ДУХ МОЕЙ СЕСТРЫ - ДУХ МОЕЙ ЗИМЫ

ПОСВЯЩАЕТСЯ Намиде фон Унхеймлих
https://www.stihi.ru/avtor/namida1

гюрза медноокая
обвяжись петлей
горлом кровь и хворь
на зиме кольчуге
лютоглазый зверь
на седом буране
медвяном варгане
гюрза медноокая
разожги костёр
черные деревья
крючья и багор
марево тумана
пустоши ковер
Козерога бор
гюрза медноокая
выжги неба мор
на глаза Морены
мох и лебеда
марево глубокое
мертвая вода
сердце и смола
гюрза медноокая
обвяжись петлей
жаркое глубокое
обойми нутром
каменное дно
выжми ртутное
крови полотно

гюрза медноокая
вежды вырежи
кромкою железо
звезды месяца
в роги заплети
пламя и кремень
сердце и огонь
гюрза медноокая
за семью мечей
память и костел
рамень и топор
корень и ячмень
город и хоругвь
конь и свиристель
гюрза медноокая
холод посолонь
марево кромешь
ветер и метель
покрик и буран
курень и шаман
шабаш и Варрана
__________________________

МАВУШКА

Леность в теле, ражный дух уморен в бочке дегтя,
трав приволье и Вальгаллы горн гудит утробный,

распаляюсь над кругами ведьмин здравниц,
лебедою над землею копьеносно дух отравлен,

выжми ситца из костяшек, выжми сала козлиц,
подбери мою рубашку, и обмажь грудины сажень,

молоком смочи мне губы, скулы оботри кругами,
на раменье колоколец привяжи к оконной раме,

с Одином косматым гимнов вспомнить громы,
и глаза мои прикрой обета теплым талым воском,

время нужно всем на жизнь и смерть в кручине,
время нужно мне пройти к костру лесной Морены,

ты ли мне сестрица жизнь вернешь камланием,
смерть мою уговоришь на кон связать рубашку,

рук твоих мне перстни, навьих глаз приметы,
коль обрушишь будем в поле пировать устами,

клятвы разомкнём тесьмой над пестрыми лугами,
обнимать тебя, на грудь ласкаться ярым туром,

тёмным дремам течь в рога на лысый месяц,
развести огонь к подлунным космам вечерь,

знать доверить мне себя твоим рукам и песням,
знать любить тебя во поле на подкове ясень,

ты люби меня с холодной долгой томной ленью,
ты зимы дитя, мне долгий путь к сретенью,

дай взглянуть в глаза и колдовскую нежно чашу,
опрокинуть в глаз зияние горлышком червленым,

научи меня теперь быть холодом и ровной плетью,
научи голубить мавку кровным алым светом...

мне ли знать тебя сестрица на подлунной шали,
мне ли нежить мавку, серебро зеленых дланей,

изумруды, малахиты кос и туевые смоли топи,
боронить и исходить предсмертным долгим воплем,

удержи уздой и будь покорной, на литом кальяне,
будем дымовать и в землю уходить цветами...
________________________________________________

НЕГА

ветер хлопает калиткой сердца,
выносит крошки последних звезд,
несет вихрями, навьими кругами,
солью к губам и глазам любимой;

сатанеет ржаное солнце диетой,
октябрь сеет эшелон непогоды,
к вымокшим травам щекой ветер,
умывается редкими её вздохами;

руки её отдых и безмолвие леса,
губы совиные крылья теплой ночи,
глаза зеленое марево нег русали,
смех её бисер в тайниках печали;

улыбка её отворот Лунной стежки,
ресницы луки натянутые в сердце,
молодость яблоко на небосклоне,
последней изверившейся надежды...
__________________________________

РУСАЛЬЕ

За черным брегом океан молчанья,
разверзнуть парус и лететь немых цветов,
истаявший последний остов ночи,
отверз миг сладкой горечи и снов,
терпи теперь, моя ундина, на ворох листьев,
говори слова любви, - ему лишь меч в руках порука,
ему лишь мертвая кругом дорога и петля,
Последним маяком надежды черпать,

Сплетать ветра в пучины и моря у век,
и прозревать над черным горизонтом,
рук бережных тепло и теплых губ побег,
в лесу и в дреме у русальей неги;

Столь много ран на сердце у него,
не выскрести и дня покоя и забвенья,
не выпустить из тела ражный дикий дух,
Ты знай - тебя он не отпустит,
Не выпустит твоих плечей и легких детских рук,
Он знал тебя задолго до последней смерти,
И видел лишь твоих ресниц покров;

И он берег тебя, сражаясь за чужие мраки,
Губил себя, отсрочить время и на миг,
Дать той свободы безупречно детской,
Тянул ярмо и убивался за двоих,
Ты знай, тебя он не отпустит океану бездны,
Пусть челн его кренит китом на дно,
В волнах и скалах саблезубых выплыть к брегу,
Коснуться лика и вдохнуть тех песен,
что давно у сердца звенят беспечно смехом звучным,
Давно вплелись в глаза, и в уши, и в года,
Ему неведома та память, что мучит человеков.

