ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Добавить сообщение

Кампания 1941 года. Глава 53

Автор:
Глава LIII


25 и 26 июля группа Качалова (145-я стрелковая дивизия в центре, 149-я – уступом слева и 104-я танковая – уступом справа) продолжала вести наступление вдоль шоссе Рославль-Починок, преодолевая сильное огневое противодействие медленно отступающего противника. К вечеру 26 июля группа вышла к реке Хмара, пересекающей шоссе под прямым углом в нескольких километрах юго-восточнее Починка. Противник отошёл за реку, взорвав за собой мост. Генерал Качалов поставил дивизиям группы задачу: в течение 27 июля форсировать реку каждой на своём участке. Ночью разведчики и сапёры разведали переправы, и с рассветом все три дивизии продолжили наступление. Оно велось под сильным миномётным и артиллерийским огнём противника, и каждый километр продвижения давался группе ценой чувствительных потерь. 28 июля дорогу группе преградил пехотный полк СС «Великая Германия». Отозванный Гудерианом из-под Ельни, он был усилен корпусной артиллерией и занимал сильные оборонительные позиции на широком фронте, прикрывая Починок с юго-востока. Превосходство обороняющихся в артиллерии сделалось угрожающим. 29 июля на флангах группы Качалова появились немецкие танки: в бой вступила 18-я танковая дивизия генерала Неринга, снятая Гудерианом с левого фланга танковой группы. Наступление Качалова захлебнулось, его левый фланг, где с утра ещё продолжалось продвижение, был к вечеру отброшен на исходный рубеж. На правом фланге в течение 28, 29, 30 июля шло встречное танковое сражение. Немецкие танки действовали из-за прикрытия сильной противотанковой обороны. 104-я танковая дивизия ежедневно теряла несколько сот человек экипажей, лёгкие танки горели, тяжёлых было мало. Танков КВ было всего два, но они буквально терроризировали противника, неуязвимые для его орудийного огня. Ежедневно они возвращались из боя с сотней свежих следов от прямых попаданий на броне. К исходу 30 июля запасы топлива и снарядов у 104-й дивизии стали подходить к концу, связь со штабом группы прервалась. Разведка, отправившись выяснить причину возникших проблем, вернулась с неутешительным донесением: дивизия обойдена с флангов и окружена. В середине дня 31 июля на КП дивизии приехал на командирском T-34 прорвавшийся через вражеские аванпосты Качалов и приказал наступать в северном направлении: он только что получил из штаба фронта информацию о встречном ударе, который нанесёт в направлении Починка с запада 13-я армия, чтобы, объединив усилия с группой Качалова, вместе выйти из окружения. Отдав этот приказ, Качалов вернулся на свой командный пункт в Стодолище тем же путём, каким прибыл, и немцы не смогли остановить его «тридцатьчетвёрку». Около 5 часов дня 1 августа после сильной артподготовки и продолжительной бомбардировки с воздуха 100 танков 3-й немецкой танковой дивизии смяли левый фланг 222-й стрелковой дивизии, прикрывавшей Рославль с запада, и устремились прямо на Рославль по Варшавскому шоссе. Следом в прорыв вошёл полк мотопехоты, за ним по пятам двигались 4-я танковая дивизия, 10-я мотодивизия и 7-я пехотная дивизия. Началось тщательно подготовленное Гудерианом наступление на Рославль. Наступление велось тремя колоннами с разных направлений: с запада, северо-запада и северо-востока. Помимо 3-й, 4-й и 18-й танковых дивизий, 10-й мотодивизии и полка «Великая Германия» в наступлении участвовали семь пехотных дивизий 7-го и 9-го армейских корпусов, подтянувшихся из-за Днепра. Главный удар наносил 24-й танковый корпус с запада вдоль Варшавского шоссе. Движущиеся в прорыв следом за танками и мотопехотой пехотные дивизии одна за другой разворачивались на Варшавском шоссе фронтом на юг, в результате чего это шоссе, ещё накануне служившее рокадным шоссе для русских, 1 августа стало рокадным шоссе для немцев, создавших вдоль него сплошной фронт, обращённый на юг. Случилось то, что не могло не случиться: Гудериан нанёс танковый удар в стык между наступающими в расходящихся направлениях гомельской группировкой и группой Качалова. То, что на пути к Рославлю у танкистов Гудериана оказалась лишь одна 222-я стрелковая дивизия, всецело лежало на совести Жукова, возглавлявшего Генштаб до 29 июля. Жуков знал о готовящемся ударе немцев и предупредил об этом Сталина, но сам не принял своевременных профилактических мер. Вероятно, Жуков был уверен, что Гудериан не сможет так быстро сосредоточить на решающем направлении ударный бронированный кулак, будучи связанным боями в районе Ельни, Смоленска и перед фронтом групп Качалова и Герасименко. Между тем