ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Добавить сообщение

Итальянская кампания. Гл.34

Автор:
ГЛАВА XXXIV.


Мирный договор между Францией и Австрией, подписанный в 5 часов вечера 17 октября 1797г. генералом Бонапартом и графом Кобенцлем, получил название Кампо-Формийского, но заключён он был в Пассарьяно на даче у Бонапарта: ни генерал, ни его гость не сочли нужным отправляться на ночь глядя в объявленную секретарями миссий «нейтральной территорией» деревушку Кампо-Формио, где не было даже приличного трактира. За ужином недавние противники, а теперь коллеги продолжили в рабочем порядке обсуждение вопросов, касающихся тех статей договора, которые не могли быть исполнены без согласования с третьими сторонами. Этими сторонами были папа Пий VI, Пруссия и многочисленные мелкие германские княжества, чьи территории Франция и Австрия договорились перекроить таким образом, чтобы весь левый берег Рейна отошел к Франции. Дело теперь было за малым: нужно было, во-первых, поставить эти государства перед фактом неотвратимости территориальных изменений на берегах Рейна, во-вторых, заставить их с этими изменениями согласиться, предложив в качестве компенсации поделить кое-какие церковные земли, в третьих, не допустить участия в этих многосторонних переговорах Франции, России и Пруссии, чтобы не всплыл заново вопрос о судьбе Венеции, и наконец, в-четвертых, по возможности соблюсти при этом необходимые приличия. Все это надлежало сделать на предстоящем конгрессе в Раштатте. Конгресс, в сущности, можно было представить как очередной раздел Лотарингии между Францией и Австрией, не первый и не последний в истории Европы, а раз так, то участие Пруссии, России и Англии в этом деликатном семейном вопросе, касающемся Австрии, Франции и католической церкви, должно было отпасть само собой. Договорившись действовать на конгрессе сообща, усталые переговорщики расстались, вполне довольные друг другом и совместно проделанной работой.
Когда двенадцатью днями позже в Пассарьяно пришла очередная депеша из Парижа с обещанием прислать 6000 человек подкреплений и согласием ратифицировать договор с Турином, Бонапарт находился уже на пути в Раштатт, а текст Кампо-Формийского договора лежал на столе у членов Директории, застигнутых известием о подписании мира врасплох. Первой их реакцией были недоумение и неудовольствие, едва не вылившиеся в отказ ратифицировать договор. Однако Бертье, доставивший текст договора из Италии, уже раструбил о заключении мира в парижских гостиных, а прибывший вместе с ним математик Монж, член научной и художественной комиссии при Итальянской армии и один из постоянных собеседников Бонапарта в Пассарьяно, распространил известие о мире в стенах французской Академии. Общественное мнение приветствовало эту новость, директорам же представился случай погреться в лучах чужой славы и праздничной шумихой по случаю победы над внешним врагом до некоторой степени изгладить из памяти сограждан впечатление от проскрипций 4 октября. «О, могущественный дух свободы! Ты один мог породить Итальянскую армию, породить Бонапарта! Счастливая Франция!» - восклицал в своей речи Ларевельер-Лепо, и остальные члены Директории присоединились к нему тем охотнее, что неожиданный мир позволил им отодвинуть в неопределенное будущее неприятную необходимость приниматься за оставшуюся в наследство от Карно неблагодарную работу по организации тыла и материально-технического снабжения армий: делать это на пороге зимы в условиях войны оказалось бы для директоров задачей явно непосильной.
