Израильское утро. Тихое, безветренное, прозрачное, чистое. Воздух пропитан разноголосьем птиц и запахом цитрусовых садов.
Немного сонные, сосредоточенные, размеренно-торопливые люди и старательно-точные автобусы и такси. Доставка, подвозка, транспорт…Весь город пронизан дорогами, остановками, стоянками.
Если окна одной из ваших комнат выходят в тихий бесшумный двор, то окна другой комнаты обязательно смотрят на дорогу.
Все движется, едет и мчится.
Только утром можно увидеть на каждой улице и через каждые сто метров людей, одиноко стоящих, или по двое, по трое, спокойно ожидающих свою “подвозку”: у одних – это большой автобус, собирающий работников по всем районам города, у других – микро, у третьих – такси. Обычно ожидание длится минуту-две – водители с поразительной точностью “подбирают” своих пассажиров, и если вам было сказано выйти в шесть тридцать три, то постарайтесь соблюсти точность. Основательные люди приходят на пять-десять минут раньше (можно покурить, переброситься парой фраз с друзьями), а любители все делать набегу частенько опаздывают, и уже не они, а их ожидает ворчащий водитель, недовольный сбоем в графике. Или не ожидает, вынуждая опоздавшего добираться “своим ходом” (или взять незапланированный хофеш - выходной день).
Город находится в состоянии, называемом “дорога к месту работы”.
Горожане перемещаются из своих уютных домов с мягкой мебелью и плоскими экранами, из спален и кухонь, сверкающих полнейшим набором мебели и бытовой техники, в цеха, на предприятия, в офисы и конторы. Квартиры остаются пусты и одиноко-бесшумны до самого позднего вечера. Основная и бОльшая часть нашей жизни им не принадлежит.
Двенадцатичасовый рабочий день стал почти нормой, как и потребительское отношение
не только друг к другу, но и к самим себе.
Мало слов, привычные выверенные движения, “устаканившиеся ритуалы”.
“Маленькие” люди, пока не осознавая того, тоже вплетаются в этот утренний ритмический узор.
Вот микроавтобус, с нарисованным на двери слоненком, собирает малышей ясельного и детсадовского возраста. Мама передает свое сокровище в руки нянечки и поспешно удаляется. Карапуз скрывается за автоматической дверью, автобус следует дальше за очередным малышом.
А вот из подъезда выходят бабушка с внуком. Ранец-сумка-портфель за его плечами по размеру немногим уступает росту мальчика и возвышается над его головой, напоминая рюкзак альпиниста или геолога. Вероятно малыш – первоклассник. (Что же лежит в этом огромном ранце?...) Еще минута – и к ним плавно подъезжает-подплывает огромный бело-голубой автобус со стеклянной передней частью, приоткрывающей взгляду уют и комфорт салона и отражающей солнечные блики, дома, ветки деревьев. Бесшумно поплыла дверь и вежливо отодвинулась в сторону, мальчик встал на ступеньку, дверь вернулась на место, автобус мягко отчалил, поспешил за следующим пассажиром-учеником. Бабушка привычно проводила автобус взглядом и, не спеша, направилась обратно к подъезду.

…Мой первый класс – другая реальность.
Абсолютная темнота за окном. Я с трудом открываю глаза – желто-оранжевый свет от абажура неприятно щиплет, а бабушка, приоткрыв одеяло, натягивает на меня чулочки. Потом она помогает мне встать, приговаривает, что нужно учиться и ходить в школу.
С трудом, преодолевая сонливость и ужасно неприятные ощущения, упакованная в школьную форму, кофточку, пальто и шарф, с оттягивающим руку портфелем, я выхожу из подъезда. Ледяной колючий ветер больно бьет по лицу, грозно подвывает, пробирается под все мои теплые одежки. На улице абсолютно пусто. Может потому что это не улица, а двор?
Несколько домов образовывали пространство в виде замкнутого двора, а за этими домами был еще такой же двор, а затем – дома частного сектора и опять двухэтажные дома, опять двор…
Улица, дорога, машины – все это, казалось, далеко, и для меня весь мир был вот в этом тихом дворе, спокойном и уютном, пугающем разве что темнотой зимнего утра.
Обледеневшие деревья пустынно звенят ветками, стучат ледяной коркой. От слабого раскачивающегося света ночных фонарей ветки сверкают, напоминая мокрых чудовищ. Мне страшно. Воображение рисует что-то не осознанное, пугающее и заставляющее бежать, но ноги не слушаются. Они скользят и расползаются в стороны – земля напоминает неровный ухабистый каток, и я медленно продвигаюсь в глубь дворов. Мне еще нужно пройти несколько построек, через пустырь, к школе.
Только в самом конце первого урока начинало светать, и я постепенно просыпалась вместе с утром. Тормозящее оцепенение отступало, мысли и чувства оживали. Я снова ощущала себя в мире людей, в мире определенных правил.
Огромный класс – сорок человек. Мне постоянно предлагают соревноваться со всеми, стараться быть лучшей – быстрее считать, выразительнее читать, четче и красочнее высказываться. А я постоянно забываю об этом условии! Мне абсолютно комфортно и хорошо быть такой как все. Почему я должна быть лучше? Но мне снова и снова напоминают об этом.
В классе на стене висит большой кусок ватмана, старательно расчерченный на множество квадратиков. Сорок строк – сорок фамилий, а по вертикали – все наши действия, начиная от прихода в класс и заканчивая уходом: поведение на уроках, на переменке, в столовой, активность на первом уроке, на втором…успеваемость, короче говоря, вся наша жизнь в цвете. Красный квадрат – отлично, оранжевый – хорошо и т.д.
Так вот как нужно относиться к жизни!? Значит, главное и важное – чтобы меня всегда “закрашивали красным цветом”.
Приближается Новый год – любимый праздник. Елка, утренники, костюмы, концерты.
- Алеся Швец лучше всех читает стихи, и танцует, и поет. Почти вся концертная программа состоит из ее выступлений! Какая молодец, какая талантливая девочка! И устный счет знает лучше всех учеников в классе! – Первая учительница не переставала меня хвалить. Слова благодарности на родительском собрании, почетные грамоты,
фотография на доске почета.
Я даже не понимаю, за что меня хвалят. Для меня естественно и петь, и танцевать и читать. Но мне напоминают настойчиво и методично: Я – и все остальные. И я постепенно усваиваю эту истину. Мне нужно стремиться быть лучше всех, но вопрос “зачем и для чего?” пока не возникает. Я просто не осознанно впитываю то, что в меня
вкладывают, привыкаю жить в таком противопоставлении, привыкаю к поощрительным словам. А привычка, как известно, это – вторая натура.

И вот уже сейчас, спустя много лет, я размышляю: если бы тогда мне сказали, что все мои одноклассники – это одна семья, о которой я должна заботиться, а поощрением и стимулом для меня будет их забота обо мне.
И что все мои усилия и успехи – для других.
И это стало бы нормой жизни. Как бы все могло быть иначе!...

Интересно, что сейчас происходит за школьными дверями? Какие уроки преподносят малышам с огромными ранцами за плечами? И существует ли вообще момент воспитания в школе? Или только образование?...