ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Добавить сообщение

Дверь в тюремной стене. Полная версия.

Автор:
Автор оригинала:
Изабелла Валлин
Москва.

Бутырская тюрьма.
Камера предварительного заключения.
Ночь.

«Молчи, щенок, молчи» - бормотал сквозь сон сосед по камере.
Борис думал о пирожках матери и плакал. Эти пирожки с яблочным вареньем были символом семейного уюта. Его мучил голод. Наутро дали суп под названием «рыбий хуй», сваренный из рыбьих костей. Борис запомнил первую ночь в камере на всю жизнь.
Ему было тогда шестнадцать лет.
******

Марьина Роща.

Борис вырос в полной семье. Отец полковник. Мать бухгалтер, из семьи военных. Родители образцовые обыватели: крепкие, ладные, с хорошо промытыми мозгами. В доме царил порядок и достаток. Нахватало только любви. Мать выполняла приказы отца беспрекословно.
Подвыпивший дальний родственник рассказал, что в первую брачную ночь отец избил мать для профилактики.
Отец был из Бендер. Дед говорил : - «Все вы москали». Его спрашивали: - «А сам ты кто?». «А я Австрияк!»
Отец и дед свободно говорили по-немецки.
«Лаял на уроке немецкого языка» - запись в дневнике Бориса.
Борис ненавидел уклад здоровой советской семьи. Правила казались надуманными, отношения фальшивыми, направления ложными.
Борис отрицал направления. В его жизни не было места любви.

Криминальная жизнь сулила свободу. Он ушёл из дома в одиннадцать лет. Отец искал его. Силой приводил домой. Запирал. Бил. Потом, поняв наконец, что это не метод, пытался найти общий язык. Было поздно. Борис снова сбегал. Возвращаться к жизни мирного обывателя не мог и не хотел.
Воровал, участвовал в ограблениях.
Криминальная жизнь обещанной свободы не дала.
Он старался держаться в общей связке на длинном поводке, ускользать из-под контроля. Хотел учиться.
Ходил на интенсивные курсы: компьютерные, иностранных языков, йоги, восточных единоборств. Обучение часто обрывалось по причине отбытия в места заключения.

Борис любил читать. За хорошими книгами в скромной тюремной библиотеке была очередь. Когда не было чтива, он мысленно повторял то, что учил на курсах.

Как наступал вечер - начиналось:
- Миша, а Миша?. Да не Миша ты, а Маша….

Борис уходил в чтение, чтобы не слышать

Он вырос с Мишей в одном дворе. Борис не понимал опущенных - трусов и слабаков.
Они прятались под лестницей, где была полная темнота. Прочие зеки входили в темноту и хватали на ощупь первого попавшегося.

-Да чё ты, Борис? Сходи. Отсосут.
Он отнекивался.

Кого-то тюрьма уродовала, кого – то спасала от пьянства и наркотиков, для кого- то была единственным кровом.
Тяжелей всего было сбившимся с пути обывателям, тем, кто верил, что потом будет как раньше.

В общей сложности Борис отсидел десять лет.
Сгорал раз за разом. Особенно не горевал. Главное – пережить в камере первую ночь.

Потом пошла масть. Выдвинули. Начал с бизнеса квартирами алкоголиков. Дальше – лучше. Барином зажил. Собаку породистую завёл, молочно-белого бультерьера. Нордом назвал.

По типично припухшим скулам было видно, что Борис сидел.

Он был на приёмах у министров, у крупных воротил, слишком хорошо знал, что даром ничего не даётся, знал, что его выдвигают, что бы подставить.
Один из близких друзей Бориса Назар делился планами на будущее: собирался в последний раз ограбить банк, а потом скрыться с женой где ни будь в глубинке.
Какие планы? Какое будущее?
Удалиться в глубинку для Бориса был не вариант. Он бы умер от скуки.
В свои тридцать пять он жил год за два, с комфортом, выглядел стереотипным предпринимателем, связанным с политикой и криминальным миром: холёным, широким в кости, крепким, немного грузным. При своей грузности он двигался легко и пластично. В его выразительных серо-голубых глазах светилось не святой лампадой томное любопытство. Он носил очки в тонкой оправе. Деловые встречи, заключение сделок сопровождались бурными кутежами, но в повседневной жизни он был в режиме самодисциплины. Раз в месяц Борис брился на-лысо. Ему шло. У него была красивая форма черепа. Через неделю после бритья затылок Бориса становился плюшевым как у верного друга бультерьера. Хозяин и собака были во многом похожи – оба лобастые и мускулистые.
Своей представительностью Борис подкупал сердца дам, любил походя снимать на улице непрофессионалок, которым платил как профессионалкам.