Ненадолго задержавшись в Милане, чтобы убедиться в дееспособности новой итальянской администрации, закончить финансовые дела и отдать последние приказы по армии, Бонапарт продолжил путь и 17 ноября прибыл в Турин. Сардинский король пожелал его видеть и лично выразить признательность за ратификацию союзнического договора, которой он безуспешно добивался в течение полутора лет. Бонапарт, однако, уклонился от приглашения во дворец, во - перевых, потому, что уже избрал для себя на ближайшее время линию поведения скромного служителя республики, чуждого каких-либо честолюбивых устремлений, а во-вторых, потому, что не верил в прочность гарантий, предоставленных королю договором с директорианской республикой, и не хотел в будущем оказаться в неловком положении по отношению к нему. Из Пьемонта через альпийский перевал Мон-Сенис Бонапарт проследовал в Швейцарию и прибыл в Женеву. В Швейцарии Бонапарту сопутствовала не одна только слава победоносного полководца. В октябре, находясь в Пассарьяно, где, помимо интересов Франции, генерал официально представлял также интересы Цизальпинской республики, он подписал один любопытный документ, касающийся швейцарских дел. Речь шла о судьбе самопровозглашённой республики, возникшей весной этого года в верхнем течении Адды, до впадения ее в озеро Комо, на территории, некогда принадлежавшей Миланским герцогам, а в начале XVI века уступленной ими швейцарскому кантону Граубюнден. Восставшие прислали весной представителей на конгресс в Милан с просьбой принять их в состав Цизальпинской республики, граубюнденцы обратились с жалобами в Париж и Берн, французский посланник в Берне их жалобы поддержал. Бонапарт, поначалу не желавший вмешиваться в швейцарские дела, посоветовал сепаратистам самим полюбовно уладить вопрос с граубюнденцами, но затем, внимательно ознакомившись с историей вопроса по документам миланского архива, изменил свое мнение: в целях укрепления авторитета вновь создаваемой Цизальпинской республики он счел возможным воспользоваться случаем и выступить от ее имени гарантом надлежащего исполнения древнего договора: документы, в соответствии с которыми герцог Сфорца передал земли граубюнденцам, содержали достаточные основания для такого вмешательства Милана. Бонапарт назначил слушания в Пассарьяно, а когда граубюнденцы, получившие словесную поддержку в Париже и Берне, не прислали в срок своих представителей, 10 октября вынес решение о нарушении граубюнденцами договора и в тот же день, уже как представитель Французской республики, на основании представленных ей как признанному обеими сторонами посреднику документов санкционировал и гарантировал включение самопровозглашённой республики в Цизальпинскую. Поскольку вопрос о том, что первично: принцип территориальной целостности государств или принцип права народов на самоопределение, - не нашел удовлетворительного решения в рамках международного права и по сей день, это был важный прецедент, особенно для Швейцарии, где этот вопрос в то время был чрезвычайно актуален не в одном только кантоне Граубюнден. Когда Бонапарт по пути в Раштатт проезжал через кантон Во, ему навстречу вышла депутация местных девушек, облаченных в одежды цветов французского флага, и приветствовала его как известного борца за право народов на самоопределение. В действительности Бонапарт таковым, разумеется, не был, и решение свое основал не на абстрактных принципах. Урок, преподанный им тогда Европе, в том и заключался, что государственный суверенитет, который приходится отстаивать в третейских судах, не внушает к себе уважения.
