Глава 343.





"Мои нервы истощены. Да и фюрер свои поистрепал. Мы должны расстаться" - записал 24 сентября 1942 года на последней странице военного дневника Франц Гальдер, получив переданный через вестового офицера письменный приказ Гитлера об отставке.

Нервное истощение - профессиональная болезнь, хорошо знакомая военным, имевшим счастье пережить большую войну.
На переднем крае она настигает людей ещё быстрее, чем в Генштабе и Ставке.

Усталость накапливается постепенно, исподволь, день за днём, пока вдруг не обнажается дно человеческой души. И тогда болезнь вступает в свои права. Человек, выработавший свой ресурс, должен вовремя уйти. Иначе случится беда.

Генерал, командующий армией или группой армий, вдруг умирает от внезапного инфаркта после обычной утренней пробежки.

Боевой офицер, демонстрировавший в течение года чудеса храбрости и не раз выходивший невредимым из отчаянных переделок, вдруг становится задумчивым и погружается в себя. Словно незримая тень витает перед его мысленным взором. Это значит, что смерть, которой он заглянул в глаза, уже занесла над его головой косу. Она не заставит себя ждать!

В авиаполку майора Зимина именно так погибли на исходе лета и в начале осени 1942 года капитан Лазарев и майор Кондратьев.

Майор Зимин всё чаще стал ловить себя на мысли, что шансы дожить до конца войны у военного лётчика ничтожно малы. Майор и прежде понимал это умом, будучи знаком с теорией вероятностей. Но вдруг однажды он почувствовал это кожей, на уровне ощущений, и ему стало не по себе. Что ж, решил он тогда. Умирать так с музыкой. Продадим свою жизнь как можно дороже. И он снова стал спокоен и уверен в себе. Он поборол болезнь.

Когда Зимин увидел первые признаки усталости у капитана Лазарева, он насторожился. Опытных пилотов в полку почти не осталось.

- Вот что, капитан. Скоро наш полк получит новые машины и будет брошен в самое пекло. Вам придётся вести в бой неопытных новичков. Ветеранов у нас раз-два и обчёлся. Отправляйтесь-ка домой в десятидневный отпуск и возвращайтесь в полк отдохнувшим.

Через десять дней Лазарев вернулся другим человеком, улыбающимся, бодрым, полным сил. На вопрос, заданный в дружеской форме, хорошо ли он отдохнул, пилот с благодарностью ответил, что отпуск прошёл прекрасно и что сражаться в небе Лазарев готов хоть с целой авиагруппой противника.

После третьего боевого вылета Зимин увидел, что у Лазарева дрожат ладони. Из следующего вылета капитан Лазарев не вернулся.

Та же история повторилась с майором Кондратьевым.

Наступил октябрь. Наконец из глубокого тыла пригнали десяток истребителей Як-1. Машины были далеко не новые, и техникам, вылетевшим за ними в Подмосковье, пришлось изрядно повозиться с самолётами, прежде чем удалось поднять их в небо. Зимин начал переучивать молодых пилотов.

Однажды утром, промёрзнув на холодном ветру, Зимин пошёл в штаб погреться, оставив на старте заместителя. Не успел он повесить реглан на спинку стула и подсесть к горячей печке, как в комнату вбежал дежурный по старту.

- Товарищ командир, несчастье: упал самолёт!

На бегу надевая реглан, Зимин поспешил на старт. Оказалось, что лейтенант Хотеев, выполняя заход на посадку, не учёл порывистый ветер, слишком рано потерял высоту, а когда увидел прямо перед собой верхушки высоких сосен, за которыми начиналось лётное поле, растерялся, потянул штурвал на себя, потерял скорость, завалился на крыло и рухнул в лес. Через три минуты Зимин был на месте катастрофы. Удар самолёта пришёлся в основания вековых сосен. В радиусе 60 метров были разбросаны щепки и мелкие детали истребителя. Мотор и винт были разбиты в куски. Единственной целой деталью, которую удалось найти, была далеко отлетевшая бронеспинка.

- А где же тело-то? - спросил Зимин.

- Я здесь, товарищ командир! - услышал он за спиной.

Зимин оцепенел. Лётчик стоял перед ним без каких-либо видимых повреждений и без единой царапины. Ещё не вполне доверяя своим глазам, Зимин переспросил, не болит ли что-нибудь, не сильно ли пилот ушибся.

- Всё в порядке, товарищ командир! Готов к очередному вылету.

Этот случай доконал майора Зимина. Если бы кто-то рассказал ему о таком, он бы никогда не поверил. С тех пор Зимин стал верить в чудеса.