стратегическое значение Рославля как ключевого перекрёстка коммуникаций, с которого было одинаково удобно вести наступление на Смоленск, на Брянск или на юго-восток, во фланг и тыл Юго-Западному фронту, было слишком велико, чтобы так рисковать им. Реальная опасность нанесённого Гудерианом удара возникла уже 20 июля, сразу, как только пехота фон Клюге вышла к Днепру. В продолжение следующих десяти дней эта угроза ежедневно нарастала и в последних числах июля уже буквально нависала над Рославлем, и то, что кроме Жукова в Генштабе никто этого не видел, а Жуков ясно видел – и не предотвратил, проявив чрезмерную самоуверенность и недооценку оперативного искусства противника, - нагляднее всего проливает свет на главные причины поражений Красной Армии летом 1941 года. Шепетовка и Рославль – два просчёта Жукова, без которых вряд ли стал бы возможен Киевский котёл. В обоих случаях советский военачальник видел угрозу, предупредил о ней подчинённых и довёл информацию о её существовании до политического руководства страны. Он не сделал главного: не взял на себя всю полноту ответственности за немедленное решение проблемы, решить которую кроме него было в этот период войны некому.
Гудериан доложил подготовленный им план наступления фон Боку на совещании в Борисове 27 июля, получил согласие и сумел за четыре дня в условиях непрекращающихся тяжёлых для него боёв по всему фронту (только 31 июля и только под Ельней его группой было отражено 13 атак) осуществить масштабную перегруппировку войск и согласовать действия своих дивизий с семью дивизиями фон Клюге, переданными на время выполнения операции в подчинение танковой группе.
В четыре часа утра 1 августа, за несколько часов до начала артподготовки, Гудериан выехал из своего штаба на передовую. Погода обещала быть хорошей. Было ещё довольно темно, но птицы уже пели, приветствуя наступление нового дня, просёлочная дорога вилась через лес, в прохладном ночном воздухе пахло хвоей сосны и зеленью берёзы, и Гудериану, ехавшему в открытой машине в сопровождении эскорта мотоциклистов, вспомнились леса и луга Восточной Пруссии и туманные рассветы над берегом Вислы, где он неоднократно проводил отпуск в поместье деда в годы учёбы в кадетском корпусе под Берлином. Первым пунктом в поездке был намечен штаб 23-й пехотной дивизии, наступающей во второй колонне из района Петровичи, Хиславичи на юго-восток. В задачу колонны из двух пехотных дивизий входило расчленить оборону противника в окрестностях Рославля, войти в город одновременно с танками 3-й танковой дивизии, наступающими по Варшавскому шоссе, соединиться с ними, после чего повернуть на север на дорогу Рославль, Починок и блокировать с тыла оперативную группу 28-й армии русских, успевшую причинить Гудериану много неприятностей на его коммуникациях. Только что прибывшие на передовую пехотные дивизии 7-го армейского корпуса имели в своём составе много необстрелянных новобранцев, и Гудериан учёл это обстоятельство в полной мере, не допуская нигде активных операций силами пехоты без поддержки артиллерии и танков всех трёх его танковых корпусов.
В дороге Гудериан ещё раз вернулся мыслями к совещанию в штабе фон Бока, проходившему в учительской одной из борисовских школ. Убедить командование группы армий «Центр» в правильности составленного им плана оказалось вовсе не простой задачей. У фон Бока был уже готов другой план, составленный Гальдером по прямому указанию Гитлера. План предусматривал поворот танков Гудериана и 2-й полевой армии на Рогачёв и Гомель с целью окружения и скорейшего разгрома 13-й 21-й армий русских. Горячим сторонником этого плана был фон Клюге, которому ликвидация группировки противника на правом фланге представлялась первоочередной и важнейшей задачей, без её решения он никак не мог рассчитывать удержать Ельню, оборону которой хотел услужливо уступить ему неугомонный Гудериан. Фон Боку больше нравился план Гудериана, но ответственность была слишком велика, и командующий предложил высказаться всем желающим. Корпусные командиры фон Клюге взяли сторону начальника. Особенно острая полемика завязалась у Гудериана с генералами старой школы, ветеранами Людендорфа, в числе которых был и командир 9-го армейского корпуса генерал Герман Гейер, бывший начальник Гудериана по службе в управлении министерства рейхсвера в начале 20-х годов, до поступления Гудериана в танковую школу в Казани. Все они в один голос называли «методы Гудериана» неправильными, вредными и опасными, стоящими на грани авантюры. Гудериан в очередной раз выложил главный свой козырь: отказываясь от решительных действий с далеко идущими целями