http://www.obshelit.com/works/14811/

Трое маленьких фей сосредоточенно смотрели в волшебное зеркало
- Ничего не вижу, мрак и туман – прошептала Тамандра
- Чую запах серы и смрад - прошептала Марилина
- Нашла! Слышу яростный звериный крик! - воскликнула Джизмари
- Что за зверь? – хором спросили Марилина и Тамандра
- Плачет ребёнок. Нечеловеческий ребёнок.
- Где?
- Мы скоро узнаем.

Томка ещё не умела толком двигаться. В свете, проникающем сквозь плотный покров Томка видела свои ручки, вытягивая их вперёд, рассматривала свои пальцы, поднося их к самым глазам. Она ни как не могла высвободиться из-под этого покрова, упираясь в него руками, головой, она всё больше злилась. Поэтому родилась со свирепым рёвом и стиснутыми в ярости кулачками. Молоденькая мамаша испугалась крика, злобной гримасы, навалившихся трудностей быта. Она представляла материнство в умильно – ханжеских картинках. А тут кошмар какой то! Вот не было печали!

Томка чувствовала себя неуверенно в новой ситуации. Опять поднималась ярость.
Томка отчаянно кричала, мама приглушённо рычала.
« В моё время такого не было. Теперь дети как бесом одержимые, орут так, что придушить хочется» – ворчала старая акушерка.

Родители Томки были одной породы - низкорослые, коренастые, круглоголовые, с детским румянцем на лицах и совсем не детскими мохнатыми телами с нарочито выпирающими признаками пола. Они не обладали ни умом, ни силой. Удержаться в жизни на человеческих позициях им помогала нечеловеческая пронырливость. Их выдавал звериный запах, от которого они не могли избавиться, даже если бы были очень опрятными. Но они были ужасными грязнулями, устраивали бардак, где бы ни появлялись. От этого им становилось только весело. Верхний мир отторгал их. А в родной низший мир им возвращаться совсем не хотелось. Слишком дорого заплатили, чтобы выбраться наверх. Несмотря на живость и весёлость они были злы, безучастны к чужому злу, ужасно похотливы, часто, шумно ругались, но всё - таки надеялись, что любовь к ребёнку примирит их с более светлым миром.

Томка таращилась невидящим взглядом или закрывала глаза, заходясь криком даже во сне, а родители опасливо косились друг на друга, приходя к одной и той же жестокой мысли. Но Томка была нужна для получения жилплощади.
Любовь к ребёнку не приходила. Томку надолго оставляли одну в кроватке с высокими перилами в холодной грязной комнате.

У маленьких фей не было постоянного адреса.
В поисках где похуже, где они нужней всего, феи часто переезжали.
К Томке фей привёл запах дыма из старого бревенчатого здания. Девочка стояла мокрая в уделанной кроватке, а вокруг всё пылало.

Масляный радиатор мало грел и много вонял. На его раскаленную решётку упала пелёнка.
Это Томка сгребла грязную пелёнку и выбросила её из кроватки.
Плачь отзывался эхом в пустой комнате. Ему вторили поколения детей – инкубов, не вызывающих жалости, а только действующих на нервы.
С приходом фей всё устроилось – они решили взять Томку под опеку. Родители – люди не серьёзные. Инкубы - что с них взять.

Хотя после учинённого Томкой пожара семью немедленно выгнали из съёмной квартиры, они быстро нашли другую на той же улице. Новая квартира, как и прежняя, была убогая и холодная.
С появлением фей старое бревенчатое здание покинули полчища клопов и тараканов, а так же колония крыс.

Нелюбимый ребёнок, как жемчуг, который не носят. Он тускнеет, мертвеет и через какое то время совсем не выглядит как украшение. Нужно долго носить его не снимая, пока он не отогреется и белизна обретёт множество цветных оттенков, заиграет нежными перламутровыми переливами. Любого ребенка можно отогреть, пока человек ещё ребенок. Возраст не является критерием взрослости, но основной компонент определения человека – ребёнка – это чистота его души.

Томка повеселела, появился аппетит, по вечерам быстро засыпала, перестала плакать даже во сне. Безалаберные родители не удивлялись, когда после долгих отлучек, находили Томкину кроватку сухой и чистой – гуляй рванина, сама зашьётся. Но главное – запах. Вместо вони грязных пелёнок в коморке воцарился запах лаванды и мяты. И ещё – Томке стало тепло и мягко. Как только родители уходили, к Томке в кровать прыгала большая кошка по прозвищу Медок. Кошка жила в параллельном мире, была другом и помощницей маленьких фей . Что может быть лучше живой игрушки, о которой нужно заботиться не понарошку, а по- настоящему? Медок могла прикинуться больной, беспомощной, но тут же выздоравливала, если приласкать, похвалить, поделиться кусочком еды . Обращаясь к ней, Томка училась говорить.
Малышка быстро освоила три языка: магический, кошачий и человеческий.

Родители не понимали, каким образом дочь, с которой практически не разговаривали, вдруг заговорила отчётливо и внятно. Иногда в магическом языке они узнавали свой забытый язык инкубов.

Наконец у родителей проснулся интерес. Мама стала мало – помалу проявлять заботу, заниматься хозяйством.
Папа начал играть с Томкой. Любимой игрой стало подбрасывание к потолку. Томка визжала от восторга. А мама любовалась своей храброй летающей дочкой.
Наконец их можно было назвать семьёй.

Три маленькие феи смотрели в волшебное зеркало:
- Они становятся людьми.

Продолжение следует