Он знает сотни средств изжить покой, и мрак, и свет,
Ему довольно лишь одной лучины детской,
Перевернуть весь этот мир с ног на голову и на бис,
исчезнуть в тех пространствах на пути к свободе,
о которой невозможно и помыслить,
К тебе он пламенел тоской подлунной и глубокой,
Мечтательным прибоем и огнем,
Несущимся к тем душам одиноким и счастливым,
У которых не отняли раннюю надежду и веретено,
Он также добр как дикий лютый зверь,
И все же трепетной мольбой к другим,
тебя он не оставит у кувшинок и лесных тропинок,

Алкать сквозь длани мрак печали и томленья,
Лишь будь тверда как камень и гранит,
Ему не ведом страх страданья и бессилья,
И сердце думы мрака, сожаления и оков,
Не тяготят плечей непереносным рюкзаком,
Лишь меч ему порука и награда твои губы,
Глаза той первозданной нежной наготы.
______________________________________________


ДРУГАЯ ЗЕМЛЯ

Есть флейта флейт, амброзия покоя,
нетленный горний мир потомка Васудевы*,
извечный луч гармонии и параматма*,

вселенная не есть одно в другом,
и вовсе не иное в бытии и третьем,
и трансформации её вне ока мира,

всё лишь игра неугасимая вне страха,
понятий воли, содроганий дум или оков,
все лишь стечение шального ветра;

Язык его повсюду, в гербе, скальде,
в звоне заунывном петель, шуме дома,
приют вне стен, колючих колоколен;

он немотой могуч как исполин и Вол,
и быстр как крик, который об одном,
достаточно одной крупицы и надежды;

объять его немыслимо и невозможно,
ключи его повсюду, и возжечь легко,
не опалив ресниц слезами и огнивом;

и он весь здесь вне берега и счастья,
вне памяти и смутных окон и забвенья,
им не догнать его и не запрячь в ярмо;

крупицы не отсеять, не постигнуть силу,
они всего лишь пешки и без него "ничто",
ничто помножить на ничто, прибавить;

баланса это не изменит, незрячие кроты,
грызут друг другу плоть изнемогая этим,
клянутся лебедой и умирают сорною травой;

они лишь люди им нужно призвание, дорога,
чужие души, ликование, подлость, милость,
как далеко все это от него, и невозвратно;

он говорил им, он смеялся и юлил беспечно,
им боязно остаться, в пустоте кромешной,
и им нужна лишь чья-то смерть чтоб жить;

смерть исподволь, подачка, чей-то подвиг,
умри они - он не заметит даже, не опустеет,
их тяготит и путь, и время, и любовь;

ему смешно об этом вспомнить, он забыл,
забыл и завтра этого не вспомнит точно,
и он теперь весь ТВОЙ поток и МИР...
_________________________________________

МОРЕНА

над последним отчаянным
взошла последняя заря
у Морены болотные глаза

ей исполнилось 22 каблука
и четыре огненных осени
и нет у неё еще кладбища

вместо кладбища ЛУГ зелёный
в рукавах её травы и дёрн
босыми ногами по ЛЮБОВЬ

* * *
будет новый век тёплых зим
будет петь и звать соловей
под ногами снег - мягкий лён

у Морены моей деревянный ДОМ
бурый лис и мех кисть нежна
молодых устах ласковый наговор

и в глазах её север говорит
и в огнях её черный лес шумит
и в устах её жнец любви и серп

нет ни ражных сил нет ни слёз
нет ни братьев нет ни сестёр
нет ни плясок нет ни хвостов

говорить ей в такт пить абсент
и туманить взор дымным биваком
в тишину идти и искать причал

вдыхать ароматы трав и забав
плести вереск ласк по плечам
в пальцы нежность дуть горяча

* * *
у Морены моей космы в костях
шабутной норов и жаркий очаг
у Морены моей перстни в лучах

Морена моя молчит про ЛЮБОВЬ
а накажет - сон сладких роз
и зима её горяча словно печь

любовь её нежный тлен и прель
заплачет как - голова с плечей
за окном у неё трещит коростель
______________________________________

МАРЫ МИР

В густоте леса хтонь голоса её темного,
лисьи следы на снегу и совиное уханье,
Мои легкие полны травами, мои глаза,
в ладонях её губ бережных, молчит рот;

Накрывает ладонью моё красное дыхание,
тишь вползает в мое темя, пучит глаз
рак Луны, обглодан мокрицами труп Сизифа,
Растения звезд вплетают тихое лечение;

Опустошён её детский плач холодным утром,
под камнями будто вмурован кромешный стон,
будто маленький палач молодого принца,
Наслаждается моим трафаретным страданием;

Снимает на радужку гримасы лиц и мою боль,
впивает в тело слабое любви горькой азбуку,
малокровие небес слезами душит поминальными,
В молоке предрассветном вымочить очей бельма;

Обнять её треснутой ломотой, пурпуром зари,
плечи гладить - успокаивать, ОН вытерпит,
до зари разбуженный за пределами памяти,
Он уже набрал полные лёгкие выдуть Мары МИР...
_________________________________________________


* Мара - славянское божество, богиня смерти.

