Глава 131.




Поздно вечером 24 января 1942 года в штабе маршала Тимошенко в Сватово подводили итоги первой недели большого зимнего наступления войск Юго-Западного направления.

В целом в полосе действий ударных группировок фронтов обстановка развивалась благоприятно.

Совершенно иначе обстояли дела на правом фланге 6-й армии генерала Городнянского, где две стрелковые дивизии оказались втянуты в затяжные бои за Балаклею. Этот очаг сопротивления необходимо было подавить в ближайшие дни. В противном случае противник, подтянув сюда по железной дороге танки с пехотой и артиллерией из Харькова, смог бы опасно угрожать открытым флангам обходящих Балаклею группировок войск Тимошенко.

Похожая ситуация сложилась на северном крыле у командующего Южным фронтом генерала Малиновского. В то время как 57-я армия, прорвав оборону 17-й немецкой армии, успешно продвигалась на запад, её соседка, 37-я армия, топталась на юго-восточных подступах к Славянску, другому стратегическому узлу коммуникаций противника. Этот очаг сопротивления также необходимо было ликвидировать, прежде чем развивать наступление мобильными войсками на главном направлении через район Изюма.

25 января стрелковые дивизии полковника Бушева (337-я) и комбрига Неборака (253-я), усиленные танками 7-й танковой бригады полковника Юрченко, продолжали вести упорный бой за станцию Балаклея. Бой шёл среди пристанционных построек и на железнодорожных путях, где наступающими было захвачено несколько немецких эшелонов с боеприпасами. Гарнизон Балаклеи был окружён почти полностью, он связывался с Харьковом по узкому коридору, прикрытому опорными пунктами в Вербовке и Яковенке.

Командарм Городнянский с утра до вечера находился в войсках и делал всё возможное. Донесения о взятии Балаклеи в штабе Тимошенко ждали с минуты на минуту. Но его так и не последовало. Противник подтянул из Харькова значительные силы и контратаковал. Потери в дивизии Неборака были столь велики, что Городнянский разрешил ему с утра 26 января перейти к обороне. Неоднократные атаки дивизии Бушева на южную и юго-восточную окраины Балаклеи успеха не имели. В штабе Тимошенко решили ударить на Балаклею с тыла 6-м кавалерийским корпусом генерала Бычковского. Но Бычковский доложил, что его войска скованы противником на главном направлении и совершать маневр с выходом в тыл гарнизону Балаклеи у него нет никакой возможности. Кроме того, корпус расстрелял почти все снаряды, подвоз боеприпасов из тыла после сильной метели прекратился, и он, генерал Бычковский, потребовал немедленно доставить ему по воздуху хотя бы полмиллиона патронов. Тимошенко вызвал к себе начальника службы тыла. Грузовики с боеприпасами и фуражом после двухдневной метели встали намертво и добраться по заметённым дорогам до Бычковского не могли.

Такие же точно проблемы возникли и в 1-м кавалерийском корпусе генерала Пархоменко, наступавшем в полосе Южного фронта. Командующий фронтом генерал-лейтенант Малиновский попытался переломить неблагоприятное развитие событий на левом фланге прорыва и двинул вперёд резервную 9-ю армию генерала Харитонова на стыке 12-й и 9-й армий, достигших с начала наступления лишь незначительных успехов тактического характера. Успехи Харитонова оказались ещё скромнее: он не продвинулся вперёд ни на шаг. Стало ясно, что краматорско-артёмовская группировка противника с базой операций в Славянске очень сильна.

Продолжать в этих условиях большое зимнее наступление на главном направлении в соответствии с первоначальным планом Малиновский и его начальник штаба считали невозможным: фронт ударной группировки и без того успел вытянуться с начала наступления с 229 до 440 километров. Так 31 января завершилась сама собой, продлившись всего две недели, Барвенково-Лозовская операция.

"Все мы в ту зиму учились, учились в трудной обстановке, при наличии у противника преимущества как в материальном отношении, так и в отношении опыта ведения боевых действий в современных для того периода условиях. Такая наука не могла обойтись без ошибок и просчётов" - оправдывался после войны маршал Баграмян в своих мемуарах.

Достаточно неуклюжее оправдание для штабиста высшего командного звена Красной Армии, уже имевшего к зиме 1942 года за плечами неоценимый опыт оперативного руководства сражением за Украину, опыта, купленного слишком дорогой ценой. А чем же тогда занимались в штабах перед войной? Втирали очки начальству на парадах? Играли в лапту под видом учений? Строчили левой рукой доносы на профессионалов, как оно и подобает борющейся за место под солнцем обширной корпорации завистников, ханжей и серых троечников, выведенной Александром Дюма в завязке "Графа Монте-Кристо"?

Что может быть омерзительнее дорвавшейся до власти серости, топчущей, пачкающей, растлевающей и отравляющей всё вокруг себя?

И сколько бы продлилась война, если бы войсками Красной Армии командовали Тухачевский, Уборевич и Штерн, а не Шапошников, Тимошенко и Жуков?

Кампании 1942 года уж точно не понадобилось бы. Как не было бы ни сдачи Одессы, ни сдачи Перекопа, ни блокады Ленинграда, ни сожжённых при отступлении деревень под Москвой.