Глава 350.




Атака пехоты и танков должна была начаться в половине шестого утра 3 сентября, сразу после получасовой артподготовки. Подготовка к наступлению велась в режиме аврала, что полностью исключало соблюдение элементарных правил скрытности и маскировки.

Армейской разведке Паулюса не составило труда установить день и час наступления 1-й гвардейской армии.

Ровно в пять утра с Татарского вала прогремел залп немецкой артиллерии. Это было началом двухчасовой контрартподготовки. И хотя потери, понесённые войсками генерала Москаленко от огня немецких орудий, оказались невелики благодаря удачно выбранным местам сосредоточения, наступление пришлось начинать с опозданием на два часа.

После шквала огня немецких гаубиц и миномётов получасовая артподготовка Москаленко прозвучала не слишком убедительно и не причинила противнику сколько-нибудь заметного ущерба. Удара с воздуха и вовсе не получилось. 16-я воздушная армия, приписанная к Сталинградскому фронту, ещё только начинала формироваться и насчитывала 89 самолётов. Её командующий, генерал Руденко, как раз собирался подписать в этот день свой первый приказ по армии. Что касается авиации Юго-Восточного фронта, то вся она до последнего самолёта была брошена против танков Гота, прорвавших фронт Ерёменко на юго-западе.

При столь неблагоприятных обстоятельствах наступление, начатое 1-й гвардейской армией 3 сентября, имело мало шансов на успех. Главные свои надежды командарм Москаленко возлагал на танковый корпус Ротмистрова. Туда и позвонил в половине девятого полковник Иванов.

- Как развивается наступление?

- Атакуем высоту 139.

- Оставьте её в покое. Пусть высоту блокирует стрелковая дивизия полковника Макарова. А вы прорывайтесь в Сталинград к Лопатину.

- Обойти высоту невозможно. Да и пехоте Макарова без поддержки танков мало что светит. Его дивизионная артиллерия очень слаба. Командарма мы держим в курсе дела. Он с нами согласен.

Иванов позвонил в штаб 16-го танкового корпуса. Трубку взял генерал Павелкин.

- Выдвигаюсь к северо-западной окраине Кузьмичей. Пехота Прохорова подходит к Кузьмичам с северо-востока.

В полдень сражение началось. Оно продолжалось до темноты. Ночью в штабе армии подводили итоги. Наступающие танковые колонны понесли большие потери от ударов немецкой авиации, непрерывно бомбившей группами по 80-90 самолётов. Танковые корпуса лишились почти всех лёгких танков Т-60 и Т-70. Система огня противника была очень сильна. Позиции немцев на высотах были превосходны. И всё-таки танки Ротмистрова и Павелкина, наступая в цепях пехоты, медленно, метр за метром, вгрызались в эшелонированную оборону противника. Павелкин и Прохоров продвинулись на 3 километра. Между ними и 62-й армией Лопатина оставалось ещё пять с половиной километров. Ротмистров и Макаров продвинулись на 4-5 километров. От Лопатина их теперь отделяло всего три километра.

Командарм Москаленко весь день провёл на передовой. Поздно вечером он вошёл в кабинет Иванова в штабной землянке.

- Если бы у нас, Семён Павлович, было больше гаубиц и снарядов к ним, то уже сегодня Ротмистров прорвался бы в Сталинград.

- Вам надо отдохнуть, Кирилл Семёнович. Я вижу, вы очень устали.

Но отдых пришлось отставить. В штаб армии приехал Жуков. Полчаса они беседовали с командармом с глазу на глаз. Затем вызвали полковника Иванова. Жуков предложил полковнику садиться и сразу перешёл к делу.

- Полковник, вы, как я успел убедиться, прекрасно умеете докладывать. Подскажите, чем я могу похвастаться перед Ставкой в отчёте за день. Ведь формально приказ Верховного на сегодня вашей армией не выполнен.

- Считаю несомненным успехом этого дня, что немцы не нанесли контрудара во фланги наступающих войск. Это свидетельствует о том, что нам удалось приковать к себе действительно значительные силы противника, а тем самым - и оказать немедленную реальную помощь защитникам Сталинграда.

- А что, пожалуй он прав, - Жуков кивнул командарму головой в сторону начальника штаба. - Так и буду докладывать наверх. Что намерены делать завтра, полковник?

- Продолжать наступление.

- И надеетесь на успех?

- В том случае, если удастся усилить артиллерию.

- А если не удастся?

- Тогда лучше сделать паузу на сутки, чтобы возобновить наступление уже вместе с соседями.

- Почему вы придаёте артиллерии такое значение?

- Мы заставили противника раскрыть всю его систему огня. Теперь самое время провести артиллерийскую дуэль. А уж после этого танки сделают своё дело.

- Если бы да кабы... Где я, полковник, возьму вам эту чёртову артиллерию?! Вот, полюбуйтесь, телеграмма от товарища Сталина. Только что получена.

