(Из книги «Эпоха застоя».)

После долгого знойного дня казалось, и вечер будет неторопливым и степенным. Но нет, едва перевалилось через остриё хребта солнце, как из-за противоположной гряды скал уже выглянула луна, сначала бледная, прозрачная, потом — по мере восшествия в зенит — всё набирающая спелую яркость, которая, в конце концов, не удержалась в вышине и обрушилась на долину массивными волнами вязкого, дымчато-жёлтого света. Чешуйчатым блеском засеребрилась речка, объёмнее, значительнее стали попадающие в поле зрения контуры и силуэты. Проявились и разгорелись спустившиеся низко-низко звёзды. Сразу стало холодно.
Ущелье с извивающейся на дне его речкой и дорогой над ней, с чёрными грядами гор по бокам, тянулось на лунный свет. Мягкие спокойные тени одиноких деревьев и зарослей кустарника лениво и вальяжно залегали в стороне, по обочинам дороги.
Путников было двое, юноша и девушка. Они вместе с компанией гуляли в окрестностях лагеря и незаметно для самих себя отстали от остальных, но, поняв это, догонять не захотели.
Поначалу они не придали значения возникшему вдруг вибрирующему гулу, напоминающему звук летящего самолёта. А гул нарастал, становился отчётливее. Более того, он будто бы завис над ущельем, судорожно заметавшись в лунной дымке, тревожа слух монотонными переборами тембра.
Что-то необычное было в этом гуле. Время от времени путники задирали головы, стараясь отыскать в пестроте звёздной россыпи движущийся подмигивающий огонёк, но напрасно.
— Странно, — сказала она.
— Да, — согласился он.
Помолчали.
— Здесь... была трасса?
— Наверное, — отозвался он.
Он остановился и стал всматриваться в небо.
Она же, пройдя ещё немного и вдруг не ощутив его рядом, замедлила шаг, ожидая, когда же он поравняется с нею.
— Ну и как? — спросила она.
— Нет самолёта. Да и был ли? Только гул.
— Это — эхо?
— Наверное.
— Заплутавшее эхо, э-хо… Оно как наша жизнь.
Они стояли на некотором отдалении друг от друга, смотрели на небо и изредка кратко переговаривались, скорее разгадывая смысл услышанного, нежели разбирая. Что-то произошло в мире, что-то изменилось в людях — стало легко и спокойно. И они как будто бы почувствовали вдруг всю несуразицу обид и огорчений, которые совсем недавно считали серьёзными.
— Эхо... гуляет по ущелью, от горки к горке. Да? Правда?
Он смотрел на неё и, не отвечая, шёл к ней.
— ...Или... память возвращается эхом.
— Память?..

По ночной дороге, над речкой, серебристой в лунной дымке, продолжался их путь. И бежала рядом шумливая речка, мимо тёмных лесистых склонов, под низкими холодными звёздами, на манящий лунный огонь; и спешила за ней, стараясь не упустить из виду, дорога. И металось от хребта к хребту заплутавшее эхо, будто бы пытаясь напомнить о чём-то, что было когда-то. И всё складывалось так хорошо… Вот только одна и та же мысль не давала покоя и юноше и девушке: почему-то казалось, что им не суждено быть вместе.

2008