Глава LXXI



«Паду ли я, стрелой пронзенный,
Иль мимо пролетит она…»

Арию Ленского в исполнении приятного тенора генерала Тупикова, нового начальника штаба Юго-Западного фронта, сменившего на этом посту генерала Пуркаева, отозванного в Москву, прервал оглушительный взрыв авиабомбы во дворе штаба. Спустя несколько секунд поблизости разорвалась ещё одна. С потолка посыпалась штукатурка. Расхаживая из угла в угол своего кабинета в Броварах, генерал продолжил исполнение арии под грохот зенитных батарей, отражающих очередной авианалёт на штаб фронта, но в это время проснулся начальник Оперотдела полковник Баграмян: часом ранее он безуспешно пытался разбудить заснувшего генерала и прикорнул тут же на свободном диване. «А, вот и вы»,- приветствовал его генерал. «Раз уж немцы не дают нам спать, давайте работать»,- сказал он, смахивая штукатурку с большой карты, разостланной на столе. Не обращая внимания на грохот взрывов, дребезжание стёкол и танец лампочки под потолком, генерал и полковник склонились над картой и занялись обсуждением положения 26-й армии генерала Костенко на правом берегу Днепра южнее Киева. Несколько дней назад Костенко получил приказ контратаковать в юго-западном направлении, чтобы не допустить прорыва штурмовой группы Шведлера, сменившей под Киевом арьергард танковой группы фон Клейста, к каневской переправе и одновременно облегчить критическое положение 6-й и 12-й армий, отступающих с тяжёлыми боями на юго-восток, в направлении Умани. Между тем фон Рейхенау сам перешёл в наступление по всему фронту 26-й армии, и генералу Костенко вместо наступления приходилось напрягать все силы для удержания обороны. Днём ранее фон Рейхенау возобновил наступление на Киев, сосредоточив в непосредственной близости от города 20 дивизий, включая три свежих, полученных из резерва Главного штаба сухопутных сил. Пленный немецкий офицер, доставленный в распоряжение штаба Юго-Западного фронта, заявил на допросе: «Фюрер отдал приказ 6-й немецкой армии в ближайшие дни открыть ворота Киева, и мы откроем их любой ценой». По его словам, следом за взятием Киева планировался удар на северо-восток, в направлении на Мозырь, навстречу наступающей с северо-запада 2-й армии группы армий «Центр», и окружение 5-й советской армии генерала Потапова до того как она успеет отступить с территории правобережной Украины за Днепр или за Припять.
Несмотря на то что группа армий «Юг» сосредоточила под Киевом столь значительные силы, немецкое наступление развивалось с большим трудом: несколько дней атакующие дивизии фактически топтались на месте в предполье Киевского и Коростеньского укреплённых районов, добившись ценой больших потерь лишь весьма незначительного продвижения на отдельных участках. Благодаря естественному прикрытию армии Потапова с севера Припятскими болотами и с востока Днепром фон Рунштедт был лишён возможности обойти её, и теперь ему оставалось одно из двух: либо пассивно ожидать, когда фон Клейст найдёт слабое место в обороне противника значительно южнее Киева и сумеет форсировать Днепр в районе Кременчуга или Запорожья, либо самому, собрав все силы и сосредоточив на направлениях главного удара тяжелую артиллерию, сбросить в воды Днепра фланги группировки противника, прикрывающей Киев, отрезать Киевское предмостное укрепление от армий Потапова и Костенко, выйти к Днепру севернее и южнее Киева и начать переправу в этих местах, чтобы затем окружить город с востока. Фронтальный штурм Киевского укреплённого района потребовал бы слишком много времени и стоил бы огромных потерь, и всерьёз не рассматривался. Хорошо организованная стратегическая оборона города, опирающаяся на сотни дотов, систему противотанковых рвов и минных полей могла выдержать и трёхкратный перевес сил атакующей стороны.
