Москва. Восьмидесятые.
Игорь Зима заводился от слова: - «Нет». Но этого ему от женщин трудно было добиться, потому, что он был неотразим. Многие девчонки за ним бегали.
Игорь Зима получил своё прозвище за ледяные глаза, сияющие из под длинных, как у девочки, ресниц. В них был красивый рисунок, сложенный из кристалликов льда. У Игоря было мужественное загорелое лицо с тяжёлым подбородком. Он всегда был стильно подстрижен. У него были чудесные светло-русые волосы, мягкие и шелковистые. Он был статным, мускулистым. Постоянно тренировался. Часами гонял на велосипеде.
«Красота ты моя неописуемая» - говорила ему при встрече одна чудачка, смирившаяся с участью отвергнутой.
После целого ряда экспериментов Игорь нашёл, наконец, способ добиваться безотказного отказа. Игорь встретил друзей по несчастью – спортивных, смышленых красавцев, многие из них были с высшим образованием. Игорь стал дружинником.

Таня была шаловливым и ласковым ребёнком. Она радостно улыбалась всем встречным и удивлялась, если не получала улыбку в ответ. Таня не знала страха. Это приводило её мать в отчаяние.
Мать Тани - сломанная, обманутая жизнью женщина, узнавала в дочери себя. Она, тоже, когда то радостно улыбалась каждому, была нежной, доверчивой, думала, что её невозможно не любить. И к чему это привело – теперь она не нужна никому, теперь она - погрязшая в безнадёге замухрышка.
Мать решила выбить дурь из дочери, и положила на это всю свою энергию.
Не сразу удалось ей сломить волю Тани. Мать охрипла, ругая, руки себе оббила, наказывая, но добилась, таки, своего - Таня утратила былую жизнерадостность.
Мать просыпалась по утрам с криком ярости от того, что жизнь пропала, а все виновные укрылись от ответственности. Она не знала, куда девать свою ярость, поэтому воспитание Тани было жизненной необходимостью для матери.
Таня выросла тихой и послушной. Она хотела учиться, но мать послала работать на завод. Мать забирала у Тани зарплату. Таня не спорила. Мать радовалась и гордилась тем, что дочь у неё такая послушная, пока не поняла в один прекрасный день, что Таня слушается не только её.
Однажды, вернувшись пораньше с работы, мать застала Таню в постели с незнакомым парнем. Мать подняла крик, стала требовать от парня объяснений, но тот, быстро одевшись, направился к двери, оттолкнув мать, которая пыталась преградить ему дорогу.
Таня равнодушно смотрела на происходящее.
Парень просто надавил ей на психику, что было не сложно сделать. Он ей не нравился. Ей мало кто нравился. Секс не приносил ей удовольствия. Все её связи происходили по одной и той же схеме.
Те немногие, кто нравился Тане, никогда не отвечали ей взаимностью.
Единственным удовольствием для Тани было рисование. Она ходила в художественную студию при заводском клуб, но чаще скиталась с этюдником на плече в поисках уединения. И ещё она любила делать наброски в общественном транспорте, возвращаясь с работы. Спящие, усталые люди были хорошими моделями. Они не приставали с разговорами. Блокнот за блокнотом заполнялся лицами и силуэтами незнакомых людей.
Таня ехала в троллейбусе и спала, положив голову на этюдник. Троллейбус резко затормозил. Таня открыла глаза. Перед ней был развернутый лист газеты с красивым рисунком. Таня принялась его разглядывать и так увлеклась, что у читавшего перед глазами вместо текста возникла грива Таниных волос. Газета уплыла у Тани из под носа, и снова вернулась, с написанным на ней телефоном. Таня подняла глаза и увидела Игоря. Хрустальный рисунок его ледяных глаз был словно подсвечен изнутри. Таня загляделась, как в коллидоскоп.
Выходя из троллейбуса, Игорь помахал ей на прощанье.
« Какой красивый! Вот с кем бы я хотела! И больше никого не надо. Позвоню ему завтра. Нет. Сегодня!»
Она держала в руке газету с бесценным телефоном. «А теперь выбрось эту газету в ближайшую мусорку» - услышала она где то в глубине своего сознания. «Ну почему?! Почему?!!!» - пыталась она перекричать свой внутренний голос, но это было невозможно. Газета с телефоном была оставлена в мусорке.
«Что это со мной?» - Таня прислушивалась к себе. Она чувствовала глубже и тоньше. Запахи, цвета и звуки приобрели множество оттенков и нюансов. Последнее время она стала особенно ранимой и беспокойной. При этом, откуда то взялась храбрость. Она пререкалась с матерью, грозила, что уйдёт. Мать была в панике. Страх упустить из рук Танину зарплату лишал её сна.