Борис, особо опасный преступник, выдвинутый авторитетами, занимавшийся спекуляциями крупной недвижимостью, был далеко не ангел, но с наступлением сумерек он становился ангелом. Крылья на спине не прорастали, нимб над головой не загорался.
Приходило озарение. Мысли летели свободно, широким фронтом, охватывая огромные пространства.

Борис набирал скорость, и нёсся на своём серебристом БМВ по загородному шоссе в никуда по путеводному лучу случайной машины.
Он включал мягкий джаз и наводил резкость в разброде чувств.
Рябь эмоций угасала. На глади душевного покоя начинали мелькать, словно хребты неоновых рыбок, вспышки чужих жизней, которые становились его собственными, прожитыми, забытыми, но вдруг восставшими из небытия.

Доля секунды – и он урвал фрагмент длинной в полсотни лет. Пейзажи далёкой страны, лица незнакомых людей вдруг стали до боли родными. В этот момент хорват по имени Милан мчал на родину по открытому шоссе Баварии на видавшей виды машине. Много лет назад, когда политическая карьера в родной стране не удалась, он с семьёй эмигрировал в холодную Скандинавию. Жизнь не ладилась. Казалось всё нормально. Но в доме словно жили ненавидящие нивидимки. Тоска и беспокойство гнали сон, подтачивали здоровье. Не первый раз он так срывался - гнал как сумасшедший часами, потом спохватывался, подумав, что дома наверное уже забеспокоились, Милан поворачивал обратно. На этот раз повернул слишком резко. Машина потеряла управление. Началась паника.
- Спокойно! Тормози плавно, идиот! Съезжай на обочину. Поспи часок.
Возникший в сознании голос незнакомого человека давал чёткие указания, что делать, успокаивал, помогал собраться. На сжатой временем адреналиновой волне удивлению не хватило места.
- Мужик, не знаю, кто ты, я твой должник.

Борису нравилась игра.
Незнакомые жизни оставляли в сознании яркий след. Спасённые люди - неизменно авантюристы, родственные души, связь с которыми сохранялась навсегда. Они мысленно беседовали, советовались, делились информацией.

По дороге на Ярославль Борис ездил много раз.
Там, в Ярославской тюрьме у него открылся дар, и началась игра.

Там три года назад он поднял восстание, потом провёл в изоляторе полгода.

Борис заступился за старого заключённого, сидевшего долгий срок, но так и не нажившего ни авторитета, ни друзей. Борис пожалел раздавленного жизнью человека, который был ему никем. Тот не поблагодарил, не поднял глаз.

Старика ударил ответственный за порядок, ударил ни за что, просто для острастки других. Старик, привыкший принимать удары безропотно, упал, истекая кровью.

Администрация тюрьмы выбирала ответственных за порядок из самых шкурных зэков. Те, в свою очередь, выбирали в помощники себе подобных.
«Мы с тобой потом поговорим» - : сказал ответственный. В глазах «хаты» Борис был обречён.
В душевой его ждали.
Борис был здоровый, как вол. В драках выручала психопатичная ярость и молниеносная реакция.
Он блеснул обломком бритвы, зажатым между пальцами. В подобных конфликтах ставка была одна – жизнь. Мрази оскалились, но тронуть не решились. У Бориса был «стаж» по разным тюрьмам. Входивший в категорию особо опасных преступников, он имел друзей среди криминальных авторитетов и умел за себя постоять.
За Борисом поднялись остальные. Надоел произвол «ответственных за порядок».

«Отдохнёшь в изоляторе» - сказал начальник охраны, после подавления восстания.

В душегубке изолятора его привязали к лежанке, оставив свободной лишь левую руку.
Словно заживо похороненный он задыхался, глотая слёзы малодушия.
Ему хотелось истошно кричать, пока не кончатся последние силы.
«Слабак» - это он сам подумал или кто-то сказал?
В камере сразу стало прохладно.
Паника прошла.

