Глава 173.




Для Сталина майские катастрофы в Крыму и южнее Харькова стали ледяным отрезвляющим душем.

Всего за месяц весенней кампании оказались наголову разгромлены пять советских армий и армейская группа. Более 400 000 красноармейцев, согласно хвастливой пропаганде немецкого радио, сдались в плен. И даже если допустить, что Геббельс по своему обыкновению что-то приврал, эта цифра в целом совпадала с имеющимися в Генштабе майскими донесениями с Украины и с юга России о числе пропавших без вести. Если добавить к этому оперативные катастрофы, постигшие 2-ю ударную армию южнее Любани, 33-ю армию под Вязьмой и ещё две армии в котле западнее Ржева, итоги зимней кампании выглядели для Москвы, мягко говоря, неутешительно.

И если выместить гнев на вечно хвором Шапошникове Сталин не мог по старой дружбе, а Жуков и так сидел в обороне как побитая собака, и заменить его Сталину было решительно некем, то отличившимся в Крыму досталось по полной программе.

Командующий Крымским фронтом генерал Козлов был отстранён от командования и понижен в звании и должности. Член Военного совета фронта дивизионный комиссар Шаманин был понижен в должности и звании. Та же участь постигла командующего авиацией фронта генерала Николаенко, командующего 44-й армией генерала Чернякова, командующего 47-й армией генерала Колганова. Начальник штаба фронта генерал Вечный на допросе не скрыл, что был повязан по рукам и ногам самоуправством Мехлиса. За сотрудничество со следствием понижать генерала Вечного в звании не стали. Зато не повезло Мехлису. Его сняли с должности начальника ГПУ Красной Армии, сняли с должности заместителя Наркома обороны и понизили в звании до корпусного комиссара.

Тем временем Гитлер торжествовал. 26 мая он покинул Ставку, приехал в Берлин, собрал заседание Рейхстага, потребовал для себя новых чрезвычайных полномочий в решении "всех вопросов, касающихся жизненно важных интересов немецкого народа" и получил эти полномочия. Из Берлина фюрер отправился в Оберзальцбург на встречу с Муссолини. Гитлеру как никогда нужны были итальянские дивизии на Восточном фронте. Муссолини резонно возражал, что и ему самому эти дивизии никак не помешают в Африке, где генерал Роммель, кажется, окончательно увяз под стенами Тобрука, и что он, Муссолини, вообще не уверен, возобновит ли вообще когда-нибудь Роммель наступление на Ливию, отобранную у дуче англичанами.

Гитлер заверил союзника, что генерал Роммель немедленно перейдёт в наступление. Затем он в самых заманчивых красках обрисовал дуче план вторжения через Кавказ и Закавказье в самое сердце британской колониальной империи - в колонии Передней Азии и Ближнего Востока.

- Вот увидите, уже этой осенью мои горные стрелки водрузят знамя Германии над перевалами Ревандуз и Ханаган. И тогда Черчиллю станет не до Ливии.

Тут уже у дуче разгорелись глаза, и он согласился на всё, чего хотел от него Гитлер.

Другим именинником этих дней был Гальдер. Он тоже оставил Восточную Пруссию и приехал на несколько дней в Берлин, где его чествовали как триумфатора в академии Генштаба. Как и в памятные дни июньского триумфа 1940 года во Франции Гальдер счёл возможным потратить целый день на визит к зубному врачу. Потом он был с семьёй в театре. Прежде чем вернуться в Ставку, 30 мая Гальдер нанёс частный визит отставному главкому фон Браухичу. О чём беседовали наедине старые друзья, осталось тайной.