Глава 300.



На флангах отступающей мобильной группы войск Южного фронта разведку боем вели моряки отдельного 14-го дивизиона гвардейских миномётов. Скрываясь от налётов немецкой штурмовой авиации в подсолнухах, в балках, оврагах и урочищах, батареи моряков появлялись то здесь, то там, производили залп и тут же уходили. Огонь корректировал капитан-лейтенант Москвин, сидя на верху вертикально поднятой фермы боевой машины в импровизированной люльке из чехла.

Согласно донесениям разведки, наибольшая опасность для отступающей группы заключалась в вероятном прорыве немецких танков к железной дороге Целина - Сальск. В Сальске находились штаб фронта и база операций мобильной группы.

Самым радикальным средством не допустить прорыва было продолжение отступления дальше заранее намеченного рубежа. Так и сделал полковник Нестеренко. Немецкие танки преследовали его группу по пятам. Под их нажимом арьергард 176-й стрелковой дивизии раньше времени отступил за реку Егорлык, поставив в опасное положение полк "катюш", развёрнутый в Целине и её окрестностях. Коммуникация полка была перерезана. Боеприпасы были на исходе. Начальник штаба полка майор Якушев был вынужден перейти на стрельбу отдельными боевыми машинами. Майор лично корректировал огонь с крыши дома на северной окраине Целины.

31 июля в три часа дня полк был атакован танками с юго-запада. Радиосвязь с полком прервалась. Полковник Нестеренко видел в бинокль лишь облака дыма, вздымающиеся над горящей степью, и слышал гул канонады.

Нестеренко отправил в Целину находящегося при его штабе офицера связи из штаба фронта. Тот вылетел на У-2 и не вернулся. Нестеренко послал другого офицера, на мотоцикле. Пропал и этот офицер. Связь со штабом фронта пропала у Нестеренко ещё утром 29 июля.

Танки и бронемашины противника сновали в полях подсолнечника во всех направлениях. Огонь немецкой артиллерии усиливался. Канонада уже звучала и со стороны Сальска.

В пять часов из штаба Якушева прибыл связной: полк оставил Целину и отошёл за реку Егорлык. Другой связной, посланный Нестеренко в Сальск, вернулся и доложил, что штаба фронта в Сальске уже нет, эвакуирован и склад боеприпасов.

Полковнику Нестеренко не оставалось ничего другого как возобновить отступление. Теперь полковник сам командовал арьергардом, отступая в юго-восточном направлении вдоль полотна железной дороги, служившего ему единственным прикрытием с запада.

Скрываясь в подсолнухах за железнодорожной насыпью, три лёгких немецких танка обошли арьергард с фланга и напали на Нестеренко с тыла, вынырнув из подсолнухов в трёхстах метрах. Пули застучали по кабине командирской "катюши".

- Гони к переправе у Тацина! - крикнул полковник водителю. Тот не заставил себя ждать. Немецкие танки уже вошли в мёртвую зону "катюш". Дав залп с перелётом, батарея арьергарда полным ходом последовала за полковником. Немецкие танки отстали и вернулись в Целину. Нестеренко отступил в расположение своей пехоты, и уже не ждал возобновления атак противника, но вышло иначе.

В тот же вечер немецкий танковый полк выбил 176-ю стрелковую дивизию из станицы Средний Егорлык. Левый фланг и центр Нестеренко были таким образом смяты. Моряки только что отошли на правый фланг в надежде отоспаться после нескольких бессонных ночей. Вместо этого их ждал новый марш-бросок.

Наступила ночь на 1 августа. Нестеренко бросил на левый фланг моряков. Ориентиром колонне капитан-лейтенанта Москвина служил горящий на горизонте элеватор. Навстречу морякам шли беженцы. Они предупреждали: немецкие мотоциклы и бронемашины колесят по полям со всех сторон. Тем не менее капитан-лейтенант Москвин продолжал движение, стоя на подножке боевой машины с гранатой в руке. С другой стороны кабины на подножке с гранатой в руке стоял комиссар Юровский. Высланная вперёд разведка нашла подходящую огневую позицию и подготовила данные для стрельбы. Произведя залп, Москвин тут же отвёл дивизион обратно в центр.