Старая графская усадьба была живописна в своей запущенности. Таня часто приходила туда летними вечерами рисовать этюды. Она уходила, когда темнело, когда входил в силу запах ночных трав. Ей всегда так хотелось остаться.

Старый графский сад манил к себе женщин с мятущейся душой. В этом диком месте, казалось, можно было убежать от себя запутанными тропинками. Но именно там, под сенью фруктовых деревьев, в кустах малины и смородины таилась опасность. Там водился отвратительный, хищный спрут. Еле слышно передвигаясь, он подстерегал жертву, стремительно набрасывался, всасывая её в себя, и потом выплёвывал, насосавшись душой, болью и кровью своей жертвы, которая, если ей удавалось выжить, долго лежала без чувств, опустошенная и уничтоженная, покрытая и наполненная слизью паразита.
А потом бедная женщина, добравшись до ближайшего отделения милиции, пыталась собраться с мыслями и рассказать дежурному сотруднику милиции о чудовищном надругательстве.
Сотрудник милиции, принимался писать протокол, и прозаически вздохнув, спрашивал: -«Свидетели есть?»

Рейд по разгону подпольного борделя бездомных прошел удачно. В захвате участвовало несколько групп дружинников из разных районов. Бомжовок проституток увезли в отделение. Ребята отдыхали, попивая пивко, и обменивались впечатлениями, сидя на грязных матрасах в подвале.
- А чёрт! Опоздал! – в подвал вошёл незнакомый дружинник с догом.
- Последний раз что ли? Будет ещё – отозвался Игорь
- Каждый раз неповторимый театр.
Вдруг Игорь увидел, как глаза у дога налились кровью, и член резко увеличился.
- Что это с ним?
- Чует, где баб трахали. Любит он это дело. Он у меня порно звезда. Не видел?

СтаршОй любил у бомжих роды принимать. Он редкий садюга и чёкнутый на всю голову.
Глаза у него как буравчики. Сам он маленький, круглый, красный, как напившийся кровью клещ. Он всегда лихорадочно озирается и говорит торопливым и жадным голосом: - « Мы братья. С каждой очередной, общей женщиной мы становимся сплоченнее, роднее.
А чего? Пусть не ходят где не надо.»

СтаршОй был главным в дружине Игоря.
С каждой очередной общей женщиной их души уменьшались. Они научились сливаться, становиться одним целым, они научились суммировать удовольствие от секса и удовольствие становилось острее. Зато они разучились получать удовольствие в одиночку. Они стали зависимы друг от друга.

Измываться над бомжовками, можно сказать, вменялось дружинникам в обязанности. Но было у них ещё и хобби – совершать внеплановые рейды в отдалённые уголки парков по собственной инициативе. Непуганые дамочки или парочки влюблённых, выходившие на романтическую прогулку, были для дружинников желанной добычей. Милиция покрывала шалости своих помощников.
В разгаре лета друзья – дружинники с рюкзаками на плечах садились на велосипеды отправлялись в путешествие. Ещё одним любимым развлечением было нападать на одиноких велосипедисток – путешественниц и на отдыхающих в палатках туристов. Много забавных историй вспоминалось потом за пивком. Особенно приятно было вспомнить, как накрыли они однажды семейство, расположившееся на отдых у тихого озера вдали от всех. Думали – нашли идиллию. Ребята ржали как кони, вспоминая, как толстый, престарелый папаша кинулся защищать своих дочек, угрожая расправой.
Но иногда события принимали иной оборот. Однажды, тихо подкравшись к палатке, они услышали горький плач парня и девушки. Поинтересовавшись, что случилось, дружинники услышали банальную историю, о том как не местную парочку опустили местные. Что- то странное произошло с дружинниками. Прихватив с собой обиженных, дружинники ринулись на местную танцплощадку и так замесили хулиганов, что те остались лежать кровавой кучей. Ни кто за местных не заступился, никто не побежал вдогонку и в милицию никто не заявил. Обычно после « подвигов» дружинники смеялись и шутили, но после этого случая стали сурово - молчаливыми.