ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Добавить сообщение

Чудесное исцеление или сюжет по Гонсало

Автор:

В фирме «Тёплые стены» я работаю недавно. Что здесь хорошо, а что не очень разобрать толком не успел, но вот прораб на нашем участке мне очень нравиться. Толковый мужик, знающий дело со всеми нюансами. Мне всегда такие симпатичны. Единственно, что поражает меня в Петре Лукиче, так это его абсолютная трезвость. Я на стройке чуть ли не двадцать лет проработал, но чтобы прораб ни глотка, такое впервые встречаю. Сначала всё сомневался. Может, думаю, ребята привирают. Дело даже не в том, что «как это так, непьющий», а в том, что больно уж загадочно мужики говорили об этом феномене. Кто пряча улыбку, а кто с явной неохотой. Впрочем, я особо рьяно и не расспрашивал. Работая на лесах да на люльке раскачиваясь, особо не поговоришь. К тому же и не совсем удобно, сразу соваться с вопросами излишними. Но на днях всё-таки узнал всё досконально. Дело как раз в зарплату было. У меня она в этой фирме первая, поэтому, естественно, по традиции поставил «вступительные». Да и что плохого в том, что после работы посидеть в мужской компании, выпить немного. Естественно никто и возражать не стал, тем более что все и ожидали. Традиция есть традиция, можно даже сказать ритуал. Сидим чинно, на столе закусочка на свежей газетке. Бутылки не прячем, так как имеем полное право после трудового дня. А тут и Пётр Лукич собственной персоной и своей качающейся походкой прямо к столу проходит. Из-за неё то я поначалу думал, что прораб, когда-то в бытность свою на флоте служил или просто на мирных судах работал. Но как оказалось, в этом я ошибся. Никакого отношения его походка вразвалку к флоту не имела. Причина совсем другая. Сами скоро всё поймёте. Я в тот раз подумал, что Лукич компанию нам составить решил, посидеть вместе с нами. Но наш начальник решил нам небольшое внушение сделать. Даже не внушение, а просто напомнить, что мы не в кафе находимся.
- Вы, - говорит, - ребята, поаккуратнее, особо не шумите и долго не задерживайтесь, чтобы с охраной неприятностей не было.
А мы что, понимаем, конечно. Смотрю, после своей такой коротенькой речи прораб наш уходить уже собрался. Мне странно. Вроде бы уважением пользуется человек, а к столу никто не приглашает. «Неужто, - думаю, - в самом деле такой трезвенник?» И не выдержал всё же, решил пригласить к столу, вроде чем Бог послал, не побрезгуйте, значит. От чистого сердца предлагаю. Смотрю, Олег, напарник по люльке, моргает мне вовсю. Но прораб ничё, отказался вполне спокойно, только немного удивился. Вероятно, решил, что меня ребята забыли проинформировать об его трезвости аномальной для любого нормального прораба. Попрощался с нами Лукич и вышел. А на меня все сразу как по команде зашикали:
- Забыл что ли?
- Что к человеку приставать то?
- Он сейчас только с Богом общается.
- Ну, верующий то он и раньше был, и даже нисколько не скрывал этого, - беря кружок колбасы в одну руку, а стаканчик из под термоса в другую, возразил Олег. И тут же сделал соответствующий вывод. – Потому и карьеру не сделал, что слишком откровенно в Бога верил. Раньше ведь как было, вера это опиум для народа и уж тем более неприемлемо для партийного. А если ты не в партии, то и карьеры тебе не видать, как своих ушей. Никакого продвижения.