Пришлось оставить и сильную позицию по реке Егорлык. Полковник Нестеренко указал группе новый рубеж отступления: насыпь железной дороги Белая Глина - Песчанокопская - Развильное - Сальск. Отступив за насыпь, он развернул дивизионы и поставил "катюши" на прямую наводку, подкопав землю под передними колёсами боевых машин.

Станцию Песчанокопскую оборонял дивизион моряков. Трижды немецкие танки пытались атаковать Песчанокопскую с разных направлений и трижды были отражены. Однако боекомплект дивизиона был исчерпан. Пришлось оставить и Песчанокопскую. Нестеренко послал разведку в Развильное с приказом отыскать штаб фронта. С разведчиками отправился и взвод боепитания. Морякам Нестеренко приказал в ожидании боеприпасов отойти в тыл и выспаться.

Днём полковник приехал к морякам. Издалека он уловил запах полевой кухни. Моряки уже проснулись и готовили обед. После обеда в честь начальства был дан концерт флотской самодеятельности. Начальник штаба дивизиона исполнил вальс-чечётку. Старший лейтенант Бискупский пародировал известного артиста эстрады. Затем хор исполнил "Катюшу".

Оставив комиссара досматривать концерт, Нестеренко выехал на правый фланг группы, в 49-й полк "катюш". Здесь, возле станицы Николаевская и хутора Поливановский, произошёл огневой бой "катюш" с немецкими танками. Немцы потеряли три танка. Ракетчики - одну боевую машину вместе с расчётом. Тем временем в районе Белой Глины гвардейцы уничтожили 15 танков и 35 грузовиков. Пехота 176-й дивизии прочно закрепилась на насыпи железной дороги Белая Глина - Сальск.

Лишь 2 августа вернулись разведчики, отправленные на поиски штаба фронта. Они привезли боекомплект в десяти грузовиках и доставили полковнику Нестеренко копию директивы Ставки от 28 июля. Согласно директиве, Южный фронт был упразднен, его войска переданы в Северо-Кавказский фронт маршалу Будённому. Малиновский той же директивой был назначен заместителем Будённого.

Уже после войны полковник Нестеренко встретил пропавшего офицера связи из штаба фронта, которого считал погибшим. Тот рассказал ему удивительную историю.

К офицеру связи штаба фронта предъявлялись исключительно высокие требования. Он должен был владеть навыками управления самолётом, водить автомобиль и мотоцикл, скакать на коне, переплывать вплавь большие реки, бегать на марафонские дистанции. И капитан Бороданков летал, скакал, бегал, гонял на мотоцикле и дважды переплывал в июле Дон.
В тот роковой день его У-2 был сбит подкравшимся со стороны солнца истребителем на подлёте к аэродрому Целины.

Самолёт завалился на крыло, мёртвый пилот вывалился из кабины. Из пробитого бензопровода на китель сидящему на заднем сиденье капитану хлестал горящий бензин. Превозмогая боль, капитан ухватился за резервный штурвал и успел выровнять самолёт, прежде чем тот плюхнулся в поле подсолнечника. При посадке самолёт перевернулся и капитана выбросило из кабины за две секунды до взрыва. Извиваясь всем телом, капитан избавился от горящего кителя и сбил пламя. С обгоревших рук клочьями отваливалась кожа. В это время на грудь капитану прыгнул немецкий мотоциклист. Ударить ножом он не успел: капитан первым разрядил в нападающего обойму пистолета. Второго мотоциклиста скосила пулемётная очередь укрывшейся в подсолнухах аэродромной охраны. Прежде чем потерять сознание, сильно обгоревший капитан сказал подбежавшим к нему пулемётчикам, кто он такой. Его вынесли с передовой и оперативно доставили в медсанчасть, а оттуда самолётом в госпиталь.

Два года безвылазно провёл капитан Бороданков в госпиталях. Ему сделали две сложных пластических операции. Руки остались изуродованными. Капитан научился держать обрубками пальцев блокнот и карандаш, поступил в юридический институт, успешно его окончил и после войны стал практикующим юристом. В 1958 году приказом министра обороны Малиновского он был награждён именными золотыми часами.