Борис почти всё время спал. Просыпался днём с чувством сытой усталости. Перед ним стояла тарелка баланды, к которой он почти не притрагивался. К необъяснимости состояния относился созерцательно. Он заторможено шарил глазами по стенам камеры, казалось, что на них переливаются и дрожат блики волн. Охрану тоже одолевала блаженная заторможенность. Никто не задавал вопросов, воспринимали как есть: - «Надо же - ни ест, не пьёт а, живёт».
Борис отчётливо слышал шум волн, чуял запах моря, доносимый дуновением ветра. Во рту иногда чувствовался привкус еды, явно не тюремной, еды, которой он никогда в жизни не пробирал. Иногда был привкус вина и чувство опьянения, лёгкое и при этом долгое. Многочисленные яркие события мелькали в проёме закрывающейся двери памяти. Он тщетно пытался ухватить хоть маленькую ниточку из этого огромного полотна. Так он стал тренировать память сквозь толщу одуряющего марева висевшего над ним. Вечером Борис проваливался в сон, как в обморок. За мгновение до этого в камеру словно врывался сквозняк. Приходило чувство, что он кого- то с нетерпением ждёт. В преддверии сна всё же было несколько ступеней, на которых усилием воли он пытался удержаться.
В последнюю ночь в изоляторе ему это удалось. Он увидел свет. Стена словно таяла. Открылся проём, из которого пахнуло морем и осенью. Он увидел вечерние огни приморского городка. В проёме появилась молодая женщина. Её каштановые волосы развевались на ветру. Борис вдруг почувствовал себя абсолютно свободным

Он слышал звук проезжающего трамвая, музыку из ресторана, чужую речь, которая была понятна.
Приморский город и женщина были словно знакомы с детства или даже ещё раньше, как будто он прожил там множество жизней.

Полгода полусна в изоляторе закончились, и Бориса перевели на обычный режим. Вернувшись, он узнал, что старик, за которого он заступился, вскоре умер
. « Эх, пропала жизнь за зря".

В тюрьме никто не спит безмятежно. Тревога, страх, ярость, отчаянье накатывают сильнее в тишине, в спёртом воздухе ночных камер.
Но в ночь, когда Борис вернулся, все как выключились.
Одновременно заснули. Одновременно проснулись.

********************************************************************
С тех пор как Борис вышел из тюрьмы прошло три года.
В проблеске памяти всё ещё сиял портал в стене Ярославского изолятора.
Он не пытался объяснить себе, что это было.
Жизнь катилась гладко.

Гарик друг приснился вдруг. Весёлый был бандит, бесшабашный. Все, что зарабатывал, просаживал в кабаках. Типичный обыватель от криминала. Жил одним днём, случайным заработком, довольствовался случайными связями.
Однажды к нему пришла женщина и заявила, что родила от него ребёнка. Возможно, она его с кем то спутала. Гарик спорить не стал. При очной ставке, предполагаемые отец и сын взглянули друг на друга скептически. Отец показался сыну мальчишкой, а сын отцу старичком. Гарик ушёл, пообещав прислать денег. Про обещание забыл. Память у него была плохая.
Единственно, что представляло для Гарика ценность – его коллекция фильмов про Джеймса Бонда. Крутил постоянно, как фон.
Однажды Гарик поднялся. Авторитеты выдвинули в бизнес по спекуляции крупной недвижимостью. Представительным стал. Двух постоянных баб завёл. Хорошо зажил, но вскоре умер от передозировки героина. Бабы ему в день смерти названивали, дозвониться не моги. За него друзья отвечали, что занят. Выяснять, как вышло, не стали. Авторитеты похороны справили, бабы попрощаться пришли.
Осталась после него коллекция фильмов про Джеймса Бонда.

Место Гарика занял Борис.
******

Середина лета. Загазованная Москва. Улица Горького. Час пик.
Солнце пекло, асфальт плавился, пробка гудела и не двигалась.
Борис покуривал, глядя с завистью из окна машины на свободно текущий поток пешеходов.
Он прибавил звук плеера. Репертуар был разнообразен: от блатных песен до поп и рок шлягеров. Забавляло, что он понимал тексты песен на иностранных языках. Однажды на улице к нему обратился растерянный турист с картой в руке. Борис понимал каждое слово, но не знал, что за язык.
Иногда в пробуксовках времени, память вдруг вспыхивала отдельными фразами, эпизодами.
Вот и сейчас вспомнил, как сказала женщина, уводившая Бориса из камеры в портал: « Новая жизнь – новое имя – Гринберг Баск»
- Почему Гринберг?
- Зелёная Гора. Карпаты. Один из твоих предков был знаменитым гайдуком.
- А Баск?
- Ты чем-то на похож баска - те тоже горцы, воины.

Ада – так её звали.

Затянувшись сигаретой, Борис выдохнул облачко дыма и увидел в нём Аду, идущую c отрешённым видом, при этом ни на кого не натыкаясь. Борису показалось, что улица опустела, наступила ночь. Послышалось эхо стука каблучков.