Олег говорил степенно и авторитетно. И в данном случае, пожалуй, он был прав. Хотя Олег всё же относился к разряду людей, которые работу ума подменяют более лёгким верхоглядством. И не потому, что играют роль перед людьми, но просто считают себя очень умными, во всём разбирающимися. Трудиться такие люди, как правило, не умеют. Именно поэтому Олег и не закончил института, бросив учёбу уже на втором курсе. То, что немало его сверстников занимали посты, имели престижные должности, уязвляло самолюбие, хотя, как человек недалёкий, он избегал анализа причин. Просто всякий раз, когда предоставлялась хоть малейшая возможность, Олег пытался доказать, что очень умён и всезнающ. Обычно это сводилось к банальной болтовне, чаще всего просто безграмотной. Но, как это не покажется странным, некоторого результата он всё же добивался, хотя бы первое время. Едва же его узнавали получше, как ореол мудреца рассеивался подобно утреннему туману. До Олега никак не доходило, что доказывать свои качества необходимо делами. Только против конкретного результата невозможно спорить, конечно, если результат весом. Всё остальное, даже если слова и справедливы, воспринимается людьми весьма негативно, хотя бы потому, что как бы подчёркивает интеллектуальную несостоятельность слушателя, а такое любому неприятно. Впрочем, у нас многие любят потрепаться на отвлечённые темы. Но в данном случае всё касалось конкретного человека, которого не только все знали, но которого уважали и считали своим, что называется «в доску». Именно поэтому каждый сразу же поспешил высказать своё веское мнение. Первым возразил Санёк, работающий от меня на соседней люльке.
- Да ладно, партия, партия. Пить надо меньше, а я его, сколько знаю, так до того случая ни разу трезвым не видел. Это ведь только после как отрубило, а прежде уже с утра всегда пьяный ходил.
- Что же случилось то? – я был настолько заинтригован, что даже отодвинул совершенно чёрный внутри от заварки бокал. Дома я бы тут же выбросил его на помойку, даже не пытаясь отмыть. В бытовках же такая посуда считается в порядке вещей. На это смотрят просто, тем более, что заливают в такие бокалы либо горячий чай, либо водку. И то и другое, как известно, дезинфицирует.
- Ты зря отодвигаешь зелье, - глубокомысленно усмехнулся Олег – тут как раз тот случай, когда без бутылки не разберёшься.
- Зря вы этот разговор затеваете, - недовольно пробасил Санёк, - ни к чему всё это. К ночи. Да ещё и в этом здании.
Опасения Санька поддержали и другие. Я был уже совершенно заинтригован, любопытство моё было распалено до предела. Загадочные страхи были совершенно непонятны и поэтому я, самым невинным тоном продолжал любопытствовать в надежде, что кто-нибудь да «расколется».
- Что же случилось? «Торпеду» ему что ли вшили?
- Хуже! Хуже! – чуть ли не хором ответила чуть ли не вся бригада.
- Несчастный случай, - протянул я медленно, медленно, звучно хлопнув себя по кадыку, - на почве…
- Да нет, - как бы с опаской и неохотно возразил Санёк.
Многие закивали головами в знак согласия, лишь Олег саркастически заухмылялся и, глотнув из своей посудины водку, словно это был чай, сказал, возражая Саньку, но обращаясь как бы и ко всем:
- Кончай человека изводить. – И допивая содержимое, безапелляционно завершил, - глюки Лукичу были, глюки.
При этих словах все стали неодобрительно хмуриться. Общее недовольство высказал Володя, самый пожилой в бригаде:
- Ты бы поостерёгся Олег, поостерёгся. А то смотри и с тобой может чего-нибудь случиться. Такие вещи нельзя критиковать.
Вся бригада вместе с Володей глядела на Олега строго и осуждающе.
- А, опять вы за своё, - отмахнулся Олег.
Я был совершенно сбит с толку и даже перестал надеяться услышать суть происшедшего. Но, то ли подействовала выпивка, то ли слишком свежи впечатления от необычного события, так повлиявшего на Петра Лукича, то ли просто желание возразить всезнайке Олегу сыграло роль, но, как бы там ни было, ребята враз загалдели, хотя и приглушённо, чуть ли не шёпотом.
- Видение ему было.
- Видение было.
- И не ему одному.
- Свидетели есть.