Ждать фон Рунштедту не позволил Гитлер, взбешённый неспособностью генералов обойти одну 5-ю армию противника, усиленную несколькими незначительными группировками, лишь номинально имеющими армейский статус. Наступление 6-й немецкой армии началось на рассвете 30 июля массированными налётами пикирующих бомбардировщиков на позиции 165-й стрелковой дивизии, входящей в состав 64-го стрелкового корпуса генерала Рогозного, прикрывавшего с юго-запада шоссе Белая Церковь-Киев. В полдень две немецкие пехотные дивизии – 71-я и 95-я, - поддержанные ротой танков, прорвали фронт 165-й дивизии и окружили два её батальона, а главные её силы оттеснили в сторону Днепра, открыв дорогу немецким дивизиям второго эшелона, немедленно брошенным в прорыв, что вскоре создало угрозу обхода с тыла для соседней, 175-й стрелковой дивизии, вынужденной теперь, в свою очередь, отодвинуть фланг назад от участка прорыва. Генерал Рогозный попросил у Кирпоноса разрешения на отвод всего 64-го корпуса к главной линии укреплений, но не получил этого разрешения. Кирпонос потребовал контратаковать, прорваться к окружённым батальонам и восстановить линию фронта, пообещав при этом бросить на его участок всю фронтовую авиацию, а ночью подогнать из Киева два бронепоезда. Вечером ширина немецкого кольца вокруг окружённых батальонов не превышала трёх километров, но уже к утру 31 июля ситуация ухудшилась: деморализованная 165-я дивизия продолжила отступление, и теперь отступал весь 64-й корпус, а с ним механизированная группа Матыкина, прикрывающая его левый фланг и упирающаяся своим левым флангом в Днепр. В отличие от 165-й дивизии 175-я дивизия полковника Головацкого отступала организованно, ведя арьергардные бои и оставляя позади себя сплошные минные поля. Наводчик противотанкового орудия, прикрывавшего мост через реку Ирпень, был ранен в ноги и не смог отойти вместе с батареей: все его товарищи по боевому расчёту были убиты. Передвигаясь ползком среди мёртвых, он собрал несколько ручных гранат и взорвал их, когда его окружили немецкие автоматчики. Пулемётчик того же полка, также оставшийся в одиночестве из-за тяжёлого ранения, отстреливался до последнего патрона, отказавшись сдаваться в плен. Потеряв на минных полях 4 танка из 15, участвовавших в преследовании, фон Рейхенау перебросил остальные на соседний участок.
Здесь, на крайнем правом фланге 26-й армии, примыкавшем после ухода за Днепр 165-й дивизии к участку побережья, обороняемому отрядом Матыкина, 1 августа перешла в наступление вниз по течению реки Россь в направлении Богуслав, Мироновка 60-я немецкая мотодивизия, усиленная полусотней танков. Однако в этот день все атаки были отбиты противотанковой и зенитной артиллерией, и к вечеру немцы отступили на исходные позиции, потеряв 6 танков. В тот же день зенитчики и фронтовая истребительная авиация отразили массированный налёт немецкой авиации на Киев, сбив 16 бомбардировщиков и вынудив остальные повернуть назад. Добиться с ходу решающего успеха юго-западнее Киева 6-й немецкой армии не удалось: 26-я армия удерживала широкий плацдарм к югу от города, и всё, чего смог добиться фон Рейхенау к 3 августа, – это выйти по шоссе Белая Церковь-Киев к переднему краю главной линии обороны Киевского укрепрайона. Здесь его наступление захлебнулось. Опираясь на сильную линию укреплений, 175-я дивизия заняла оборону юго-восточнее Белогородки, а группа Матыкина – у Днепра, в районе хутора Мрыги. Кирпонос передал командование обоими этими соединениями коменданту укрепрайона, а генералу Рогозному поручил отвести остатки 165-й дивизии на левый берег Днепра и там, совместно с 7-й мотострелковой дивизией, готовить резервную линию обороны. Тем временем дивизии группы Шведлера, соседи 60-й мотодивизии справа, теснили с запада позиции 26-й армии по всему фронту, стремясь нащупать слабое место в её обороне и прорваться к днепровским переправам в районе Канева или Черкасс. Поскольку последняя отстояла от Киева на 150 километров вниз по течению Днепра и левый фланг армии Костенко прикрыть её уже не мог, командование фронта повторило «манёвр штабами» и выдвинуло в район Черкасс штаб 8-го мехкорпуса, придав ему статус новой, 38-й армии. Командир корпуса генерал-лейтенант Рябышев стал