Глава 11.


Доложив в штаб Волховского фронта о том, что роща Круглая очищена от противника дивизией полковника Полякова, генерал-лейтенант Федюнинский в сопровождении адъютанта и офицера связи затемно отправился в штаб дивизии генерала Чернышева, с которым никак не удавалось наладить надёжную связь.

Шли в сумерках через густой лес. Впереди шёл офицер связи, ориентируясь по одному ему ведомой системе примет. Наконец вышли к опушке леса. Дальше тропинка вела через изрытое снарядами поле. Двинулись гуськом по тропинке, пока она не скрылась под снегом.

- Куда теперь?

Офицер связи указал ориентир - высокую ель со срезанной осколком снаряда верхушкой - и уверенно двинулся вперёд по снежной целине. Мела позёмка. Колючий снег бил в лицо.

Но что это торчит из сугроба? Федюнинский достал электрический фонарик и осветил табличку на колышке. На табличке был череп с костями и надпись по-немецки: "Осторожно! Мины! " Генералу стало не по себе.

- Да вы не обращайте внимания, товарищ генерал. Зимой эти мины редко когда срабатывают: грунт мёрзлый.

И офицер связи как ни в чём не бывало зашагал через минное поле. Федюнинский с адъютантом последовали за ним, стараясь ступать след в след. Вокруг было тихо. Только ветер свистел в поле. По всему было видно, что передовая где-то далеко. Но вот наконец и сложенный из торфяника штабной шалаш. Внутри жарко топилась походная печь. Генерал Чернышев в измазанном грязью белом маскхалате что-то измерял на разостланной на колене оперативной карте, подсвечивая её фонариком.

- Генерал, где ваши полки?

- Вот здесь. И вот здесь.

- А третий полк?

- С ним пока нет связи. Послал туда офицера. С минуты на минуту должен подойти.

- Я не намерен ждать, генерал Чернышев. Дайте мне двух автоматчиков, я сам пойду в расположение полка.

- Слушаюсь!

Федюнинский с адъютантом вышли из тёплого шалаша на метель. Попыхивая самокрутками, из темноты выступили два автоматчика.

- Дорогу в штаб полка знаете?

- Как не знать. Тут пройти по-над лесом, дальше вдоль насыпи железной дороги, а там и до штаба рукой подать.

- Ведите!

Путь, однако, оказался не близкий. Наконец вышли к железной дороге. Вокруг по-прежнему стояла тишина, нарушаемая лишь свистом ветра.

Поднявшись на насыпь, Федюнинский увидел в полукилометре за деревьями сбоку от дороги мерцание бивачного костра.

- А вон и костерок. У него и погреемся.

- А во-он там ещё один, товарищ генерал, - адъютант указал в глубину леса.

- Пошли к тому, который ближе.

На небольшой поляне вокруг костра сидели автоматчики.

- Кто такие? Что тут делаете?

- Солдаты мы. Греемся, товарищ генерал.

- Вижу, что солдаты. Какого полка?

Солдаты назвали номер полка, в который шёл Федюнинский.

- А кто у костра справа от вас?

- Наш третий батальон.

- А у вон того костра слева?

- Наша вторая рота.

- Так. А у во-он того костра в глубине леса.

- А там немцы греются, товарищ генерал. Мы тут народ привычный к холодам. А в Германии, сказывают, о таких морозах и не слышали. Ну, они и греются. Не до стрельбы им сейчас.

- А ну, разыщите мне командира батальона. Живо.

Вскоре командир батальона подошёл и представился по форме.

- Почему не ведёте боевых действий?

- Приказа не было, товарищ генерал.

- Ведите к командиру полка.

Командир полка сослался на отсутствие приказов из штаба дивизии.

- Так. Вы тут, значит, прохлаждаетесь, а немцы тем временем перебрасывают подкрепления.
Ну, молодцы, молодцы. Вам известно, что из Киришей подходят части 61-й и 69-й дивизий, а из Михайловского подтягивается 1-я пехотная дивизия?

- Никак нет, товарищ генерал.

- Немедленно начинайте перегруппировку. Подтяните из второго эшелона усиленную роту. Пусть зайдёт в тыл к немецким бивачным кострам. И сразу после этого атакуйте.

Возвратившись в шалаш генерала Чернышева, Федюнинский сделал генералу выговор за нерасторопность, за плохую организацию связи и за плохое владение оперативной обстановкой.

Из штаба Чернышева Федюнинский направился в штабы двух других дивизий и успел к восходу солнца вернуться в свой блиндаж.

С рассветом 2-я ударная армия генерала Романовского возобновила наступление. Справа от неё, не позволяя более противнику снять с фронта ни одного солдата, начала активные действия 8-я армия. Здесь у командующего 18-й немецкой армией генерала Линдемана была уже давно выстроена неприступная эшелонированная оборона поперёк железной дороги Москва - Чудово - Ленинград. Прорываться здесь было бесполезно, зато можно было прикрыть ударом открытый фланг генерала Романовского.

Тем временем наступление Ленинградского фронта развивалось своим чередом. С рассветом 13 января генерал Симоняк возобновил наступление, усилив свою стрелковую дивизию танками 61-й бригады. Слева от Симоняка закрепилась в лесах южнее Шлиссельбурга 86-я стрелковая дивизия. Ей преградила путь на север, оседлав дорогу Шлиссельбург - Липки, 227-я пехотная дивизия. Хуже обстояли дела справа от дивизии Симоняка. Здесь пехота дивизии генерала Борщёва оторвалась от застрявшей в снегу артиллерии и угодила под контратаку роты новых немецких танков "Тигр", после чего откатилась на два километра под защиту артиллерии. Но последний танковый резерв генерала Линдемана уже не мог переломить общий ход сражения.
К вечеру 13 января расстояние между авангардами Ленинградского и Волховского фронтов сократилось до 8 километров.

14 января обе стороны вводили в бой резервы. Генерал Романовский выдвинул южнее Синявина в направлении Рабочего посёлка №5 три стрелковые дивизии и танковую бригаду. Мороз усилился до 28 градусов, и у танкистов не возникло больших проблем с преодолением болотистых участков местности. Несколько немецких батальонов были блокированы в укреплённых узлах обороны. Генерал Нельдехен, развернувшись на два фронта, контратаковал.
Мотопехотные полки полковника Польмана и полковника Андойса на некоторое время стабилизировали положение в районе Рабочих посёлков. Сражение продолжилось и ночью. К утру авангардам Волховского и Ленинградского фронтов осталось преодолеть четыре километра навстречу друг другу, чтобы прорвать блокаду Ленинграда.