Олег продолжал саркастически щериться. Володя по-прежнему хмурился. Наконец, когда шум немного поутих, он, обижая Олега, обратился к Саньку:
- Давай, расскажи человеку всё как есть. Ты помоложе, язык получше подвешен, вон книги читаешь.
При этих словах Олег обиженно и ревниво отвернулся в сторону, как бы разглядывая швы кладки на ещё неоштукатуренной стене. Санёк же начал отнекиваться:
- Да разве тут расскажешь.
- А ты попробуй, - сурово одобрил Володя.
Санёк с сомнением покрутил головой, однако всё же решился.
- Да ведь всё начиналось как обычно. То есть Петя, по обыкновению уже с утра пьян был. А вечером зарплата. Ещё вон у Володи внучка родилась. Повод опять же. Короче, напоролись крепенько. Однако каждый помнил, что с деньгами, значит надо, пока не совсем до беспамятства, домой идти. Стали потихонечку рассасываться. А Петюнчик добавил столько, что вообще нетранспортабелен стал.
Слушая рассказчика, я обратил внимание на то, что Лукича в его прошлой жизни называют то Петей, то даже Петюнчиком и это было для меня внове, ибо теперь его все называли либо по имени отчеству, либо просто по отчеству, но уж никак не по-панибратски. Рассказчик между тем продолжал:
- Оставили мы, в общем, нашего доблестного прораба в бытовке. Маленечко, мол, очухается, а там и сам пойдёт. Ему не привыкать.
- Вот с такого перепоя у него и начались глюки, - встрял ревниво Олег.
Но Володя тут же поставил выскочку на место:
- Ты, Олег, не встревай. Какие глюки? У меня родственник лечился в психушке от алкоголизма. Я видел, какие они, которых с белой горячкой привозят. Их потом, говорят, неделю из такого состояния выводят.
- Ну, значит, приснилось ему просто, - продолжал упрямо гнуть своё Олег.
- Где приснилось то, когда он посреди зала стоял, - вспылил Володя, - Охрана к тому же прибежала, когда среди ночи вопли услышала.
- Напали что ли на прораба? – невольно вырвалось у меня, прервав перепалку.
Наступила тишина. Все присутствующие молча переглядывались между собой. И я уже начал сожалеть о своём вмешательстве, но, однако, Володя как бы нехотя и сурово всё же ответил на мой вопрос:
- Можно и так сказать. Да, точно, напали.
Я был очень удивлён столь расплывчатым ответом и решился всё-таки уточнить:
- И кто же на Лукича напал?
Все опять стали переглядываться между собой. Потом Санёк, крутя головой, как бы проверяя, нет ли кого за спиной, с насторожённым видом тихо, но очень отчётливо выдохнул:
- Чёрт.
Услышав такое, я подумал, что просто ослышался или что-то не так понимаю. Может это кликуха такая. Поэтому несколько раз в растерянности повторил:
- Что? Что? Что? Кто? Кто? Кто?
- Чёрт, - хмуро подтвердил Санёк, убеждая в том, что со слухом у меня всё в порядке.
Совершенно сбитый с толку, я вопросительно и насторожённо поочерёдно вглядывался в лица всех присутствующих, пытаясь понять, не разыгрывают ли меня. Но никакой иронии на лицах не наблюдалось. Мужики сидели с сосредоточенными и как бы несколько окаменелыми лицами. По-моему все даже несколько протрезвели. Нельзя уже было сказать по внешнему виду, что кто-либо из присутствующих пил. Даже Олег и тот перестал ухмыляться.
- В каком это смысле, чёрт? – оторопело сделал я попытку уточнить услышанное.
- В прямом, - ответило мне сразу несколько голосов, совершенно не внеся ясности.
Санёк продолжать далее рассказ явно не хотел и вёл себя как-то скованно и сидел так, словно ему вдруг стало холодно, сквозняком на него подуло.