таким образом командармом и немедленно принял в подчинение две стрелковые дивизии, располагавшиеся поблизости. Не ограничившись наступлением на Киев с юго-запада, фон Рейхенау другой удар нанёс с северо-запада, в стык между Коростеньским и Киевским укрепрайонами, пытаясь прорваться к Днепру, смяв левый фланг армии Потапова. Здесь фон Рейхенау создал тройное численное превосходство. Особенно тяжело пришлось 27-му стрелковому корпусу. Командование Юго-Западного фронта бросило ему на помощь всё, что оказалось под рукой: 4-ю дивизию НКВД, охранявшую важнейшие тыловые объекты в Киевском укрепрайоне, и несколько составов железнодорожников, сняв их с работы по восстановлению повреждённых бомбёжками путей. В районе Малина «выдвинувшиеся» к передовой составы были расстреляны в упор немецкой артиллерией и бронетранспортёрами. Это не помешало железнодорожникам своими силами и по собственной инициативе (связи со штабами не было) взорвать мост через реку Тетерев в районе Малина и с боем выйти из окружения. Успех фон Рейхенау на этом участке был очень относительным: местность была труднопроходимой, и было непросто, не имея танков, создать на острие наступления необходимый перевес в тяжёлой артиллерии. Гораздо проще было сосредоточить тяжёлую артиллерию на узком участке фронта к юго-западу от Киева. Здесь и начал фон Рейхенау 4 августа генеральный штурм Киева. К этому времени тыловые службы группы армий «Юг» сосредоточили на оружейных складах в Ровно 4 000 тонн боеприпасов, включая большой запас бетонобойных снарядов для преодоления линии дотов. На рассвете 4 августа после ураганного артналёта в наступление на участке Юровка-Мрыги пошла ударная группировка генерала Обстфельдера в составе четырёх штурмовых пехотных дивизий, усиленных танками и поддержанных тяжёлой артиллерией резерва группы армий «Юг». Им противостояли части 175-й и 147-й стрелковых дивизий, отряд Матыкина и пулемётчики 28-го отдельного пулемётного батальона, занимавшие доты на этом участке укреплений. Днём немецкой пехоте удалось обойти несколько дотов и вклиниться в оборону на стыке 147-й и 175-й дивизий, а также потеснить отряд Матыкина. Комендант укрепрайона генерал Тупиков и начальник штаба генерал-майор Мартьянов (бывший перед этим начальником штаба в 4-м мехкорпусе Власова, остатки танков которого, прикрывая отход 6-й армии Музыченко к Умани, оказались в окружении и разделили судьбу армии) бросили в бой немногочисленные резервы: 2-ю воздушнодесантную бригаду подполковника Штейна и 132-й танковый полк (около тысячи человек со стрелковым оружием и без танков). Впервые с начала войны на узком участке Юго-Западного фронта значительные силы пехоты с обеих сторон сошлись врукопашную. Наступление немцев застопорилось. Вечером командиры и комиссары стрелковых полков повели пехоту 147-й и 175-й дивизий в контратаку под огнём батарей тяжёлой немецкой артиллерии. Следом за стрелковыми цепями вручную катили за собой полевые орудия артиллеристы. Под огнём артиллерии противника они разворачивали орудия и открывали ответный огонь прямой наводкой. Однако потери были слишком велики, и успех контратаки был незначительным. Артиллеристам удалось подбить в этот день десяток немецких танков. Когда контратака зашла в тупик, и в атаку вновь пошла немецкая пехота, артиллеристы остались у своих орудий: тащить пушки обратно у них уже не было сил, и они отстреливались до последнего снаряда, наводя полуразбитые артиллерией противника орудия через ствол прямой наводкой. Лишь нескольким расчётам удалось уйти с орудиями от преследования немецких автоматчиков, укрывшись в лесу. Атаку автоматчиков остановили пулемётным огнём бронемашины разведбатальона 175-й дивизии. Обстфельдер двинул на них танки: посылать танки впереди пехоты немцы уже не рисковали, опасаясь попасть на минные поля. Командир разведроты лейтенант Шмыгарёв прикрыл отход батальона и сгорел в подбитой бронемашине. Ночью стрельба прекратилась. Наступило утро 5 августа. Оно началось налётом «Юнкерсов» на штаб Юго-Западного фронта. Разбуженный бомбёжкой начальник штаба встал с кровати, выругался и запел арию Ленского, расхаживая по штабному кабинету из угла в угол и дожидаясь, когда проснётся спящий на диване начальник Оперотдела.