Когда на Рождество 800-го года Карл Великий прибыл в Рим, чтобы в соборе святого Петра принять из рук папы Льва III императорскую корону, в Европе не оставалось ни равного ему правителя, ни достойного соперника: он разгромил державу лангобардов в Италии, завоевал Баварию, он победил саксов в тридцатилетней войне и обратил их в христианство, он уничтожил Аварский каганат в Венгрии, он возвратил Западу Испанию, император Византии боялся его, он держал в руках римского папу, который и подумать не смел о самостоятельной политике и существовал как светский властитель лишь благодаря покровительству короля, да и само слово «король» родилось из имени Карла Великого. На склоне лет этот государь сделал столицей империи Аахен, где он любил останавливаться и принимать ванны в горячих источниках, известных с римских времен. Здесь была им выстроена одна из первых в Германии каменных церквей, колонны для нее были вывезены из Рима и Равенны. На печати императора был выгравирован девиз: «Обновление Римской империи». Так на землях, принадлежавших германским племенам, уничтожившим античный Рим, возродилась империя. У этой империи был достойный император, но не было еще народа, достойного названия ее граждан: жизни Карла Великого не хватило, чтобы сплотить населяющие империю народы в нацию, а потомки Карла не выдерживали сравнения со своим великим отцом; если великую восточную державу Александра Македонского после его смерти поделили между собой его полководцы, то с империей Карла Великого это сделали его внуки, они поделили ее на три части, из которых образовались со временем Франция, Германия и Италия. Франции повезло больше: она была исторической родиной новой империи, цивилизация успела глубже пустить в ней корни, а необходимость противостоять нашествию норманнов заставила местную знать на время отложить распри и объединиться вокруг новой королевской династии, основателем которой стал граф Парижский Гуго Капет. Иначе сложилась историческая судьба Германии и Италии: здесь распад империи Карла Великого, начавшийся при его внуках, на этом не остановился: Италия была частью завоевана норманнами, частью же разделилась на мелкие княжества, подпавшие вскоре под влияние папы, который сумел распространить власть католической церкви и за пределы Альп, используя как инструмент этой власти корону Священной Римской империи. Собственно, этот символ былого могущества Рима и был изобретен папой Львом III как дорогая игрушка, которой он привлек к себе Карла Великого и повысил тем самым собственный авторитет в глазах феодальной знати. Император не препятствовал росту влияния католической церкви: монахи-миссионеры, церкви и монастыри служили форпостами колонизации на границах империи, и император щедро одаривал церковь землями и крепостными. Вскоре после смерти Карла Великого 19 германских епископов и 10 аббатов выставляли для участия в имперских войнах втрое больше солдат, чем делали это 20 герцогов и графов. В продолжение следующих девяти столетий отношения пап с императорами складывались не столь идиллически: они нуждались в поддержке друг друга в борьбе с феодальной раздробленностью, бросавшей вызов центральной власти, и они же воспроизводили эту раздробленность, поскольку не могли долго сосуществовать в мире в условиях двоевластия и были обречены время от времени устраивать выяснение отношений, ввергая империю в состояние, близкое к анархии. Такова была формула власти в этом государстве. Несколько столетий понадобилось, чтобы в нем выработались и утвердились на уровне традиций механизмы, автоматически регулирующие примерное равновесие между властью папы и императора, что свело к минимуму риск смертельной схватки между ними. Это позволило империи благополучно пережить Реформацию, эпоху религиозных войн и устоять в столкновении с Османской империей, однако следствием этих побед стало усиление монархических тенденций в управлении империей, что нашло отражение и в механизме наследования верховной власти. В XVIII веке династический механизм передачи власти дал сбой, что повлекло за собой войны за Испанское и Австрийское наследство, истощившие силы империи и приведшие к усилению ее соседей, главным образом протестантской Пруссии и православной России. Для Австрии, несшей на своих плечах основное бремя вооруженной защиты имперских границ, все труднее стало согласовывать свои интересы с амбициями папского престола, не желавшего мириться с утратой земель в Польше и Силезии и фактически навязавшего Австрии войну с республиканской Францией. Император Франц не был великим императором, зато у него были неглупые и расчетливые министры, понимающие, что, коль скоро не получается в союзе с папой «спасти» Францию от республиканцев и поживиться за счет «спасенной» монархии, коль скоро сам папа прижат в угол, обезоружен и унижен, а Францию, пусть и республиканскую, на переговорах представляет прагматик, с которым можно цивилизованно разговаривать и договариваться по широкому кругу вопросов, то было бы глупо не воспользоваться случаем и не соблюсти собственные интересы. «Какое доказательство дряхлости, вырождения, незаконности европейских правительств могло быть более убедительным?» - напишет Бонапарт впоследствии о Раштаттском конгрессе. Он прибыл в Раштатт, переправившись через Рейн в Базеле, и занял приготовленные для него во дворце обширные апартаменты. Здесь с ним пожелал встретиться представляющий интересы Швеции барон Ферзен. Зимним вечером 1774 года, завершая образовательную поездку по Европе, во время которой он изучал в Италии медицину и музыку, в Германии – военное дело, а в Женеве был принят Вольтером, 18-летний шведский аристократ Ганс Аксель Ферзен на костюмированном балу в парижской Опере познакомился с 18-летней Марией-Антуанеттой. Четырьмя годами позже, направляясь в Америку в качестве адъютанта маркиза Лафайета, снарядившего на свои деньги корабль с добровольцами из числа золотой молодежи и вскоре возглавившего Северную армию американского Конгресса, Ферзен вновь посетил Париж и возобновил старое знакомство. Возвратившись из Америки летом 1783 года, Ферзен получил из рук королевы патент полковника французской армии и остался в Париже, написав отцу в Стокгольм, что намерен последовать его совету, данному 5 лет назад, и завязать светское знакомство с дочерью швейцарского банкира и французского министра финансов Неккера, благо та до сих пор оставалась барышней. Мадемуазель Жермене не суждено было составить счастье полковника Ферзена, вскоре она стала баронессой де Сталь. Следующие 8 лет Ферзен почти безвыездно жил в Париже. Когда над королем и королевой, оказавшимися под домашним арестом в охваченной революцией столице, начали сгущаться тучи, Ферзен тщательно подготовил операцию по спасению королевской семьи. В ночь на 21 июня 1791г. он, переодетый кучером, сумел тайно вывезти из города в им же нанятой карете Людовика XVI, Марию-Антуанетту и их четверых детей. Операция была близка к успеху, вечером королевскую семью встретил в Варенне герцог Шуазель с отрядом немецких гусар, и лишь нерешительность, проявленная королем, стала причиной ареста королевской семьи. В феврале 1792г. Ферзен, объявленный во Франции вне закона, с фальшивым паспортом приехал в Париж, где за его голову была назначена награда, и проник в королевские апартаменты, где в последний раз встретился с королевой и провел переговоры с королем. Спустя полвека, когда все участники этой истории будут мертвы, в архиве наследников барона Ферзена будут обнаружены письма Марии-Антуанетты, публикация которых откроет характер этой женщины с совершенно неожиданной для современников стороны и заставит историков по-новому взглянуть на многие события Французской революции. Что побудило барона Ферзена, человека явно неглупого, приехать осенью 1797г. в Раштатт и испрашивать аудиенцию у Бонапарта? Поскольку предметом обсуждения во время этой встречи должно было стать возможное участие Швеции в работе конгресса в качестве посредника, нетрудно было предвидеть реакцию Бонапарта: он отказал просителю в грубой форме и при свидетелях,- прошли те времена, когда армия Густава Адольфа громила Тилли и Валленштейна и чувствовала себя в любой точке Германии как дома, а имя Карла XII наводило страх на Европу, с тех пор Россия и Пруссия оттеснили Швецию в политике на третьи роли, и претендовать на посредничество в Раштатте, да еще присылать в качестве уполномоченного барона Ферзена, объявленного во Франции вне закона, было в глазах Бонапарта величайшей дерзостью. Скандальный инцидент не был обойден вниманием съехавшихся на конгресс представителей прессы и стал темой их первых репортажей из Раштатта. Вскоре у газетчиков всего мира появится достаточно новых тем для репортажей, во многих из них будет упоминаться имя французского генерала, а об инциденте в Раштатте вскоре забудут, как забудут и о бароне Ферзене. Вряд ли мы ошибемся, предположив, что поступок Ферзена был тщательно продуманным шагом, имевшим целью связать воедино три имени – свое, Марии-Антуанетты и Бонапарта, чтобы будущие биографы последнего, - а в том, что их будет много, у Ферзена, как и у Талейрана, уже не могло быть сомнений, - набрели однажды на след опечатанной пачки писем, хранящейся в укромном месте в его фамильном замке.



Отзыв:

 B  I  U  ><  ->  ol  ul  li  url  img 
инструкция по пользованию тегами
Вы не зашли в систему или время Вашей авторизации истекло.
Необходимо ввести ваши логин и пароль.
Пользователь: Пароль:
 

Проза: романы, повести, рассказы