- Тут вот что, - перехватил инициативу Олег, радуясь тому обстоятельству, что именно он внесёт ясность во всё, - тогда мы ещё здесь только начинали работать. Возведена была одна коробка, на месте лифтовых шахт одни проёмы были. Ни окон, ни дверей также не было поставлено.
Я сосредоточенно слушал его несколько сумбурное вступление, а тот продолжал далее, ничуть, однако, не внося ясности.
- Мы тогда леса с торца монтировали.
- Ну, и чё? – высказал я несмело своё нетерпение.
- Ну, что, проспался Лукич, посреди ночи встал и пошёл. А бытовка у нас здесь же была. В зале же ещё ничего сделано не было и стяжку на полах туркмены закончили лишь до средней двери.
Я недовольно нахмурился. Слушать про туркмен мне вовсе не хотелось, но прерывать рассказчика всё же не стал, понимая, что сейчас-то он и дойдёт до сути. А Олег продолжал столь же пространно:
- Лукич пьяный, пьяный, а всё равно соображает, по свежему раствору не наступает, а так по краешку аккуратненько по арматуре вихляет.
По наступившей тишине я понял, что кульминация близка. Все теперь сидели застыв в одних позах, затаив дыхание. Впечатление было такое, словно все слушали эту историю впервые. Олег был счастлив и горд.
- Так вот, дошёл Лукич до середины зала и тут услышал как бы топот какой-то.
- Топот? – опять переспросил я не к месту.
- Да, - коротко ответствовал Олег, - Словно копытами кто стучит.
Брови мои от удивления приподнялись. Я совсем не ожидал услышать про цокот копыт. Олег довольный произведённым эффектом слегка самодовольно улыбнулся:
- А надо сказать, что в самом конце зала, а ты сам видишь, что он как стадион, всё уже как неделю было сделано. И вот оттуда, от кирпичной стены топот и раздавался. Лукич то наш всмотрелся и ничего не поймёт. Вроде как корова стоит. А полумрак. Лампочки то летом особо внутри не вывешивались. И не поймёт ничего Лукич. Он потом сам рассказывал: «Думаю, что мерещится мне. Корова здоровенная приздоровенная.» А здесь до ипподрома, сам знаешь, всего четыре остановки, да и частный сектор тоже недалеко. У нашего прораба сначала никакого испуга не возникло, одно удивление, недоумение. Как это охрана корову не заметила и внутрь ей забрести позволила. «Ну, - думает, - надо с этими раздолбаями разобраться, а уж на смех то их точно поднять необходимо. На объекте коровы, как на выпасе разгуливают. Где же это видано». А сам всё на корову продолжает смотреть. Сомнения у человека. Может это с перепоя ему мерещится. И пока он так вглядывался, корова на него вдруг как понесётся. Прямо чистый жеребец. Ближе, ближе. Уже по свежей стяжки скачет. Раствор так и летит из-под ног. Тут уж Лукич узрел, что это бычара огромный. Прямо невероятных размеров. Он ещё рассказывал потом, что у него мысль мелькнула: «Уж не коррида ли в городе намечается. Может из Испании такого громилу привезли». Как бы то ни было, но понял, однако, что сейчас ему кранты. И вот тут Лукич и закричал что есть мочи: «Матерь Божья, спаси меня, пьяницу прораба»! И сразу после этих слов свечение такое странное возникло и видит он, что перед быком оказалась Богородица. Лукич совершенно не усомнился в том, как понял он уже и то, кто был в образе быка огромного. И страшно тут ему стало так, как ещё ни разу в жизни. Да ведь и жизнь то его сама, как Лукич понял, уже на волоске висела. А бычара затормозил, словно грузовик огромный. И назад, назад пятится начал. Всё пятится и пятится.
- А разве могут так быки? – спросил я с неуместной глупостью.
- В том то и дело, что он именно так и пятился назад, - воскликнул Олег, совершенно позабыв, что всего несколько минут назад нещадно критиковал всех, пытаясь всё объяснить какими то научными доводами.
- А откуда прораб понял, что к нему на выручку Богородица сошла? – опять прервал я рассказчика бестактным вопросом.