сейчас, генералы обрекали себя на морозную зиму в снегах России, а этого не хотелось решительно никому. Большинство согласилось с Гудерианом, наконец сдались и оппоненты. Гудериан получил всё, чего просил: его не только вывели из подчинения у фон Клюге, но и переподчинили ему на время проведения операции 7-й и 9-й армейские корпуса. На фон Клюге в этот день было жалко смотреть. Зато в руках у Гудериана оказалась теперь самая сильная армия, какой не было ни у кого из генералов Восточного фронта даже 22 июня. Через день после совещания, 29 июля, в штаб Гудериана прилетел адъютант Гитлера подполковник фон Шмундт. Он доверительно сообщил Гудериану, что Гитлер устроил Герингу разнос в связи со скандальным провалом плана разрушения Москвы с воздуха. Хвастливые заверения рейхсмаршала оказались безответственной болтовнёй. В связи с этим фюрер оказался вынужден пересмотреть весь план ближайших стратегических операций на Восточном фронте. Прежде чем принимать окончательное решение, Гитлер счёл необходимым узнать мнение Гудериана о том, какую из трёх стратегических целей тот считает первоочередной: Москву, Ленинград или Украину. Гудериан не задумываясь назвал Москву и, прежде чем отпустить подполковника, усадил его за стол обедать. За обедом Гудериан поделился с гостем подробностями боёв за Смоленск. Фон Шмундт от души смеялся, слушая рассказ об экскурсии в Смоленский музей атеизма. На прощание Гудериан настоятельно просил подполковника предостеречь Гитлера от попыток нанесения отдельных мелких ударов и распыления сил, которых уже заметно не хватало и которые здесь, на Восточном фронте, таяли очень быстро. Нужны были танковые моторы, починить старые в полевых условиях было невозможно: износ был слишком велик. Личный состав дивизий авангарда нуждался в отдыхе и пополнении. Особенно не хватало младших офицеров в мотопехоте. У Гота в одном из полков дело дошло до того, что ротному командиру пришлось в нарушение Устава поставить во главе взвода унтер-офицера: неслыханный в германской армии прецедент! Адъютант Гитлера пообещал сделать всё от него зависящее для скорейшей присылки пополнений и техники и улетел, вновь, как и в прежнее своё посещение танковой группы, воодушевлённый всем увиденным и услышанным.
Уже светало, когда кортеж Гудериана нагнал на дороге кавалерийский разъезд: это был аванпост 23-й пехотной дивизии. Кавалеристы были очень удивлены, увидев машину командующего, едва не обогнавшую их на марше. Оказалось, что дивизия выдвигалась к передовой по другой дороге: карты, которыми приходилось пользоваться командирам, уже не были так точны, как составленные на основе аэрофотосъёмки карты приграничных областей России. Пропустив кавалеристов вперёд, Гудериан дождался, когда из-за поворота дороги появится голова колонны 67-го пехотного полка барона фон Биссинга, старого знакомого Гудериана: он был его берлинским соседом. Поздоровавшись, Гудериан приказал барону пропустить перед ним полк парадным шагом. Солдаты, многим из которых предстояло в этот день впервые участвовать в бою, приободрились и подтянулись. Пожелав барону и его полку удачи, Гудериан сел в машину и поехал в тыл, чтобы кружным путём добраться до КП 3-й танковой дивизии. Не успел он далеко отъехать от арьергарда полка фон Биссинга, как в небе над дорогой показалась первая волна немецких бомбардировщиков, летевших в сторону передовой. Гудериан взглянул на часы и приказал водителю прибавить газ: импровизированный парад на лесной дороге нарушил выверенный по минутам маршрут объезда наступающих частей. Неожиданно над головой генерала послышался стремительно нарастающий рёв, спустя несколько секунд в полусотне шагов от машины взорвалась бомба, за ней другая. Водитель круто развернул машину в сторону леса и, отчаянно лавируя между деревьями, увёз командующего на несколько десятков метров от дороги, на которой рвались бомбы, сброшенные немецкими пилотами на своих: очевидно, эскадрилью вёл командир, недавно прибывший на передовую из лётной школы. Ехать дальше мешал густой кустарник. Генерал и его свита, отбежав на безопасное расстояние от машины, в которой был полный бак и запасная канистра бензина, бросились плашмя на землю. Бомбёжка на дороге продолжалась недолго: белые сигнальные ракеты, взлетевшие над лесом, остановили её. Но потери 23-й дивизии были велики. Несколько бомб упало и на колонну 67-го полка.




Отзыв:

 B  I  U  ><  ->  ol  ul  li  url  img 
инструкция по пользованию тегами
Вы не зашли в систему или время Вашей авторизации истекло.
Необходимо ввести ваши логин и пароль.
Пользователь: Пароль:
 

Проза: романы, повести, рассказы