Её лицо стало жёстче, появилось циничное выражение напускной драмы, волосы тоже стали жёстче, манера резким кивком откалывать их с лица, предавала ей бунтарский вид.

Он вспомнил, как за окном её квартиры сменялись сезоны. Замелькали смазанные кадры иного времени: лица, города, страны.

Поток машин, наконец, тронулся. Борис притормозил рядом.
- Привет. – сказала Ада обыденным голосом, даже не глядя на него, садясь в машину, как само собой – Поехали домой.

Езды было десять минут знакомой дорогой.

Он припарковался у подъезда.

«Наверняка, в Ярославском изоляторе со мной мудрили, воздействовали какой -то дрянью : газом, или излучением.»

Мысль, что кто-то управляет его сознанием, вызвала волну протеста.

- Не пойду к тебе.
- Тебе у меня нравилось. Если хочешь, можем в машине поговорить.
- Да, мне у тебя нравилось. Не обижайся. Поедем лучше ко мне?


Дорогой, за шутливым разговором не о чём Борис немного расслабился.

За дверью раздался радостный лай.

«Все вон!» - крикнул Борис расположившимся на диване у телевизора молодчикам в кожаных куртках. Ребята поднялись. «Выгулять Норда! Не возвращаться пока не позвоню» - добавил Борис, вручив одному из парней поводок.

Ада вошла и огляделась: - «Я снова здесь…. на этом ковре, что на стене, тебе в запое привиделись огни светомузыки»
- Тоже видела?
- Не посчастливилось. Иногда вставали с тобой среди ночи, садились в машину, ехали, куда глаза глядят, и ты рассказывал о себе истории.
- Почти как муж и жена.
- По-разному было.
- Как на счёт супружеского долга?
- Кому должна – я всем прощаю. Когда ты изменял, у меня начинались приступы удушья, в глазах темнело и ноги подкашивались. Ненавижу твою раздолбанную кровать.
- Что ещё ты у меня ненавидишь?
- Картину в спальне.
- Я и сам её не люблю. Всё - таки вещь: большая, маслом написана.

Чудовищную копию картины «Охотники на отдыхе» Борис получил за долги.

- Чего ты хочешь?
- Молча пить водку и тупо смотреть фильмы про Джеймса Бонда, как представлю, сколько лет тебе надо учиться, чтобы понять, то, что я должна объяснить вкратце. Думаешь, я много знаю? Я просто шла сегодня по улице. Ты тормознул, предложил подвезти. До сегодняшнего дня я тебя никогда не видела. Только с сегодняшнего дня для меня прошло много лет. Было время поразмышлять над твоей жизнью, над будущим, которое теперь для меня далёкое прошлое. Я вернулась.
Пласт времени в разрезе – это интересное зрелище
.
Ты потомственный военный с уникальной генетической памятью! Предлагаю съездить на экскурсию.
- Куда?
- Приедешь - вспомнишь,
- Странно с памятью. Раздвоение, разрывы, провалы.
- Встретишь интересных людей, поговоришь на эту тему.
Люди помнят своё будущее, особенно те, кому есть что вспомнить.
Просто само сознание этого факта часто невыносимо.
Экспериментальный проект. Не понравится – можешь в любой момент соскочить.

«Так я и поверил!»

- Кто ты такая?
- Твой ангел хранитель.
- Не похожа.
- Почему
- Вид порочный.
- Я ангел с ярко выраженными признаками пола.
Память выпадает, чувства остаются.
Я прожила с тобой остаток жизни до самой твоей смерти. Ты помнил даже то, что за чертой. Благодаря тебе я увидела большую чёрную долину. Чуть не угодила туда следом. Я тебя очень любила. Больше не люблю. Лишние эмоции только мешают. Ты не любил. Я была для тебя приспособлением для онанизма.

Если надумал, нечего с собой не бери. Даже зубную щётку.
- Почему?
- Её выбросить пора.

- Дай минуту .

Уходя, он взял на всякий случай пистолет.
- Далеко поедем?
- Далеко. Своим не говори.

«Шереметьево» - сказала Ада тормознувшему на потрёпанных «Жигулях» пенсионеру.
Только сели, Ада тут же уткнулась Борису в плечо
- Устала. Можно посплю?

На открытом шоссе машину задержал наряд.
« Так и знал!» - Борис сжал пистолет в кармане.
Ада приоткрыла глаза: - «Ещё не приехали» и, сладко улыбнувшись, снова уткнулась ему в плече.
Была обыкновенная проверка документов водителя.