- Ну, уж не знаю. Он всё-таки, хоть и пьянь, но верующий, значит в таких вопросах грамотный. Тем более что библию постоянно читает. У него старая, ещё дореволюционного года выпуска, с буквами, которые сейчас не употребляются. Как бы то ни было, но понял человек кто и что перед ним.
- Погодите, погодите, - воскликнул я в сомнении, - так может, это ему просто приснилось всё.
- Нет, - дружно опровергло моё предположение бригада, - с противоположного конца здания охрана на шум прибежала. Лёшка, здоровый мужик такой и потом Юрок и ещё кто-то третий. И собаки с ними были. Ночью то они любого облаивают. Всегда вместе с охраной шествуют. И в тот раз собаки с охраной вместе были. Тем более Лёха дежурил, а его псы больше всех остальных уважали, потому что супруга у него в садике работает. Так он всегда жратвы своре больше всех приносил.
Не скрывая удивления, я теперь слушал, не перебивая рассказчика неуместными вопросами. Остальные так же слушали с напряжённым вниманием, словно ничего подобного им не приходилось слышать. Закуска и выпивка были забыты, никто к ним не притрагивался. Ободрённый таким неподдельным вниманием, Олег с воодушевлением сообщил:
- А дальше вообще было нечто невероятное.
Он сделал это восклицание с таким пафосом, словно то, что он рассказывал до этого, вполне обыденно. Но никто ничего не высказал по этому поводу, продолжая буравить взглядом рассказчика. Сам Олег был увлечён настолько, что уже и как бы не замечал аудитории.
- Богородица пропала, - сообщил он с торжеством в голосе, - едва бык отступил на прежнюю позицию. Охрана как к земле приросла у другого торца здания. Собаки у их ног скулят и жмутся к ним. А бычара вдруг пропал и на его месте пёс свирепый с клыками страшенными. Хотел Лукич себя крестным знаменем осенить, ан нет, не выходит у него ничего. А тот, в облике то пса, уже на него вовсю несётся и аж пена из пасти. Лукич опять молитву: «Матерь Божья, - шепчет пересохшими губами, - будь для меня никудышного щитом и заступницей». Собаки все трясутся мелкой дрожью и хвосты поджаты. Даже скулить не могут от ужаса. Охранники буквально к полу приросли. Да и Лукич стоит монументом. А куда бежать от такого баскервиля.
Слушая рассказчика, я невольно сделал глотательное движение и обнаружил, что у меня тоже всё во рту спеклось и с трудом смог облизать шершавые губы. А Олег продолжал далее:
- Едва он помощи то попросил, как опять матерь Божья сошла к нему. И псина гигантская перед нею подобно щенку лёг тотчас. И опять назад пополз, скуля и извиваясь подобно змею. Богородица исчезла тотчас. А как она растворилась то в воздухе, то сразу на том месте, где скулящая псина ползла, оказался лев гривастый. Собаки у охраны сразу прочь помчались, приседая и визжа. У церберов же наших сил по-прежнему не было даже на то, чтобы с места сдвинутся. Лукич также монументом застывшим стоит. А лев уже скачками огромными приближается. Опять зашептал Лукич из последних сил:
- Матерь Божья, ты всех жалеешь, не делай для меня исключения.
И опять явилась Богородица. Лев же исчез, лишь только она появилась. У Лукича из глаз слёзы. Охранники стоят наподобие гипсовых статуй, потому как цветом стали белее гипса. Собаки на улице где-то скулят в панике великой. А Богородица перед Лукичём остановилась и говорит ему:
- За твою набожность искреннюю я тебя не покинула. Но печалишь ты меня человече пьянством своим беспробудным, не совместимым с образом жизни праведника и глубоко верующего.
И, проговорив столь суровые слова, исчезла. Лёшка с Юрком и третьим к себе в будку скорее, а Лукич руки к нему поднял и клянётся:
- Трезвенником буду, трезвенником, обещаю тебе заступница.