Жуков протянул Иванову лист бумаги с текстом телеграммы.

"Сталинград может пасть уже сегодня или завтра, если северная группа войск ослабит натиск. Промедление теперь равносильно преступлению. Сталин."

- А наши соседи, генералы Козлов и Малиновский, тоже получили такую телеграмму?

- Козлов и Малиновский получили у Верховного отсрочку до утра 5 сентября. Так что придётся завтра вам опять наступать в одиночестве. А поскольку ваши опасения за неприкрытые фланги не подтвердились, не вижу причин и далее удерживать в резерве 4-й танковый корпус генерал-лейтенанта Мишулина, 38-ю гвардейскую дивизию полковника Онуфриева, 41-ю гвардейскую дивизию полковника Иванова и 84-ю стрелковую дивизию генерала Фоменко. Согласны?

- Согласен, товарищ генерал армии.

- Начинайте артподготовку в шесть утра.

Жуков поднялся из-за стола, поправил гимнастёрку и быстро вышел из штаба.

Ровно в шесть утра, за несколько секунд до начала артподготовки, прогремел залп немецкой артиллерии с Турецкого вала. И снова немцы первыми начали двухчасовую контрартподготовку. В восемь канонада стихла. В половине девятого танки и пехота Москаленко двинулись вперёд.

Противник яростно контратаковал пехотой и танками при сильной поддержке авиации. До позднего вечера шёл жестокий встречный бой. Полковник Иванов наблюдал за ходом боя в бинокль с командного пункта в 400 метрах от переднего края. Танки обеих сторон вспыхивали факелами один за другим. У полковника были крепкие нервы, но в этот день и они несколько раз сдавали. Над огромным полем стелился чёрный дым от горящих танков. Бой закончился вничью. Наконец наступил вечер. Багровый диск солнца медленно погрузился в густое марево пыли и удушливого дыма.

В штабную землянку вошёл, пригнувшись, чтобы не задеть головой притолоку, генерал Малиновский. Полковник Иванов впервые видел перед собой этого прославленного героя Испании. Крепко скроенный, коренастый, с короткой бычьей шеей, Малиновский скорее походил на дюжего крестьянина из Бретани, чем на элегантного французского полковника Малину. Да и французский у генерала был совсем не аристократический.

Осмотревшись по сторонам, Малиновский направился к столу, за которым подводили итоги дня Москаленко и Иванов.

Москаленко поднялся навстречу. Генералы поздоровались.

- Не могли бы вы, Кирилл Семёнович, ознакомить меня с оперативной обстановкой?

Москаленко предложил Иванову доложить. Малиновский слушал вежливо и внимательно.

Иванов закончил докладывать.

Малиновский откашлялся и обратился к генералу Москаленко.

- У меня к вам, Кирилл Семёнович, несколько необычная просьба. Не могли бы вы выделить в моё распоряжение двух-трёх толковых штабных офицеров. В штабе фронта мне насовали кого попало из запасников старших возрастов. Что с ними делать, ума не приложу. Толку от них никакого.

- Кем пожертвуете, Семён Павлович? - Москаленко повернулся к Иванову.

- Полагаю, прежде всего Родиону Яковлевичу нужен Оперативный отдел. Предлагаю выслушать по этому вопросу генерала Мартьянова.

Мартьянов был в войсках. Его заместитель, полковник Любимов, предложил майора Смолякова, капитана Агакишева и старшего лейтенанта Потанина.

- Вот спасибо-то! Выручили, - и Малиновский тут же отбыл в компании трёх офицеров, весьма довольный итогами визита в штаб фронтового соседа.

Так встретились под Сталинградом Малиновский и Иванов. В дальнейшем их фронтовые пути не раз пересекались. После войны, когда Малиновский стал министром обороны, Иванов стал заместителем начальника Генштаба.

А в ту ночь на 5 сентября сразу после Малиновского в штабную землянку 1-й гвардейской армии вошёл начальник штаба 24-й армии генерал-майор Корнеев.

- Дмитрий Тимофеевич очень жалел, что не может оставить войска и, так сказать, засвидетельствовать лично. При первой возможности обещал прибыть и переговорить за стаканом молока.

- Всегда буду рад повидаться со своим первым боевым командиром.

В Финскую войну Иванов был начальником штаба 1-го стрелкового корпуса генерала Козлова. Перед войной Козлов, начавший службу в царской армии в 1915 году, преподавал общую тактику в Академии имени Фрунзе.

Уехал и Корнеев. Уже перед утром в штаб Москаленко приехал Жуков.

Он расположился за штабным столом, как у себя дома.

- Ты уж извини, Кирилл Семёнович, что я хозяйничаю в твоём штабе. Но от моих помощников в штабе фронта, признаться, толку мало. Придётся, думаю, их поменять. А пока, полковник Иванов, не будете ли вы так любезны составить мне черновик донесения в Ставку?