Аэропорт «Шереметьево».
Борис с интересом рассматривал чужой паспорт на имя Баска Гринберга со своей фотографией: - «Зачем пистолет взял? Придётся выбросить» .
- Куда летим?
- За океан
- За какой?
- Увидишь - вспомнишь
******
Рокот мотора сверлил оцепенение знойных пампасов

Борис мчал на старом мотоцикле, груженном амуницией. Далеко за ним в клубах пыли тащилась колонна грузовиков.

Люди верили в него. Каждый из них в критический момент жизни обрёл дар и призвание. Потом были годы подготовки.

По обе стороны пыльной дороги мелькали столбы кактусов, редкие облупленные коробки домов. Кто-то выходил, приветственно махал.

- О, Баск едет.
- Вернулся. Отдыхал в Аду или в Раю.

- Банда Родригеса наконец уберётся. Говорят – Баск святой. Если ему молиться он приходит на помощь.
- А ещё говорят, он людей расстреливает.
- Предателей и головорезов. А потом его душа спускается в ад и разделяет страдания грешника.

Покорёженный, изрешечённый пулями щит с надписью «Частная территория» валялся на земле, колючая проволока ограды была перерезана. Что на этот раз осталось от бараков казарм, можно было себе представить. Местные жители не соглашались охранять территорию лагеря ни за какие деньги.
Территория поросшая высокой сочной травой была словно остров иного времени среди выжженного солнцем ландшафта.
Когда строили подземный ангар, местные жители слышали подземный взрыв и решили, что началась война.

Как только отряд покидал лагерь, появлялась банда наркобарона Родригеса и объявляла территорию своей. Они вывозили из лагеря всё: от устаревшей аппаратуры до пустых пивных банок. Продавали как реликвии.

Паломники пробирались тайком, группами и в одиночку, искали, что осталось. Они слышали гул из-под земли, но до ангара не добрались.

На бетонных стенах казарм, заляпанных всякой дрянью, послания Богу и дьяволу в текстах и картинках. У подножья стен засохшие букеты цветов.
В этот раз какой- то романтик притащил сюда старую железную кровать.

« На каждой базе такой бардак. Власть переходит из рук одной банды в руки другой»

Отяжелевшее солнце, наливалось красным, словно, насосавшийся кровью комар. Дым сигары отгонял мошек: - « Вот я и дома. Добро пожаловать всем, кто решил стать Богом.
Наше дело - миссия, а не спорт.»

Жалюзи на окнах были спущены, но Родригес не снимал солнечных очков.
Он вальяжно развалился в кресле со стаканом виски в руке.
Шеф полиции нервно курил, глядя на карту округа: -«Ещё одна деревня пропала. Они просто ушли неизвестно куда»
- Почему неизвестно? Известно. В сторону проклятого лагеря. А оттуда либо вознеслись на небеса, либо провалились в преисподнюю. Никаких следов.
- Сенатору не понравится. Куда они ушли – это вопрос второй. Первый – почему. Спросят с меня. Баск с санкцией Бог знает чего, нагрянул, учинил тут, и исчез.
******

Скандинавская глубинка.
Утренняя сельская идиллия была нарушена иноязычным говором небольшой толпы.
- Алё! Полиция! У меня по участку какие- то странные люди в пончо бродят и едят мою малину – кричал в трубку потрясённый фермер.
*****
- Ещё одна экспериментальная группа прошла телепортацию. Как думаешь, не пропадут?
- Куда власти денутся. Примут. Типичные беженцы. Отношение к эмигрантам везде шкурное. Если будут держаться кланом – не пропадут.
- Представляешь Милан, в будущем мини ангар у каждого в кладовке.
- Будет ещё проще - пластину из кармана достал, развернул, под ноги кинул, стал и исчез.
- Вдруг не туда попадёшь? Гарантии никакой. Не только место, но и время.
- Баск! Ты даёшь! Скажи ещё - измерение.
- И скажу. Я бы так жил. Полная свобода случая.

Собирая Молитвы
В холщёвый мешок
Собирая желанья
В брикетах
спрессованных всмятку
Задумчивый Бог
По дымящейся свалке идет
И жуёт на ходу
Шоколадку

Отзыв:

 B  I  U  ><  ->  ol  ul  li  url  img 
инструкция по пользованию тегами
Вы не зашли в систему или время Вашей авторизации истекло.
Необходимо ввести ваши логин и пароль.
Пользователь: Пароль:
 

Проза: романы, повести, рассказы