерянно воскликнул я.
- Да просто вспомнил один фильм, где была такая фраза.
- А.
- Вот тебе и «А». Я же говорю, что ситуация у Санька была матовая.
- Что ты заладил, матовая, матовая. Шахматист хренов. У них же дети, семья.
- Вот в том то и дело, что семья, дети.
- Да, - пробормотал я задумчиво, подбирая бутылку и аккуратно кладя её в урну.
На данном объекте мы проработали ещё год, но про нашего прораба больше разговоров у нас с Лёхой не было. Санька Познякова я сам встретил на следующем своём объекте. Наш прораб работал простым отделочником фасадов, лазая по лесам.
- Санёк? – увидев такую картину, только и сумел я вымолвить, но тут же бесцеремонно, бестактно спросил, - а как же твоя покровительница, она что, умерла?
Я думал, что наш бывший прораб смутиться, но он, поняв, что мне известна его история, беспечно усмехнулся:
- Да плевать мне на должности, если они таким образом достаются. А простым работягой мне никто не помешает трудиться.
Я ничего не ответил своему бывшему прорабу, просто крепко пожал руку. Впрочем, мы с Александром в тот год виделись ежедневно и, я всегда с радостью пожимал ему руку и при встрече, и при расставании.