Глава 344.




В ночь с 9 на 10 сентября в штабе полковника Шафаренко на сторожевском плацдарме никто не спал. В полночь позвонил командующий 6-й армией генерал Харитонов.

- Доложите обстановку на плацдарме и ваши планы на завтра, полковник.

- Буду держать оборону по всему периметру, а в районе Сторожевого контратакую силами двух стрелковых полков и танковой бригады, чтобы вернуться в Сторожевое и восстановить положение. Прошу поддержать армейской артиллерией и авиацией.

- План утверждаю. Поддержу авиацией и "катюшами".

Не спали в эту ночь и немцы в Сторожевом. К утру на всех окраинах села были вкопаны в землю их танки и самоходки. В стенах бревенчатых строений были устроены амбразуры дзотов. В предполье все подходы к Сторожевому были немцами густо заминированы.

Атака, предпринятая утром пехотой и танками Шафаренко после налёта на село штурмовиков и залпа "катюш" через реку, успеха не имела. Обнаружив два полка Шафаренко на севере плацдарма, противник в ночь с 10 на 11 сентября перегруппировался и атаковал плацдарм с юга.

Но не дремала и дивизионная разведка Шафаренко. План противника стал известен полковнику. Оставив под Сторожевым учебный батальон, Шафаренко в ту же ночь перебросил оба полка на юг, где уже держал оборону на левом фланге третий его полк, усиленный противотанковым дивизионом и пулемётной ротой.

С первыми лучами рассвета 11 сентября 90 немецких танков, два полка немецкой пехоты и две венгерских дивизии атаковали высоту 187, высоту 185, рощу Ореховая и село Урыв. Наступлению предшествовали артналёт тяжёлых миномётов и сильная бомбардировка с воздуха.

Роща Ореховая окуталась огнём и дымом. Казалось, ничто живое не выдержит этого огня. Когда огонь тяжёлых миномётов был перенесён в глубину обороны Шафаренко, а пикирующие бомбардировщики улетели, к роще короткими перебежками устремилась, не ожидая встретить организованное сопротивление, венгерская пехота. Впереди пехоты, стреляя на ходу, шли немецкие танки.

Батальон старшего лейтенанта Афанасьева, оборонявшийся в роще, не дрогнул. Немецкие танки угодили на минное поле. Потеряв несколько машин, танкисты отступили. Венгерская пехота залегла под пулемётным огнём.

В районе высоты 187 атакующая венгерская пехота угодила под артналёт "катюш" и залегла. И только немецкие танки упрямо ползли вперёд, преодолели минное поле, оставив на нём несколько машин, и вышли к первой траншее защитников высоты. Здесь в танки полетели бутылки с коктейлем Молотова и связки гранат. С флангов по прорвавшимся танкам был открыт огонь из противотанковых ружей. Не добившись успеха, немецкие танкисты и венгерская пехота отступили на исходные позиции.

В ночь на 12 сентября на высоту 187 поднялся полковник Шафаренко. Позиции гвардейцев на высоте были перепаханы огнём и бомбёжкой. Но и подступы к высоте в призрачном свете осветительных ракет напоминали кладбище. Среди опрокинутых танками проволочных заграждений громоздились груды неубранных тел. В воздухе стоял тошнотворный запах горелого человеческого мяса. После залпа "катюш" в предполье выгорела вся трава.

Ещё четыре дня немцы и венгры безуспешно атаковали плацдарм.

16 сентября командарм Харитонов устроил демонстрацию, захватив временный плацдарм на правом берегу Дона в районе Архангельского. Удержать новый плацдарм Харитонову не удалось, зато на плацдарме у Шафаренко наступила долгожданная тишина. Потеряв убитыми, ранеными и пропавшими без вести 9000 солдат и офицеров, лишившись 48 орудий, 28 танков и четырёх бомбардировщиков, противник прекратил бесплодные атаки, удовольствовавшись захватом Сторожевого и ещё несколькими тактическими вклинениями в позиции гвардейцев.

Когда стало ясно, что противник выдохся, гвардейцы Шафаренко принялись усиленно окапываться на резервном рубеже. В короткое время по периметру плацдарма было установлено 35 000 мин.