Вот с тех пор он и в рот не берёт спиртного. Охранники же все трое в ту ночь поседели полностью и на другой же день уволились. А туркмены, которые стяжку делали, неделю наверное ругались, что им работу испортили.
- А что, следы что ли остались? – спросил я не слишком умно, глядя на рассказчика с ошарашенным видом.
- Конечно, - степенно за всех ответил Володя.
- Чё, прямо бычьи? – опять довольно глупо спросил я.
- И львиные лапы там были, - терпеливо пояснил Володя.
- Значит, это не сон всё же был, - воскликнул я в огромном волнении, - тем более трое свидетелей.
Но усомнился, как ни странно, главный рассказчик, который столь блестяще завершил описание всего происшедшего. Олег, как бы просыпаясь от спячки, сосредоточенно потёр свой лоб и в глубокой задумчивости проговорил:
- Не знаю, не знаю. Но, мне кажется, что они все что-то скрывают.
- А когда кажется, то креститься надо, - ожесточённо набросился на скептика Володя.
- Да ты же сам всё это рассказывал и своим словам, выходит, не веришь что ли? – изумлённо воскликнул Санёк.
- Несомненно, что-то там произошло, - продолжая тереть лоб, сделал заключение Олег, - и я сам видел по свежей стяжке следы животных, но ведь отпечатки можно и сделать, как их делают нарушители на контрольно-следовой полосе.
- А ты сам попробуй сделать по не схватившемуся раствору такие следы и чтобы при этом отпечатков не осталось, - серьёзно насупившись, возразил Санёк.
- Да и потом собаки больно пугливые стали и скулят часто, - сам себе возразил же Олег.
- Ну вот, видишь, Фома ты неверующий, - сурово подытожил Володя, - что же тогда всё это?
- Откуда я знаю! – жалобно воскликнул Олег, - может гипноз какой.
- И кто же всех четверых загипнотизировал? А? Кашпировский может быть? – иронично спросил Володя.
- Ну, я не знаю… - неуверенно ответствовал Олег. Спорить ему совершенно в данном случае не хотелось.
- Вот с этого и начинать надо! Торжествующе воскликнул Володя. Много мы ещё чего не знаем, а факт налицо. Человека то, как подменили.
- А ведь из всех четверых только он седым не стал, - задумчиво вдруг сказал Санёк.
- точно, - воскликнули в удивлении все.
- Вот то-то и оно, - почему-то вздыхая, промолвил Володя.
На некоторое время наступила никем не нарушаемая тишина.
- А вы знаете, что на этом месте, где сейчас находится это здание, раньше расстрелянных хоронили? – спросил я, неожиданно для всех. Я и сам этот факт вспомнил только теперь и поспешил поделиться этой новостью, которую сам узнал некогда чисто случайно. Мало кто об этом в городе ведал вообще. Поэтому сказанное несказанно удивило всех. Все с некоторым испугом посмотрели на меня. Но я более ничего не знал про это и поэтому молчал.
- Вот оно что, - задумчиво протянул Володя.
- Тогда понятно, - согласился и Санёк, хотя, что ему стало понятно, так и не прояснил. Потом бригада дружно потянулась к посуде, какая у кого была. Выпив же, никто более не захотел возвращаться к этой теме и, немного посидев, все чинно и благородно разошлись. А Пётр Лукич до сих пор абсолютный трезвенник, хотя шатающаяся походка закоренелого пьянчуги у него сохраняется. Наверное, вестибулярный аппарат в некоторых случаях вылечивается труднее душевных недугов. Хочу добавить ещё, что при открытии этого торгового центра присутствовал священник, который благословил комплекс.

Отзыв:

 B  I  U  ><  ->  ol  ul  li  url  img 
инструкция по пользованию тегами
Вы не зашли в систему или время Вашей авторизации истекло.
Необходимо ввести ваши логин и пароль.
Пользователь: Пароль:
 

Проза: романы, повести, рассказы