ДОМ ТВОРЧЕСТВА

Катя кушает, какает и пишет стихи. Синими чернилами на бумажках в клетку. Потом эти исписанные бумажки она подносит самому Кувальджи. Дело происходит в столовой ДТ - и стихи всегда поспевают к обеду. Кувальджи, коваль лжи - какой все-таки изысканный образ, и даже твердое Д совсем не мешает, напротив, - хрусткая скорлупка, которую только и надо, что надкусить, ах, - и насладиться смыслом.Куй железо, куй ложь, что-нибудь – твори! Но Катя этого в своем кумире не замечает, она опять кушает и так далее и книксен.
Бог творит, как известно, от полноты, а писатель от нищеты, от недостатка жизненности.Одинокая девочка сорока шести лет – синими чернилами изо дня в день на бумажках в клетку.
В Москве у Кати есть собака. И мама. И рак. У рака – страшные острые клешни. Однажды рак вцепился в тело катиной мамы,но мама – какое счастье ! – вырвалась, только осталась почти что без желудка. Мама вырвалась, потому что Катя – одинокая девочка. И ради катиного дара! Мама сдает комнату в своей же собственной квартире, копит деньги, из этих денег она делает катины книги за свой счет. На фрукты и овощи уже ничего не остается, зато Катя на эти сбережения стала писателем и теперь она тоже живёт в доме творчества. И творит. Мы все здесь творим.
Вот и я написала эти гадкие строки про то, как Катя кушает и так далее и так далее. Потому что тоже уже не могу молчать!Час моего творчества пробил .
А когда расцветает жасмин и вокруг как бы старинного дома с колоннами разбегаются в небесном полукруге березы, сосны и опять березы, а потом уже пахнет сеном, а жасмин всё еще цветёт, - что-то такое тренькает в воздухе...Птицы? Или пишущие машинки стрекочут из окон? Или опять птицы? Или, может быть, что-то ещё?
Боже Всемогущий, поскорее спустись к нам: мы мало что понимаем в этой действительности, - мы даже не знаем простейшего: что делается у нас в животе .
Но если катины книжки, сделанные на сэкономленные мамины деньги, книжки, которые даже и читать пока невозможно, обладают такою силою перед клешнями и когтями, мраком и ужасом, то, Боже Милосердный, дай Кате ещё и ещё бумаги, чернил, пишущую машинку, дай, наконец, компьютер! Потому что, Господи, Ты видишь всё. И кто, как не Ты, вложил в наши таинственные, непонятные даже нам самим, не всегда красивые, тела эту странную жажду - творить. Творить и творить - из ничего.
Хотя, как сказал однажды мой обожаемый друг, - никакой тайны в мире нет, - просто мы не умеем жить.