ДИКАЯ

Сверчок под колпаком надежд замёрз,
Надутым ноябрём и в средоточье зим,
Под шапошкой из мрачных настроений,
Ларец искусственный ольхи отверз;

Боги играют на бис густолесье очес,
В дамки детей спровадив, им внемля,
Уста младенцев чисты и откровенны,
Голыми пятками ветр - стрелой Ахиллес;

Букет запоздалый несёт к дню рождения,
Прощенный лишь солью и хлебом их слёз,
Он СЛЫШИТ, ушным барабаном табун,
Лошадей в голове, волосом в иней;

Дикая, Дикая, Дикая - словно метель,
Мельхиоровый перстень колюч и рогат,
Зубы её усыпальниц остры и ловки,
Сорвала калитку со скрипучих петель;

Вбирает и жаждет лютой охоты теперь,
Он спит, он убит, он упрям, и обглодан,
Над тенями птиц бродит Иблис и Кора,
Вбивая последний клинышек дней;

Капризна словно юла и остра на язык,
Завертит, закружит угрюмую стужу,
И будет колоть лёд неровной рукой,
Греметь кадыком колокольни и клык,

Опускать в прорубь - пить мертвеца,
Подледное царство сердолика и горя,
Он здесь, нем и тих словно февраль,
Он не ушёл, не простился, с лица,

Снял маски и фалангами в Землю,
По локоть врос хладным и стылым,
В морозном дремучье и чернолесье,
Глаз леденеет Луны над чёрной елью.
________________________________________

БУСЫ ДЛЯ ГРЕТХЕН

И бог играл, нагие девы пели в лазоревых плащах,
Входил Ноябрь, сиреневый и опохмелый,
Входил Декабрь, торжественный и смелый,
В лице угрюмой стужи колыхались ветры,
и в вереницах звезд за хвост кусались псы...
Вращался полый небосвод в окалине зарниц,
Гудели губ его раскатистым железом трели,
В железе дней и темных водах медью струны,
Глаза огней с щекастых туч смотрели яшмой,
Искали Гретхен, искали нежность и ракиту,
Искали девочки последнюю золой надежду...
Бог умирал и жил, с одной заветной целью, -
От времени спасти любовь, и зло, и доброту...
Набрасывал петлю лассо на клык Луне,
тащил её в подвал и плечи обливал вином,
На скрипке струны рвал, дырявил ржавь,
Прокалывая тишь хлестаньем диким тел,
Гудел в родник трубы кичливым мраком,
Утирая рот сошедшей с неба каравелле;
И поцелуями вибрируя в кромеши дней...
И вызревали марши на баталиях пределов,
Неслись на зыбь, на борт, на паруса стеной,
Всходили звезды голубым аперитивом,
и возжигали суши, и моря, и острова кормой,
Несясь томимой лаской к девочке несмелой,
Слоновой костью башня возвышалась пеной,
Неся глоток, еще один глоток из бездны...
Найдя её и прижимая к ране сердца и оков,
Над кандалами неба, бурь, морозной сини,
Ища узор зимы в плетенье навьих кружев,
Ища защиты и приюта песне, дикой гневом,
Ища приюта пытке нежной, кроткой и шальной...
Зудел кривой забор, щеколдами стучали зубы,
Глаза домов и очагов струили жидкий свет,
В руках обледеневших ОН принес ей камни,
Жестоким пламенем израненных утроб...
И рух пылал возмездием и верой злобной,
А на глазах ребенка блестели бусы-слезы,
Не помня дней, не помня скрытой радости утех,
На мельхиоровом плато волчки метель ревели,
Из пряжи дум рождалось полотно Кассиопеи,
В лучах ярчайших, бликах бесконечных снов...
Над кроной дней беспечных ликом мудрым,
Луна и Солнце повитухой на дитя струили свет;
Корявый месяц посохом стучал о твердый лёд,
И пилигрим подкрасил елью новогодней яркой,
Раскрасив шутками волшебный натюрморт...
________________________________________________

ПОСВЯЩАЕТСЯ Намиде фон Унхеймлих
https://www.stihi.ru/avtor/namida1