Наступил октябрь. Армия Харитонова переместилась к югу, ближе к Сталинграду. Плацдарм Шафаренко отошёл к 40-й армии.
22 октября на переправе через Дон полковник Шафаренко встречал командующего 40-й армией генерал-лейтенанта Москаленко. 1-я гвардейская армия, которой Москаленко командовал под Сталинградом, была к этому времени расформирована. Войска её были поделены между 24-й и 66-й армиями, а штаб сделался штабом вновь учреждённого Юго-Западного фронта. Сам генерал Москаленко был экстренно доставлен самолётом в Москву по вызову Василевского. На аэродроме, куда приземлился "Дуглас", генерала ждала машина. Москаленко отвезли в усадьбу Архангельское. Здесь для него был готов небольшой одноместный номер в гостинице Генштаба. Спал генерал в эту ночь плохо. О цели экстренного вызова ему приходилось только догадываться. Генерал прикорнул на диване не раздеваясь и задремал уже под утро.

Разбудил его звонок Василевского.

- Приезжай ко мне. Вместе отправимся к Верховному.

В приёмной у Сталина Василевский попросил Москаленко подождать, а сам вошёл в кабинет и там пропал.

Прошло довольно много времени. Бесшумно открывались и закрывались двери приёмной. Приглушённо звенели телефоны. Постепенно приёмная наполнялась людьми. Некоторые переговаривались вполголоса, другие просматривали бумаги в принесённых под мышкой папках. У невыспавшегося Москаленко слипались глаза.

- Вот так встреча! И ты здесь?

Перед Москаленко стоял Жуков.

- Зачем тебя вызвали?

- Мне это неизвестно.

- Ладно. Сейчас выясним.

И Жуков прошёл в кабинет Сталина. Через четверть часа он вышел и присел рядом с Москаленко.

- Ты назначен командующим 40-й армией Воронежского фронта. Вылетай немедленно. Примешь армию у генерал-майора Жмаченко. Самолёт тебя ждёт.

Генерал-лейтенант Москаленко помрачнел. Он был жестоко обижен. Но вида не подал.

- Сороковой так сороковой.

18 октября Москаленко принял армию. Четырьмя днями позже генерал Ватутин сдал командование Воронежским фронтом генерал-лейтенанту Голикову.

Встретившись с Шафаренко рано утром на переправе через Дон, Москаленко переоделся в форму рядового красноармейца и сменил папаху на шапку-ушанку.

- Ну, с богом. Показывай своё гвардейское хозяйство.

Переправившись на плацдарм, прошли по передовой. Несколько раз Москаленко останавливался, поднимал к глазам бинокль, вызывал огонь армейской артиллерии через реку и сам корректировал по радио. Побеседовав со всеми командирами полков и попробовав обед на полевых кухнях, командарм вернулся на левый берег, довольный всем увиденным - инженерными сооружениями, маскировкой, дисциплиной.

20 ноября в штабе армии и на плацдарме из газет узнали о начале контрнаступления под Сталинградом. А ещё через неделю - и тоже из газет - гвардии полковник Шафаренко узнал о присвоении ему генеральского звания.

На следующий день на плацдарм приехали Москаленко и Жуков. Оставили машины в укромном месте, сняли генеральские папахи, надели шапки-ушанки, облачились в маскхалаты и по ходам сообщения поднялись на высотку. Жуков долго рассматривал в бинокль Сторожевое.

- Тишина-то какая! Можно подумать, что у вас тут нет войны. А Сторожевое нужно будет отбить при первой возможности.

Затем по ходам сообщения вышли к роще Ореховая.

- Наступление мы начнём отсюда. Прежде всего нужно будет занять эту рощу.

- Здесь проходит стык между двумя корпусами венгерской армии.

- А каковы венгры в бою?

- Храбрее румын. Не говоря уже об итальянцах. Но если ударить по ним "катюшами", они побегут.

Дон замёрз в середине декабря. Прошли сильные снегопады. Снегом замело траншеи, ходы сообщения, дороги. Гвардейцы взяли в руки лопаты и кое-как расчистили ходы сообщения. Но на следующий день снега намело ещё больше. В этот день на плацдарм опять пожаловало высокое начальство. На сей раз это был заместитель командующего Воронежским фронтом генерал-лейтенант Малиновский.

Пошли осматривать передний край. Вдруг Малиновский в белом маскхалате поднялся на бруствер траншеи, взобрался на валун и встал на нём в полный рост. Не обращая внимания на шумные протесты генералов Москаленко и Шафаренко, кричавших что-то снизу про Карла Двенадцатого, Малиновский долго обозревал окрестности в бинокль. Падал тихий снежок. Над плацдармом стояла мёртвая тишина.