Глава 126.




После непродолжительной артподготовки стрелковые цепи 38-й армии поднялись и, невидимые для противника из-за сильной метели, устремились по льду к обрывистому западному берегу Северского Донца. Противотанковые орудия, миномёты и ручные пулемёты везли за собой на полозьях и на широких специальных лыжах. Порывистый северный ветер валил бегущих с ног, бросая в лицо пригоршнями колючий снег. Ослеплённый метелью противник вёл сильный огонь из миномётов, но эффективность стрельбы вслепую была невелика. Стрелковые цепи повсеместно преодолели реку, вскарабкались на обрывистый берег и там быстро укрылись в балках и оврагах, которыми была изрезана равнина.

Полковник Иванов находился на одном из трёх временных командных пунктов, заранее оборудованных на восточном берегу, и собирал донесения от командиров дивизий. Командарм Москаленко в сопровождении генерала Шерстюка, у которого принимал дела, с утра объезжал войска. За день Москаленко побывал почти во всех дивизиях. Вечером он возвратился в штаб армии усталый, возбуждённый и недовольный: ни один населённый пункт на западном берегу не был взят.

- А что вы хотите? Гвардия Руссиянова ещё не подошла, его дивизия участвовала в бою только артиллерией, - разводил руками генерал Шерстюк.

Новый командарм, с которым полковник Иванов был знаком всего три дня, успел показать себя толковым генералом и вспыльчивым человеком. И теперь, вечером 9 марта, он наговорил по телефону командирам дивизий много такого, о чём сам же вскоре пожалел.

- Вот что, голубчик. Отправляйтесь сами к Горбатову и Тер-Гаспаряну и там на месте разберитесь, что к чему, - обратился командарм к начальнику штаба.

Александр Васильевич Горбатов, командир 226-й стрелковой дивизии, уже своими именем и отчеством чувствовал себя обязанным соответствовать самым строгим требованиям. В отличие от своего тёзки это был рослый и статный генерал с голубыми глазами. Зато чертами лица и искусством стратега он бесспорно походил на Суворова. Полковник Иванов очень скоро это отметил.

Все командиры дивизий оценивали результаты первого дня наступления как большой успех, и только генерал Горбатов, продвинувшийся ничуть не меньше прочих, расценивал итоги дня как неуспех.

Горбатов сразу усадил Иванова к столу, на котором была развёрнута карта.

- Диспозиция на завтра никуда не годится. Атаковать Верхний Салтов в лоб - только терять без всякой пользы войска. Дома в Верхнем Салтове тянутся по фронту на два с половиной километра. И из каждого строения будет вестись огонь по моим наступающим цепям.

- Что вы предлагаете?

- Предлагаю вместо атаки на Верхний Салтов атаковать с двух сторон Рубежное во взаимодействии с дивизией Тер-Гаспаряна, а уже оттуда ударить на юг во фланг и тыл гарнизону Верхнего Салтова. С этой стороны противник сможет вести огонь по моей пехоте только из нескольких строений на северной окраине. Заняв Верхний Салтов, продолжить движение на юг и вместе с левым соседом атаковать Старый Салтов.

- В таком случае предлагаю поехать вместе к Тер-Гаспаряну.

Полковник Тер-Гаспарян был внешне полной противоположностью генералу Горбатову. Это был очень подвижный брюнет, громко и темпераментно говоривший с сильным кавказским акцентом. Втроём два полковника и генерал без труда согласовали перегруппировку на 8 марта.

- Очень не хватает нам танков, - посетовал гостеприимный Тер-Гаспарян.

- К сожалению, 10-я танковая бригада ещё не получила технику.

- А вы обратитесь непосредственно к генералу Тамручи, начальнику бронетанковых и механизированных войск в штабе Тимошенко. Наверняка он изыщет возможность прислать нам хотя бы батальон.

Тамручи был наставником Иванова в военой академии и угодил пять лет назад под кадровый разгром. Полковник Иванов оставался в полном неведении относительно дальнейшей судьбы Тамручи после его ареста. Теперь он немедленно связался с генералом по телефону. Разговор получился душевный. Утром 9 марта на передовую к Иванову подошла рота танков 10-й бригады, а вскоре прибыл и полковник Бутман-Дорошкевич. Он доложил, что вся его бригада подошла и сосредоточена на восточном берегу Северского Донца.